Мифы Фессалии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск


Введение

По словам Страбона, "разделив всю страну (теперь называемую Фессалией) на 10 частей или династий и присоединив к ней некоторые части Этейской и Локрийской областей, а также некоторые части (причисляемые теперь к Македонии), Гомер намекает на некоторое общее для всех стран явление: целые страны и их отдельные части претерпевают перемены соответственно могуществу властителей"[1]. Начиная с «темных веков», Фессалия делилась на 4 части: Фтиотида, Гестиеотида, Фессалиотида и Пеласгиотида. Старое и новое территориальное разделение в мифах накладываются друг на друга.

Топонимы

  • Алопа. Город во Фтиотиде. По Ферекиду, основан Алопой[2].
  • Амфрисс. Река[3]. У неё Аполлон пас стада Адмета[4].
  • Анавр. Река в Фессалии[5]. По воле Аполлона затопила курган Кикна[6]. Близ неё пахал землю Ясон[7].
  • Апидан. Река[8].
  • Асоп Трахейский[9].
  • Асоп Фессалийский. Около горы Эта.
  • Афамантийская долина во Фтии[10].
  • Афеты. Гавань в Фессалии.[11]
  • Брихон. Река в Магнесии, у горы Пелион. en:Brychon
  • Гестиея. Город, основанный фиванцами.[12]
  • Гестиатида. Область у Олимпа и Оссы, где поселились пеласги[13].
  • Гиртонияне. Жители Гиртона.[14]
  • Долопы. Племя.[15] Составляли хор в трагедии Софокла «Долопы» (фр.174 Радт). Участвовали в войне Цезаря с Помпеем на стороне Цезаря[16]. См. Полибий. Всеобщая история XVIII 47, 6; Аппиан. Римская история IX 11, 6.
  • Дотион. (Дотий.) Равнина в Фессалии, где водились лучшие кони[17]. Около Олимпа[18]. Она же Дорион[19].
  • Евритион. Согласно фессалийцам, местечко Евритион в древности было городом Эхалия[20].
  • Европа. Река в Фессалии, которую Гомер называет Титаресий[21].
  • Инах. Приток Сперхея (Фессалия).
  • Иолк. Город.[22] На его месте найдены остатки дворца Микенской эпохи[23].
  • Ламия. Город в Фессалии.
  • Лапифы.[24][25]
  • Ликорм. Река[26]. См. Евен.
  • Македны. Имя дорийцев, когда они обитали у Пидна[27].
  • Мелийцы из Трахина.[28]
  • Минии. Эпитет аргонавтов[29].
  • Мирмидоняне.[30][31] По истолкованию, эгинеты названы мирмидонцами, ибо, подобно муравьям, копая землю, разбрасывали почву по скалам, а также жили в ямах[32]. Составляли хор в трагедиях Эсхила «Мирмидоняне» и Акция «Ахилл, или Мирмидоняне», комедии Ферекрата «Человеко-муравьи»[33]. en:Myrmidons
  • Нелейя. Поселение близ Иолка, там некрополь микенской эпохи[34].
  • Олимп. Объект.[35][36] На Иде есть 4 вершины, называемые Олимпами[37].
  • Орестида. Область в Фессалии[38].
  • Ормений. Город.[28]
  • Орменийцы. Племя.[14]
  • Осса. Гора.[39] Великаны взгромоздили её на Олимп, а Геракл снял её обратно (согласно Лукану).
  • Офрис. (Отрис.) (гора). Гора, на которой жили титаны и сражались с богами, жившими на Олимпе, 10 лет[40]. Там обитали львы[41]. Во Фтиотиде, на юго-запад от Олимпа. В отрогах горы пасутся овечьи стада Муз[10].en:Mount Othrys
  • Пагасы. Якорная стоянка Фер (ранее Иолка). Оттуда отправился корабль Арго[42]. Аргонавты воздвигли там алтарь Аполлону[43].
  • Пеласгиотида. Страна.[44]
  • Пеней. Река в Фессалии. Некогда Геракл пробил горный проход, образовавший Темпейскую долину[45]. en:Peneus
  • Трахин. Город.[46] В нём происходит действие трагедии Софокла «Трахинянки». en:Trachis
  • Трикка. (Трика.) Город в Фессалии (Гомер).[14]
  • Феникс. Река в Фессалии[47].
  • Феры. Город.[22]
  • Ферейцы. Жители Феры.[14]
  • Фермопилы. Рядом с ними Афина воздвигла баню для Геракла[48]. По версии, Геракл, страдая от отравленного хитона, бросился в воды, ставшие теплыми[49]. Теплые источники для Геракла были также в Гимере[50].
  • Фессалия. Страна.[51]
  • Фивы. Город во Фтиотиде, переименован в Филиппополь.
  • Фтия. Страна.[52]
  • Эллада.[52] Город, находившийся неподалеку от Фарсала[53]. Персонификация Эллады была изображена в Олимпии[54].
  • Эмафия. Область в Фессалии. Позднее синоним Фессалии[55].
  • Энианы. (Ainanian.) Племя в Фессалии.[14] См. Плутарх. Греческие вопросы 13.
  • Эолийцы. Племя.[56]
  • Эта. (Ойта.) Гора в области трахиниев. Там произошло самосожжение Геракла.[57]
  • Эхедор. Река.[58]

См. также:

Легендарные персонажи:

  • Алев. Родоначальник Алевадов[59].
  • Еврилох. Фессалиец, согласно Евфориону, возобновил Пифийские игры[60].
  • Эолик. Некий фессалиец[61].

Фтиотида

Ныне исчислю мужей, в пеласгическом Аргосе живших,
Алос кругом населявших, и Алоп удел, и Трахину,
Холмную Фтию, Элладу, славную жен красотою,
Всех — мирмидонов, ахеян и эллинов имя носящих;
Сих пятьдесят кораблей предводил Ахиллес знаменитый.
(Гомер. Илиада II 681—685, перевод Н. И. Гнедича)

