Миллер, Митч

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Митч Миллер»)
Перейти к: навигация, поиск
Митч Миллер

Sing Along with Mitch, промофото для Рождества 1961 года.
Основная информация
Имя при рождении

Митчелл Уильям Миллер

Дата рождения

4 июля 1911(1911-07-04)

Место рождения

Рочестер, штат Нью-Йорк

Дата смерти

31 июля 2010(2010-07-31) (99 лет)

Место смерти

Нью-Йорк

Годы активности

1940—1960-е годы

Страна

США США

Профессии

музыкант, певец, дирижёр, музыкальный продюсер, руководящий сотрудник лейбла звукозаписи

Инструменты

английский рожок, гобой, вокал

Жанры

хоровая музыка, традиционная поп-музыка

Сотрудничество

Mitch Miller and The Gang
Sing Along with Mitch

Митч Ми́ллер (англ. Mitchell William "Mitch" Miller; 4 июля 1911 — 31 июля 2010[1][2]) — американский гобоист, дирижёр, музыкальный продюсер, руководящий сотрудник звукозаписывающей компании.

За свою карьеру работал в самых разных областях музыкальной индустрии — и как музыкант в оркестре, и как дирижёр, и продюсер, и человек, принимающий ключевые решения на лейбле звукозаписи. Наиболее известен же как дирижёр оркестра и ведущий очень популярной телепрограммы Sing Along With Mitch (англ.) на NBC, для которой, согласно широко распространённому мнению, он изобрёл теперь широко применяющийся в караоке «шарик для пинг-понга», прыгающий по тексту песни на телеэкране.

Родился в 1911 году в Рочестере, штат Нью-Йорк, в семье еврейского эмигранта из России мастера по кованому железу и швеи. Окончил Истменовскую школу музыки Рочестерского университета[1].

В дорокнролльную эру занимал ключевую позицию на лейбле Columbia Records. Был руководителем отдела артистов и репертуара, производя хиты с такими звёздами, как Тони Беннетт, Патти Пейдж, Розмари Клуни и Джонни Мэтис. Широко известны и некоторые его неудачи в качестве продюсера и аранжировщика. В частности, когда он не дал ходу проектам с Фрэнком Синатрой и молодой Аретой Франклин, а также его презрение к растущей популярности рока (рок-н-ролла)[1].

Начатая им серия граммофонных пластинок Sing Along With Mitch дала начала одноимённому телешоу с ним в качестве телеведущего, выходившему на NBC с начала 1961 года. В передаче мужской хор (в некоторых песнях к нему присоединялось и несколько певиц) исполнял популярные песни, а телезрители приглашались петь вместе с ними, следуя за прыгающим на экране по тексту «мячику для пинг-понга». Необычная внешность Митча Миллера (козлиная бородка) и механический «деревянный» стиль дирижирования оркестром стали знаменитыми. Дети по всей стране размахивали руками, подражая и пародируя его. По результатам сезона 1961—1962 годов передача оказалась среди двадцати самых популярных программ американского телевидения[1].

Миллер также был искусным гобоистом, и в начале своей карьеры играл на гобое в нескольких оркестрах, как например, у Джорджа Гершвина в оркестре, который тот собрал в 1934 году[1].

В конце 1940 года Митч Миллер занялся музыкальным бизнесом, сначала работая на Mercury Records с классикой, потом там же с популярной музыкой. Потом перешёл на работу в Columbia Records в качестве руководителя отделения грамзаписи популярной музыки. Там он работал над хитами таких звёзд, как Розмари Клуни, Патти Пейдж, Тони Беннетт, Фрэнки Лейн и Джо Стаффорд. Это именно его решение переключить Джонни Мэтиса с джаза на слащавые романтические баллады сделало из того суперзвезду. Тони Беннетт также говорит, что Митч Миллер помог ему стать суперзвездой. Именно он спродюсировал некоторые из первых миллионных (разошедшихся в миллионе или больше копий) пластинок певца, а также был, по словам Беннетта, «прекрасным другом и блистательным музыкантом»[1].