Мирмидонцы

  • Автомедонт.
  • Актор. Отец Эхекла[67].
  • Алким. (Алкимедонт.) Из Фтиотиды, участник Троянской войны. Возница Ахилла[68]. Убит Деифобом[69].
  • Алкимедонт. Сын Лаеркея. Вождь мирмидонцев[70]. См. Алким.
  • Антиф. Сын Мирмидона и Писидики.[71]
  • Бафиклей. (Вафиклей.) Сын Халкона. Мирмидонец, участник Троянской войны. Убит Гектором[72].
  • Бор. Сын Периера. Жена Полидора, дочь Пелея.[73].
  • Диор. Отец Автомедонта[74].
  • Евдор. (Эвдор.)[75] Вождь мирмидонцев. Сын Гермеса и Полимелы[76].
  • Евримедуса. (Эвримедуса.) Дочь Клетора, родила от Зевса Мирмидона[77].
  • Клеодора. Дочь Пелея (в версии Зенодота). См. Полидора[78].
  • Клетор. Отец Евримедусы[77].
  • Лаэркей. Сын Эмона, отец Алкимедонта[70]
  • Мемал. Отец Писандра[79].
  • Менесфий.[80] Вождь мирмидонцев. Сын бога Сперхия и Полидоры. Приемный сын Бора[81]. Сын Сперхея и Полидоры (второй жены Пелея).[82]
  • Мирмидон.
  • Периер. Отец Бора[83].
  • Писандр (сын Мемала).[84] Вождь мирмидонцев.[85].
  • Писидика. Дочь Эола[86] и Энареты. Муж Мирмидон, дети Антиф и Актор.[87]
  • Полидора. Дочь Пелея и Антигоны. Жена Бора, сына Периера.[88] Зенодот называет её Клеодорой.
  • Полидора. Дочь Периера. Вторая жена Пелея. Родила Менестия, который на деле был сыном реки Сперхея.[82]
  • Поликтор. Старый мирмидонец, сыном которого притворяется Гермес[89].
  • Полимела.[90] Дочь Филанта, жена Эхеклеса. Родила от Гермеса Евдора[91].
  • Сперхей.
  • Филант. (Филас.) Отец Полимелы. Воспитал своего внука Евдора[92].
  • Халкон. Отец Бафиклея[93].
  • Хискилла. Дочь Мирмидона, жена Триопа, мать Форбанта[94].
  • Эмон. Отец Лаэркея, дед Алкимедонта[95].
  • Эрисихтон (сын Триопа).
  • Эхекл. Сын Актора. Муж Полимелы[67].

Филака

В Филаке живших мужей, населявших Пираз цветущий,
Область Деметры любимую, матерь овец Итонею,
Травами тучный Птелей и Антрон, омываемый морем, -
Сих ополчения Протесилай предводил браноносный
В жизни своей; но его уже черная держит могила.
(Гомер. Илиада II 695—699, перевод Н. И. Гнедича)
  • Филака. Страна.[101]

Феры и Иолк

В Ферах живущих и вкруг при Бебеидском озере светлом,
Беб населявших, Глафиры и град Ияолк пышнозданный,
Быстрых одиннадцать мчалось судов; предводил же Эвмел их,
Сын Адмета любимый, который рожден им с Алкестой,
Дивной женою, прекраснейшей всех из Пелиевых дщерей.
(Гомер. Илиада II 711—715, перевод Н. И. Гнедича)
  • Адмет.
  • Акаст.
  • Алкестида.
  • Алкимеда.
  • Алкимен. Сын Ясона и Медеи, брат-близнец Фессала. Убит Медеей. Дети Медеи похоронены в святилище Геры, им воздавали почести как героям.[102].
  • Амфинома. Жена Эсона, мать Ясона (по версии Дионисия Скитобрахиона). Бежала к царскому очагу и пронзила себе грудь мечом, прокляв Пелия[103]. Другие называют её Полимеда.
  • Анаксибия. Дочь Бианта. Жена Пелия.[104]
  • Антианира. По «Орфической аргонавтике», дочь Ферета, родила от Аполлона Идмона[105].
  • Антиноя. Дочь Пелия (по версии)[106].
  • Архандр. Сын Акаста, воевавший с престарелым Пелеем[107].
  • Архител. Сын Акаста, воевавший с престарелым Пелеем[107].
  • Астеропея. Дочь Пелия (по версии)[106].
  • Астидамия.
  • Биадика. См. Демодика (жена Крефея).
  • Гиппофоя. Дочь Пелия и Анаксибии.[108]
  • Демодика. (по некоторым, Биадика). Жена Крефея. Влюбилась во Фрикса, но тот отказал ей. Она оклеветала его перед Крефеем, и тот убедил Афаманта предать сына смерти. Фрикс вынужден был бежать[109].
  • Евмел (сын Адмета).
  • Евридамант. Ахеец, потомок Пелия, сидел в троянском коне[110].
  • Иасон (Ясон).
  • Ипполита. По версии, имя дочери Крефея и жены Акаста, оклеветавшей Пелея[111]. Из Магнесии[112].
  • Ифиада. Жрица Артемиды в Иолке[113].
  • Ифтима. Дочь Икария, жена Евмела[114]. Афина, приняв её облик, посещает во сне Пенелопу.
  • Крантор. Оруженосец Пелея, которого тому дал Аминтор. Убит кентавром Демолеонтом[115]. en:Crantor
  • Крефей.
  • Лаодик. Согласно Андрону, отец Феогнеты, дед Ясона[116].
  • Медея.
  • Медуса. По версии, дочь Пелия[117], с сестрами сварившая отца[118].
  • Мермер.
  • Мермер. Отец Ила, царя Эфиры[119]. Сын Ферета, внук Ясона[120].
  • Ниса. Дочь Адмета и Алкесты, за которую Аполлон 7 лет был рабом Адмета[121].
  • Пелий.
  • Пелопия (дочь Пелия).
  • Периклимена. (она же Климена, дочь Миния[122]). Жена Ферета, мать Адмета[123].
  • Писидика. Дочь Пелия и Анаксибии.[124]
  • Поликсен. Согласно Гелланику, сын Ясона и Медеи, отправившийся в Мидию с матерью[125].
  • Полимеда. Дочь Автолика. Мать Ясона (по версии).[126] То же имя у Геродора[127]. У Гесиода Полимела[128]. После смерти Эсона прокляла Пелия и повесилась, оставив сына Промаха, но Пелий убил его[129].
  • Полифема. Имя матери Ясона, по версии[116]. См. Полимеда.
  • Промах.[130] Сын Эсона и Полимеды. Мальчик, убит Пелием[131]
  • Сидеро.
  • Стеропа. Дочь Акаста. Якобы Пелей хотел на ней жениться.[132]
  • Тиро.
  • Тисандр. Младший сын Ясона и Медеи, убит матерью[133].
  • Феогнета. Согласно Андрону, дочь Лаодика, жена Эсона, мать Ясона[116].
  • Ферет.
  • Ферет. Сын Ясона и Медеи. Убит Медеей[134], о версиях см. Мермер.
  • Фессал (сын Ясона).
  • Филомаха. Дочь Амфиона, жена Пелия (по версии).[108]
  • Энипей.[135] Речной бог, образ которого принял Посейдон, чтобы сойтись с Тиро[136]. Речной бог, возлюбленный Тиро[137]. Приходит к Пенею[138].
  • Эриопида. (Эриопис.) Согласно поэме Кинефона, дочь Ясона и Медеи[139].
  • Эсон.

Мефона

Живших в Мефоне, и окрест Фавмакии нивы пахавших,
Чад Мелибеи, и живших в полях Олизона суровых,-
Сих племена Филоктет предводитель, стрелец превосходный,
Вел на семи кораблях; пятьдесят воссидело на каждом
Сильных гребцов и стрелами искусных жестоко сражаться.
(Гомер. Илиада II 711—715, перевод Н. И. Гнедича)
  • Демонасса. Жена Пеанта (Поэя?). Мать Филоктета[140].
  • Малиады. (Малийские нимфы.) Рядом с их рощей был дом Филоктета[141]. en:Maliades
  • Мефона. Жена Пеанта, мать Филоктета[96].
  • Пеант.
  • Фавмак. (Тавмак.) Отец аргонавта Пеанта.[126]
  • Филоктет.

Трикка

Триккой владевший народ, и Ифомой высокоутесной,
И обитавший в Эхалии, граде владыки Эврита,
Два извели воеводы, Асклепия мудрые чада,
Славные оба данаев врачи, Подалир и Махаон.
Тридцать за ними судов принеслися, красивые строем.
(Гомер. Илиада II 729—733, перевод Н. И. Гнедича)

Ормений

Живших в Ормении храбрых мужей, у ключа Гипереи,
В власти имевших Астерий и белые главы Титана,-
Сих предводил Эврипил, блистательный сын Эвемонов;
Сорок за ним кораблей, под дружиною, черных примчалось.
(Гомер. Илиада II 734—737, перевод Н. И. Гнедича)

Лапифы

В Аргиссе живших мужей и кругом населявших Гиртону,
Орфу, широкий Элон, белокаменный град Олооссон,-
Сих предводил Полипет, воеватель бесстрашнейший в битвах,
Ветвь Пирифоя, исшедшего в мир от бессмертного Зевса,
Сын, Пирифою рожденный женой Ипподамией славной,
В самый тот день, как герой покарал чудовищ косматых:
Сбил с Пелиона кентавров и гнал до народов эфиков.
Он предводил не один, но при нем Леонтей бранодушный,
Отрасль Ареева, чадо Кенея, Коронова сына.
Сорок за ними судов, под дружиной, примчалося черных.
(Гомер. Илиада II 738—747, перевод Н. И. Гнедича)

Династия

  • Алкионей. По версии, женился на Корониде, бывшей возлюбленной Аполлона[155].
  • Ампик. Сын Элата. Прорицатель[156]. Отец Мопса[157]. Возможно, убит своим сыном-аргонавтом[158].
  • Амфинома. Дочь Пелия, жена Андремона[159].
  • Андремон. Сын Корона, брат Леонтея. Муж Амфиномы, дочери Пелия[159].
  • Антион. Сын Перифанта и Астиагийи. Жена Перимела, сын Иксион[160].
  • Антипп. Отец Гиппы[161].
  • Арегонида. Согласно «Орфической аргонавтике», жена Ампика, мать Мопса[162].
  • Астиагийя. Дочь Гипсея. Жена Перифанта, родила 8 сыновей[160].
  • Атрак. По версии, отец Кениды/Кенея[163]. Фессалийский царь, отец Гипподамии, открыл в Фессалии искусство магии[164]. Лапиф[165].
  • Бут.[166] Из Фессалии. Отец Гипподамии, тесть Пирифоя.[167]. Или Бун?[168].
  • Гиппа. Дочь Антиппа, жена Элата, мать аргонавта Полифема[161].
  • Гипподамия (дочь Бута).
  • Гипсей.
  • Деидамия. По версии, так звали жену Пирифоя[169]. См. Гипподамия.
  • Дия. Мать Пирифоя. Дочь Деионея[170]. Возлюбленная Зевса, из Перребии[171].
  • Еврином. Отец Орсиномы, дед Форбанта[172].
  • Иксион (мифология).
  • Исхий.
  • Исхомаха. Имя Гипподамии из рода лапифов[173].
  • Кеней.
  • Кенида. См. Кеней.
  • Кирена.
  • Климена (троянка).
  • Корон (сын Кенея).
  • Коронида.
  • Креуса.[174] Наяда. Жена Пенея, мать Гипсея и Стилбы[175]. Дочь Океана и Геи[176].
  • Лапиф.
  • Лапиф. Сын Эола (сына Гиппота), отец Лесбоса[177].
  • Леонтей.
  • Леонтей. По версии, отец Иксиона[178].
  • Лик. По версии, был возлюбленным Корониды[179].
  • Местра.
  • Мопс (сын Ампика).
  • Никиппа. Жрица Деметры. Её облик принимает Деметра, стремясь убедить Эрисихтона не вырубать рощу[180].
  • Орсинома. Дочь Евринома. Жена царя Лапифа, мать Форбанта и Перифанта[172].
  • Пеней (речной бог).
  • Перимела. Дочь Амифаона. Жена Антиона, мать Иксиона[160].
  • Перифант. Сын Лапифа и Орсиномы. Царь. Жена Астиагийя, 8 сыновей, старший из них Антион[160]. См. en:Periphas
  • Пирифой.
  • Полипет (сын Пирифоя).
  • Полифем (лапиф).
  • Стилба.
  • Триоп.
  • Фисадия. Дочь Иксиона, сестра Пирифоя. По версии, захвачена в плен Диоскурами вместе с Эфрой и отдана в рабство Елене[181], потом увезена в Трою[182]. См. Климена.
  • Флегий.
  • Хлорида. Мать Мопса, жена Ампика[183].
  • Элат.
  • Эфон.