С Фрэнком Синатрой, с другой стороны, сотрудничество Митча было менее успешным. Комическая песня с гавканьем «Mama Will Bark» считается низшей точкой в карьере певца[1].

Ещё широко известна и часто со смехом рассказывается история про то, как Митч, тоже в бытность свою директором отдела на Columbia Records, хотел сделать из молодой Ареты Франклин диву шоубизнеса в стиле Софи Такер. В середине 1960-х Франклин ушла из «Коламбии» в Atlantic Records и там скоро преобразилась в «Королеву музыки соул»[1].

А вот своим особым стилем аранжировок Митч тогда прославился. Так, можно привести в пример клавесин на суперхите Розмари Клуни «Come On-a My House». Ещё в те времена, а тогда это считалось чем-то необычным и экзотичным, Миллер записывал вокал методом наложения. В книге Off the Record: An Oral History of Popular Music Митч пишет: «Для меня искусство поп-вокала — петь очень тихо. Микрофон и усилитель сделали популярную песню тем, что она есть — интимной встречей со слушателем один-на-один посредством электроники. Это не как опера или классическое пение. Вся идея в том, чтобы взять очень маленькое и сделать большим.»[1]

К рок-н-роллу, как оказывается, Митч тоже не так уж совсем плохо относился. В документальном фильме Мартина Скорцезе «Нет пути назад» (англ.) (про Боба Дилана) Митч признал. что сомневался, когда в начале 1960-х известный продюсер Джон Хаммонд привёл практически абсолютно никому не известного Дилана на такой солидный лейбл как Columbia Records. Как он говорит, он не увидел в записях, исполненных грубым жёстким голосом Дилана, великого артиста, но знал, что Хаммонд умеет распознать талант[1].

Самым большим хитом Мичта как артиста был хит 1955 года «The Yellow Rose of Texas», который его оркестр исполнял в сопровождении хора. Именно эта песня, поднявшаяся на 1 место в горячей сотне «Билборда», как считается, и подвела Митча к созданию серии пластинок Sing Along with Mitch («Пой(те) вместе с Мичтем») несколькими годами позже[1].

В последние годы и десятилетия Миллер опять вернулся к классической музыке и часто выступал в качестве приглашённого дирижёра с симфоническими оркестрами[1].

В 2000 году ему была присуждена премия «Грэмми» за выдающиеся жизненные достижения (Grammy Lifetime Achievement Award)[1].

В 2010 году в возрасте 99 лет Митч Миллер скоропостижно скончался. Как говорит его дочь, «Он был абсолютно как всегда, самим собой, до той минуты, когда заболел. Он был абсолютно благословлён долгой и прекрасной жизнью.»[1]

Напишите отзыв о статье "Миллер, Митч"



Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [www.nbcnewyork.com/news/local-beat/Famed-Conductor-Mitch-Miller-Dies-at-92-in-Manhattan-99786809.html Famed Conductor, Mitch Miller, Dies at 99 in Manhattan] (англ.), NBC New York (August 2, 2010). Проверено 24 декабря 2014.
    Karen Matthews. [www.thestar.com/news/obituaries/2010/08/02/mitch_miller_99_orchestra_leader_had_us_singing_along.html Mitch Miller, 99: Orchestra leader had us singing along] (англ.), Toronto Star (2 August 2010). Проверено 24 декабря 2014.
  2. Severo, Richard. [www.nytimes.com/2010/08/03/arts/music/03miller.html Mitch Miller, Maestro of the Singalong, Dies at 99] (англ.), New York Times (2 August 2010). Проверено 24 декабря 2014.

Ссылки

  • [www.emmytvlegends.org/interviews/people/mitch-miller Интервью Митча Миллера] на сайте Archive of American Television
  • [www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=128957153 Статья «Remembering Singing Along With Mitch Miller»] на сайте NPR
  • Примеры рождественских песен в исполнении Mitch Miller & The Gang
    • [youtube.com/watch?v=9hkFYs6LGgg Mitch Miller - Must Be Santa] на YouTube
    • [youtube.com/watch?v=PbpEH3Ty_gA Mitch Miller - Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!] на YouTube

Отрывок, характеризующий Миллер, Митч

– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».