Прочие лица

  • Актор. Лапиф. Убит Кланисом[184].
  • Ампик. Лапиф. В битве убил Оэкла[185].
  • Бротеад. Лапиф. Убит кентавром Гринеем[186].
  • Галес. Лапиф, участник битвы с кентаврами. Убит Латреем[187].
  • Гоплей. Лапиф, противник кентавров[188].
  • Дриант. Лапиф, противник кентавров[189]. Ранит Рета и обращает его в бегство[190].
  • Евагр. (Эвагр.) Лапиф. Убит кентавром Ретом[191].
  • Келадонт. Лапиф. Убит кентавром Амиком[192].
  • Кометей. Лапиф, участник битвы. Его придавил каменной глыбой товарищ Харак[193].
  • Кориф.[194] Юный лапиф. Убит кентавром Ретом[195].
  • Макарей.[196] Участник битвы кентавров с лапифами. Убил пелефронейца Эригдупа[197].
  • Микала. Колдунья из Фессалии[198], мать лапифа Ориона[199].
  • Орион. Лапиф, сын колдуньи Микалы. Убит кентавром Гринеем[200].
  • Перифант.[201] Лапиф, участник битвы с кентаврами. Убил Пирета[202].
  • Пролох. Лапиф, противник кентавров[188].
  • Титаресий. Сын Арея. Противник кентавров в битве с лапифами[203].
  • Фалер. Лапиф, противник кентавров[188].
  • Фоноленид. Лапиф, участник битвы с кентаврами. Убит Феокомедом[204].
  • Харак. Лапиф. Ранен кентавром Ретом. Случайно убивает товарища Кометея. Убит Ретом[205]
  • Эксадий. Лапиф, противник кентавров[188]. Его упоминает Нестор[206]. Убил Гринея[207].

Перребы

Но из Кифа Гуней с двадцатью и двумя кораблями
Плыл, предводя эниан и воинственных, сильных перребов,
Племя мужей, водворившихся окрест Додоны холодной,
Земли пахавших, по коим шумит Титаресий веселый,
(Гомер. Илиада II 748—751, перевод Н. И. Гнедича)
  • Аврофита.[208] Жена Окита, мать Гунея[140].
  • Гиперох. Царь инахийцев (Фессалия). Когда его вызвал на поединок царь энианов Фемий, за Гиперохом бежала собака. Фемий упрекнул его, тот повернулся, Фемий бросил в него камень и убил[209].
  • Гуней.
  • Окит. Отец Гунея.[14]
  • Темон. Именитый эниан, притворившийся нищим и пошедший к инахийцам. Царь Гиперох в насмешку бросил ему ком земли, выполнив слова оракула. Потомкам Темона выделяли особую часть при гекатомбе Аполлону и жертве быка Зевсу[209].
  • Фемий. Царь энианов. Убил на поединке царя инахийцев Гипероха, бросив в него камнем, когда тот отвернулся[209].
  • Из Перребии также происходила Дия, мать Пирифоя.

Магнесия

Профоой, сын Тендредонов, начальствовал ратью магнетов.
Окрест Пенея и вкруг Пелиона шумного лесом
Жили они; предводил их в сражение Профоой быстрый:
Сорок за ним кораблей, под дружиною, черных примчалось.
(Гомер. Илиада II 756—759, перевод Н. И. Гнедича)
  • Алоады.
  • Алоэй.
  • Арг (сын Фрикса).
  • Гименей.
  • Ифимедея.
  • Кеней. Отец аргонавтов Фока и Приаса[210].
  • Магнет. Сын Арга и Перимелы, по его имени землю назвали Магнесия. Отец Гименея[211].
  • Магнет. Сын Зевса и Фии, обитал в Пиерии, по Гесиоду — отец Полидекта и Диктиса[212]. Отец Пиера.[213]
  • Отос.
  • Перимела. Дочь Адмета. Жена Арга, мать Магнета[214].
  • Приас. Сын Кенея, из Магнесии. Аргонавт[210].
  • Профой (сын Тендредона).
  • Тендредон. Отец Профоя.[215]
  • Фия. (Тия.)[216] Дочь Девкалиона. Родила от Зевса Македона и Магнета[217].
  • Флегий. Отец Гименея[218].
  • Фок. Сын Кенея, из Магнесии. Аргонавт[210].
  • Эрибея. Мачеха Эфиальта и Ота. Сообщила Гермесу о похищении Ареса[219].
  • Эфиальт.
  • Магнеты. Племя.[220] Об их переселении: Конон. Мифы 29.
  • Пелион. Гора в Магнесии.[221]

Кентавры

  • Абант. Кентавр, охотник. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[222].
  • Агрий. Кентавр. Сражался с Гераклом у пещеры Фола.[223]
  • Амик.[224] Кентавр. Сын Офиона. Убил лапифа Келадонта[225]. Убит Пелатом (?).
  • Амфион. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Антимах. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Кенеем[227].
  • Анхий. Кентавр. Сражался с Гераклом у пещеры Фола.[223]
  • Аргий. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Арей. Кентавр. Во время битвы с лапифами убит Дриантом[228].
  • Аркт. Кентавр. Участник битвы с лапифами[229].
  • Асбол.[230] Кентавр. Птицегадатель. Участник битвы с лапифами[231]. Ему приписывались сочинения[232].
  • Астил. Кентавр, гадатель. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[233].
  • Афарей. Кентавр, участник битвы с лапифами. Ранен Тесеем[234].
  • Биенор. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[235].
  • Бром. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Кенеем[236].
  • Гелим. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Кенеем[236].
  • Гелоп. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пирифоем[237].
  • Гил. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пелеем[238].
  • Гилей. Кентавр, участник индийского похода Диониса. Убит Оронтом[239].
  • Гилонома. Кентавриха, возлюбленная Киллара. Когда тот был убит в битве с лапифами, бросилась на копье, торчавшее из его тела[240].
  • Гиппозон. (Гиппосон.) Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[241].
  • Гиппотион. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Гифиной. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пелеем[242].
  • Гриней. Кентавр. Убил лапифов Бротеада и Ориона. Убит Эксадием[243].
  • Дафнис. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Демолеонт. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убил Крантора, убит Пелеем[244]
  • Диктид. Кентавр, участник битвы с лапифами. Бежал от Пирифоя и упал в пропасть, повиснув на вязе[245].
  • Дорил. Кентавр, участник битвы с лапифами. Нестор ранил его, а Пелей убил[246].
  • Дриал. Сын Певкея. Кентавр, участник битвы с лапифами[247].
  • Дупон. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Еврином. Кентавр. Во время битвы с лапифами убит Дриантом[228].
  • Еврит. Кентавр. Пытался похитить Гипподамию. Убит Тесеем[248].
  • Евритион (кентавр).
  • Имбрей. Кентавр. Во время битвы с лапифами убит Дриантом[228].
  • Исопл. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Кентавр.
  • Киллар. Кентавр, участник битвы с лапифами. Был влюблен в Гилоному. Убит в бою[249].
  • Кимел. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Нестором[250].
  • Кланид. (Кланис.) Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пелеем[242]. Убил Актора[184].
  • Креней. Кентавр. Во время битвы с лапифами убит Дриантом[251].
  • Латрей. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убил Галеса, вызвал на бой Кенея, который убил его[252].
  • Лик. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пирифоем[253].
  • Ликаб. Кентавр. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[254].
  • Ликид. Кентавр. Во время битвы с лапифами убит Дриантом[228].
  • Ликот. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[255].
  • Медимн. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[255].
  • Медонт. Кентавр. Во время битвы с лапифами ранен и пустился в бегство[256].
  • Меланей. Кентавр. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[222].
  • Меланхет. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Мермер. Кентавр. Во время битвы с лапифами ранен и пустился в бегство[257].
  • Мимант.[258] Кентавр, участник битвы с лапифами[229].
  • Моних. Кентавр, участник битвы с лапифами[259]. Побежден Нестором[260].
  • Несс (кентавр).
  • Нефела.
  • Одит. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Мопсом[261].
  • Орей. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226]. Он был изображен на троне в Амиклах[262].
  • Орней. Кентавр. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[254].
  • Офион.[263] Отец кентавра Амика[264].
  • Певкей. Кентавр, отец Дриала и Перимеда[247].
  • Перимед. Сын Певкея. Кентавр. Участник битвы с лапифами[247].
  • Петрей. Кентавр, участник битвы с лапифами[231]. Убит Пирифоем[265].
  • Пиракм. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Кенеем[236].
  • Пирет. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Перифантом[202].
  • Писенор. Кентавр. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[256].
  • Рет.[266] Кентавр[267]. Убивает лапифов Харака, Корита, Евагра. Ранен Дриантом и бежал[268]. Либо убит в битве[269].
  • Рифей. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[270].
  • Стифел. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Кенеем[227].
  • Телебоад. Кентавр, участник битвы с лапифами. Ранил Нестора, но убит им[271].
  • Терей. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Тесеем[272].
  • Урей. Кентавр, участник битвы с лапифами[229].
  • Фавмант. (Тавмант.)[273] Кентавр. Во время битвы с лапифами пустился в бегство[274].
  • Феокомед. Кентавр. В битве с лапифами убил Фоноленида, убил Нестором[275].
  • Ферей. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Филира (океанида).
  • Флегрей. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пелеем[238].
  • Фол (кентавр).
  • Фрикс. Кентавр, убитый Гераклом в битве у Фолои[226].
  • Хирон.
  • Хромид. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Пирифоем[276].
  • Хтоний. Кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Нестором[271].
  • Экл. (Оэкл.) (в другом чтении Эхекл.) Кентавр, в битве с лапифами убит Ампиком[277].
  • Элат.[278] Кентавр. Геракл убил его, пронзив плечо.[223]
  • Эригдуп. Пелефронеец, кентавр, участник битвы с лапифами. Убит Макареем[197].

См. также

Участники битвы кентавров с лапифами:

  • Афид. Во время битвы кентавров с лапифами был пьян и заснул. Убит Форбантом[279].
  • Гиппас. Участник битвы кентавров с лапифами[280].
  • Пелат. Участник битвы кентавров с лапифами. Сразил врага (Амика?)[281].
  • Форбант. Участник битвы кентавров с лапифами. Убил Афида[279].

Дриопы

  • Амфисс.
  • Андремон.[282] Сын Оксила[283]. Муж Дриопы[284].
  • Гилас.
  • Дриоп.
  • Дриопа.
  • Крагалей.
  • Лаогор. Царь дриопов. Союзник лапифов. Геракл убил его вместе с сыновьями, когда тот пировал в храме Аполлона.[28]
  • Меда. Дочь Филанта, родила от Геракла Антиоха[285].
  • Менодика. Нимфа, дочь Ориона. Жена Феодаманта, мать Гиласа[286].
  • Полидора. Дочь Даная. Родила от речного бога Сперхея сына Дриопа[287].
  • Феодамант.
  • Филант.

Прочие (династия Эолидов)

  • Алкиона (дочь Эола).
  • Гиппа.
  • Гиппот. Сын Миманта и Меланиппы. Царь Эолиды.[288]. Отец Эола[289].
  • Гоплей. Сын Посейдона и Канаки.[39]
  • Девкалион.
  • Деимах. Отец Энареты, жены Эола.[87]
  • Диомеда. Дочь Ксуфа и Креусы[290], жена Деиона.[291]
  • Евиппа. (или Меланиппа). Дочь Хирона. См. Меланиппа.
  • Евридика. Жена Эола, мать Крефея, Салмонея и Сисифа[292]. По другой версии, Энарета.
  • Канака.[293] Дочь Эола[294] и Энареты. Родила от Посейдона[295] Гоплея, Нирея, Эпопея, Алоея и Триопа.[296]
  • Кеик (сын Эосфора).
  • Керкаф. Сын Эола, отец Ормена[297].
  • Макар. Сын Эола, отец Амфиссы[298].
  • Меланиппа. Жена Миманта, мать Гиппота[288].
  • Меланиппа. См. Гиппа.
  • Меланфия. (Меланфа.) Дочь Девкалиона[299]. Посейдон превратился в дельфина и овладел ею[300].
  • Мимант.[258] Сын Эола. Когда его братья поселились в других местах, стал царем Эолиды. Жена Меланиппа, сын Гиппот.[288]. Изгнал Пелия с родины[301].
  • Нирей. Сын Посейдона и Канаки.[39]
  • Орсеида. Нимфа. Жена Эллина, мать Дора, Ксуфа и Эола.[87] en:Orseis
  • Паган. Сын Девкалиона и Пирры. От него язычники названы паганами[302].
  • Пандора.
  • Пандора. Дочь Девкалиона. Родила от Зевса героя Грека[303].
  • Перимеда. Дочь Эола[294] и Энареты. От Ахелоя родила Гипподаманта и Ореста.[87]
  • Перимела. Дочь Эола, родила от Форонея пеласга Гиперборея[304].
  • Пирра.
  • Принея. По версии, родила от Прометея Девкалиона[305].
  • Протогенея.
  • Эгиалея. По версии, жена Эола, мать Алкионы[66].
  • Эллин.
  • Энарета. (Энарея.) Дочь Деимаха. Жена Эола, мать 7 сыновей и 5 дочерей.[87] Пиндар именует её «телицей»[306]. По Еврипиду, Евридика. См. en:Enarete
  • Эол (сын Эллина).
  • Эпопей. Сын Посейдона и Канаки.[39] По В. Г. Боруховичу и словарю Любкера, тождествен царю Сикиона с тем же именем.

Прочие персонажи

  • Агаклей. Отец Эпигея[307].
  • Акторион. Из Фессалии, сын Поликсо. Его свадьбу упоминает Каллимах[308].
  • Аминтор. Согласно Гелланику, сын Фрастора, отец Тевталида[309].
  • Амфрид. Река в Фессалии. Речной бог, приходит к Пенею[310].
  • Антигона. Дочь Ферета. Жена Пирема, мать аргонавта Астериона[311].
  • Антикл.
  • Апидан. Река в Фессалии. Речной бог, приходит к Пенею[310].
  • Арго (корабль).
  • Аргонавты.
  • Астерий. Эпоним города в Фессалии, соперник Зевса в отношении Европы[312].
  • Астерий (аргонавт).
  • Ахей. Сын Посейдона и Ларисы, с братьями завоевавший Гемонию (Фессалию). По его имени названа Ахайя в Фессалии[313].
  • Бримо. У озера Бебеиды стала возлюбленной Гермеса[314].
  • Гемон. Сын Пеласга[315] Современник Девкалиона, разделил с ним страну, получив её северную часть, которая стала называться Гемония[316]. Отец Фессала.
  • Гиперборей. Пеласг, сын Форонея и Перимелы. Согласно Филостефану, фессалиец, согласно Фанодему, афинянин[304]. (в неточном переводе «гипербореец Пеласг»[317].
  • Гиперея. Нимфа, изображавшаяся на монетах Фер (Фессалия)[318].
  • Гиперместра.[319]. См. Местра.
  • Гиппас. Ахейский воин. С Пенея (?). Убит Агенором[320].
  • Деиопея. Одна из нимф, похитивших Гиласа[321].
  • Дикей. «справедливый». Брат Силея, жил у горы Пелиона в Фессалии[322].
  • Диопатра. Одна из офрийских нимф, с которой возлежал Посейдон[323].
  • Дот. Сын Пеласга. Его именем назван город Дотий в Фессалии[324].
  • Еврилох. Сын Иона из Фессалии. Был пожран змеями[325].
  • Европ. Царь Европии (область на границе Македонии и Фессалии)[326].
  • Евсир. (Эвсир.) Сын Посейдона, отец Керамба[327].
  • Идофея. Офрейская нимфа, родила от Евсира сына Керамба[327].
  • Ион. Сын Прета, отец Еврилоха, из Фессалии. Бросился вниз с горы Оссы[328]. См. en:Ion (mythology)
  • Керамб.
  • Климена. Нимфа Пенея (Фессалия), отождествляется с возлюбленной Гелиоса. Похитила Гиласа[329].
  • Комет. Отец аргонавта Астерия.[330]
  • Лаодамия. Жена ахейца Антикла[331].
  • Лариса. Дочь Пеласга[332]. В её честь назван акрополь Аргоса, а также два города в Фессалии (один у моря; другой у Пенея)[333].
  • Лариса. Родила от Посейдона сыновей Ахея, Фтия и Пеласга[313].
  • Мелитей. (диалектная форма имени Мелиссей) Сын Зевса и нимфы Офреиды. Мать из страха перед Герой подбросила его в лесу. Его кормили пчелы. Фагр нашёл его и вырастил. Основал во Фтии город Мелиту[334].
  • Мениппа. Согласно Гелланику, дочь Пенея, жена Пеласга, мать Фрастора[309].
  • Наида. Жена Хирона, согласно Гесиоду[335]. У поэтессы Аниты — нимфа, спутница Пана[336]. Нимфа, жена Дафниса[337].
  • Нессон. Сын Фессала. По его имени страна и озеро назывались некогда Нессонида[316].
  • Олимп. По Дионисию Скитобрахиону, воспитатель Зевса, от которого его называют Олимпийским[338].
  • Орест.[339] Сын Ахелоя и Перимеды.[87]
  • Ортикс. («Перепел»). Отец ахейца Антикла[340].
  • Офреида. Нимфа, родила от Зевса сына Мелитея, а от Аполлона сына Фагра[341].
  • Офрийские нимфы. Керамб оскорблял их, говоря, что они не от Зевса, а дети Сперхея и Дино. Посейдон же возлежал с одной из них — Диопатрой — и на это время превратил остальных в тополя[323].
  • Пеласг (сын Посейдона).
  • Пелефроний. Первый изобрел уздечку и попону для коней[342].
  • Пирем.[343] По версии, отец аргонавта Астериона, жена Антигона (дочь Ферета)[161].
  • Питтий. Фессалиец, отец Амаринкея[344].
  • Поликсо. Мать Акториона из Фессалии[308].
  • Прет. Отец фессалийца Иона[345].
  • Силен. Отец кентавра Фола.[223]
  • Скифий.
  • Тевталид. Сын Аминтора, отец Наваса, царь пеласгов[346]. В другом чтении Тевтамид, отец Нана[347].
  • Тевтамид. Царь Ларисы. Устроил гимнастические состязания в честь умершего отца, на которых был убит Акрисий.[348] Видимо, тождествен предыдущему.
  • Фагр. Сын Аполлона и нимфы Офреиды. Пас овец. Нашёл в лесу младенца Мелитея и вырастил его[349].
  • Фессал (сын Гемона). Его отец разделил страну с Девкалионом. По его имени стала называться Фессалия[316].
  • Фол. Воин, убитый Эсоном[350].
  • Фрастор. Согласно Гелланику Митиленскому, сын Пеласга и Мениппы, отец Аминтора[309].
  • Фтий. Сын Посейдона и Ларисы, с братьями завоевавший Гемонию (Фессалию). По его имени названа область Фтиотида[313].
  • Фтий. Сын Ахея, отец Архандра[351].
  • Эпигей.[352] Сын Агаклея. Из Будеона, участник Троянской войны. Убит Гектором[353]. Местоположение Будеона неизвестно[354].
  • Эрихто. Мифическая колдунья, сестра Эриний[355]. Из Фессалии.
  • Ээй. Речной бог, приходит к Энею[310].

Дорийское вторжение

  • Анфей. Из Фессалии, сын Номиона, отец Эгипия[356].
  • Аргей. Из Мелиты (Фтиотида), отец Астигита и Аспалиды[357].
  • Аспалида. Дочь Аргея, сестра Астигита. Из города Мелита (Фтиотида). Её хотел соблазнить тиран Тартар, но она повесилась. Её тело исчезло, а вместо неё появилась деревянная статуя рядом с изображением Артемиды. Её называют Амелита Гекаэрга-Дальновержица, и каждый год в её честь девушки вешали юную козочку[357].
  • Астигит. Из Мелиты (Фтиотида). Сын Аргея. Убил тирана Тартара, одевшись в платье своей сестры Аспалиды[358].
  • Булида. Жена Анфея, мать Эгипия. Невольно переспала со своим сыном и была превращена в некую птицу поингу[359].
  • Египт. См. Эгипий (вариант чтения).
  • Кианипп. Сын Фарака. Из Фессалии, женат на красавице Левконе. Когда он охотился, его жена следила за ним, и его собаки растерзали её. Он бросился в погребальный костер[360].
  • Левкона. Жена Кианиппа из Фессалии, растерзана собаками на охоте[360].
  • Неофрон. Из Фессалии, сын Тимандры. Превращен Зевсом в стервятника[359].
  • Номион. Отец Анфея, дед Эгипия[356].
  • Поликлея. Дочь Фидиппа, сестра Эата. Брат перенес её через Ахелой, она первой вступила на землю и стала царицей согласно оракулу, брат женился на ней[361].
  • Тартар. Прозвище некоего тирана Мелиты (Фтиотида). Насиловал девушек, убит Астигитом[362].
  • Тимандра. Жительница Фессалии. Вдова, которую соблазнил Эгипий. Её сын Неофрон соблазнил Булиду, мать Эгипия. Позже Зевс превратил Тимандру в синицу[359]. en:Timandra (mythology)
  • Фарак. Фессалиец, отец Кианиппа[363].
  • Фессал. По версии, сын Эата и Поликлеи[361].
  • Фессал. Воинственный юноша из Феспротии, силой оружия занявший прежнюю страну мирмидонян[364].
  • Эат. Сын Фидиппа, брат Поликлеи. Отправился в поход на беотийцев, заселявших Фессалию, перешёл через Ахелой. Согласно оракулу, женился на своей сестре, которую перенес через реку, она родила сына Фессала[361].
  • Эгипий. Сын Анфея и Булиды. Из Фессалии. Соблазнил вдову Тимандру. В ответ сын Тимандры Неофрон соблазнил Булиду и подстроил так, что Эгипий совокупился с Булидой. Булида хотела убить его, но Эгипий взмолился Зевсу и был превращен в стервятника[359].

Напишите отзыв о статье "Мифы Фессалии"

Примечания

  1. Страбон. География IX 5, 4 (стр.430)
  2. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.224
  3. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 54
  4. Вергилий. Георгики III 2; Лукан. Фарсалия VI 368
  5. Симонид, фр.59 Пейдж; Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 10; III 67; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 16
  6. Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 477
  7. Схолии к Пиндару. Олимпийские песни XIII 133, из Ферекида // Вестник древней истории. 1947. № 1. С.313
  8. Еврипид. Гекаба 453; Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 36
  9. См. Геродот VII.
  10. 1 2 Аполлоний Родосский. Аргонавтика II 509
  11. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 19
  12. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 7, 3
  13. Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 18, 1
  14. 1 2 3 4 5 6 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э III 14
  15. 1 2 3 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 8
  16. Аппиан. Римская история XIV 70
  17. Пиндар, фр.107 Бергк
  18. Ликофрон. Александра 410 и комм.
  19. Лукан. Фарсалия VI 353
  20. Павсаний. Описание Эллады IV 2, 3
  21. Страбон. География IX 5, 19 (стр.440)
  22. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 8, 2 далее
  23. Примечания А. И. Зайцева в кн. Гомер. Илиада. — Л.: Наука, 1990. — С. 445. — ISBN 5-02-027982-X.
  24. 1 2 Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.38
  25. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 5, 4; 7, 7
  26. Вакхилид. Дифирамбы XVI 34; Овидий. Метаморфозы II 245
  27. Геродот. История I 56
  28. 1 2 3 4 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 7
  29. Сенека. Медея 233
  30. Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.153
  31. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э III 14.31; IV 6
  32. Страбон. География VIII 6, 16 (стр.375)
  33. Афиней. Пир мудрецов VII 27, 287а
  34. Примечания В. Г. Боруховича в кн. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. С.136
  35. Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.252
  36. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 3, 5 далее
  37. Страбон. География X 3, 14 (стр.470)
  38. Страбон. География VII, фр.6
  39. 1 2 3 4 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 4
  40. Гесиод. Теогония 632
  41. Еврипид. Алкестида 580
  42. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 236; Страбон. География IX 5, 15 (стр.436)
  43. Каллимах. Возвращение аргонавтов, фр.3 Чистякова
  44. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 4, 4; Э II 9
  45. Лукан. Фарсалия VIII 1; Примечания Ф. А. Петровского в кн. Лукан. Фарсалия. М., 1993. С.338
  46. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 6-7; 8, 1
  47. Геродот. История VII 176
  48. Писандр. Гераклия, фр.7
  49. Анонимный мифограф. // Примечания В. Г. Боруховича в кн. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. С.159
  50. Схолии к Пиндару. Олимпийские песни XII 18 // Примечания М. Л. Гаспарова в кн. Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М., 1980. С.412
  51. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 2-3 далее
  52. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 2 далее
  53. Страбон. География IX 5, 6 (стр.432)
  54. Павсаний. Описание Эллады VI 16, 3
  55. Лукан. Фарсалия I 1
  56. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3.5
  57. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 7, 7; Овидий. Метаморфозы IX 165
  58. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 5, 11
  59. Геродот. История IX 58; Феокрит. Идиллии XVI 34
  60. Схолии к Пиндару. Пифийские песни Введ. // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.288
  61. Плутарх. Застольные беседы V 2, 1
  62. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 6
  63. Ликофрон. Александра 242 и комм.
  64. Овидий. Метаморфозы XI 348—378
  65. Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 356
  66. 1 2 Гигин. Мифы 65
  67. 1 2 Гомер. Илиада XVI 189
  68. Гомер. Илиада XIX 392
  69. Квинт Смирнский. После Гомера XI 90-95
  70. 1 2 Гомер. Илиада XVI 197
  71. Гесиод. Перечень женщин, фр.16 М.-У.; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3
  72. Гомер. Илиада XVI 594
  73. Гомер. Илиада XVI 177; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 1
  74. Гомер. Илиада XVII 429
  75. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.557
  76. Гомер. Илиада XVI 179—191
  77. 1 2 Климент. Протрептик 39, 6
  78. Схолии к Гомеру. Илиада XVI 175 // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.158
  79. Гомер. Илиада XVI 194
  80. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.380
  81. Гомер. Илиада XVI 173
  82. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 4
  83. Гомер. Илиада XVI 177
  84. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.95
  85. Гомер. Илиада XVI 193
  86. Гесиод. Перечень женщин, фр.10, ст.33 М.-У.
  87. 1 2 3 4 5 6 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3
  88. Гомер. Илиада XVI 175; Гесиод. Перечень женщин, фр.213 М.-У.; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 1
  89. Гомер. Илиада XXIV 397
  90. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.121
  91. Гомер. Илиада XVI 180—190
  92. Гомер. Илиада XVI 181
  93. Гомер. Илиада XVI 595
  94. Гигин. Астрономия II 14, 4
  95. Гомер. Илиада XVII 467
  96. 1 2 Гесиод. Перечень женщин, фр.62 М.-У.
  97. 1 2 Гигин. Мифы 103
  98. Гесиод, подложный фр.387 М.-У.
  99. Квинт Смирнский. После Гомера I 307—309
  100. Стасин. Киприи, фр.17 Ивлин-Уайт = Павсаний. Описание Эллады IV 2, 7
  101. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 12; Э III 14
  102. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 54, 1.7
  103. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 50, 2
  104. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 10; Гигин. Мифы 14 (с.33)
  105. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.28; См. Примечания Н. А. Чистяковой в кн. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. М., 2001. С.180.
  106. 1 2 Павсаний. Описание Эллады VIII 11, 3
  107. 1 2 Схолии к Гомеру. Илиада XXIV 488 // Примечания В. Г. Боруховича в кн. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. С.184
  108. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 10
  109. Гигин. Астрономия II 20, 2
  110. Трифиодор. Взятие Илиона 182
  111. Пиндар. Немейские песни IV 57; V 28
  112. Гораций. Оды III 7, 18
  113. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 307—310
  114. Гомер. Одиссея IV 797
  115. Овидий. Метаморфозы XII 361—365
  116. 1 2 3 Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.22
  117. Гесиод. Перечень женщин, фр.37 М.-У.
  118. Гигин. Мифы 24
  119. Гомер. Одиссея I 255
  120. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.385
  121. Первый Ватиканский мифограф III 1, 67; Примечания Е. Г. Рабинович в кн. Сенека. Трагедии. М., 1983. С.399
  122. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.354
  123. Гигин. Мифы 14 (с.24); Примечания А. А. Тахо-Годи в кн. Платон. Собрание сочинений. М., 1990-94. В 4 т. Т.2. С.447
  124. Гесиод. Перечень женщин, фр.37 М.-У.; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 10
  125. Павсаний. Описание Эллады II 3, 8
  126. 1 2 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 16
  127. Схолии к Аполлонию Родосскому. Аргонавтика I 45 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.22
  128. Гесиод. Перечень женщин, фр.38 М.-У.
  129. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 27
  130. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.155
  131. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 27; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 50, 1, по Дионисию Скитобрахиону
  132. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 13, 3
  133. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 54, 7
  134. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 28; Гигин. Мифы 25; Драконций. Медея 532—547
  135. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.524
  136. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 8; Нонн. Деяния Диониса I 124
  137. Гомер. Одиссея XI 238
  138. Овидий. Метаморфозы I 579
  139. Павсаний. Описание Эллады II 3, 9
  140. 1 2 Гигин. Мифы 97
  141. Софокл. Филоктет 723
  142. Гесиод. Перечень женщин, фр.53 М.-У.
  143. Схолии к Пиндару. Олимпийские песни VII 42 // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.163
  144. Примечания Н. А. Чистяковой в кн. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. М., 2001. С.185
  145. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 581; Валерий Флакк. Аргонавтика II 11
  146. Гигин. Мифы. Введение 14
  147. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.6
  148. Страбон. География IX 5, 18 (стр.439), со ссылкой на Деметрия из Скепсиса
  149. Гомер. Илиада II 736; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 10, 8; Э III 14
  150. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.566
  151. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 66-67; Гигин. Мифы 14 (с.25)
  152. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 66; Гигин. Мифы 14 (с.25)
  153. Предметно-понятийный словарь греческого языка. Микенский период. Л., 1986. С.117
  154. Примечания М. Л. Гаспарова в кн. Овидий. Собрание сочинений. СПб, 1994. В 2 т. Т.1. С.464
  155. Антонин Либерал. Метаморфозы 20, 7
  156. Гигин. Мифы 128
  157. Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 1073; Овидий. Метаморфозы XII 456
  158. Гигин. Мифы 14 (с.35)
  159. 1 2 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 53, 2
  160. 1 2 3 4 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 69, 3
  161. 1 2 3 Гигин. Мифы 14 (с.23)
  162. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.25
  163. Антонин Либерал. Метаморфозы 17, 4
  164. Первый Ватиканский мифограф II 68
  165. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.93
  166. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.262
  167. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 70, 3
  168. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.58
  169. Плутарх. Тесей 30
  170. Гигин. Мифы 155
  171. Нонн. Деяния Диониса VII 125
  172. 1 2 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 69, 2
  173. Проперций. Элегии II 2, 9
  174. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.391
  175. Пиндар. Пифийские песни IX 17; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 69
  176. Любкер; Примечания М. Л. Гаспарова в кн. Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. М., 1980. С.430
  177. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 81, 6
  178. Гигин. Мифы 62
  179. Второй Ватиканский мифограф 128 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.242
  180. Каллимах. Гимны VI 42-49
  181. Гигин. Мифы 79
  182. Гигин. Мифы 92
  183. Гигин. Мифы 14 (с.25)
  184. 1 2 Валерий Флакк. Аргонавтика I 146
  185. Овидий. Метаморфозы XII 450
  186. Овидий. Метаморфозы XII 262
  187. Овидий. Метаморфозы XII 462
  188. 1 2 3 4 Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 180
  189. Гомер. Илиада I 263; Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 179
  190. Овидий. Метаморфозы XII 296—301
  191. Овидий. Метаморфозы XII 293—295
  192. Овидий. Метаморфозы XII 250—253
  193. Овидий. Метаморфозы XII 283—284
  194. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.385
  195. Овидий. Метаморфозы XII 291—292
  196. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.319
  197. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 452
  198. Сенека. Геркулес на Эте 526
  199. Овидий. Метаморфозы XII 263
  200. Овидий. Метаморфозы XII 262—264
  201. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.51
  202. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 449
  203. Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 181
  204. Овидий. Метаморфозы XII 432—438
  205. Овидий. Метаморфозы XII 271—289
  206. Гомер. Илиада I 264
  207. Овидий. Метаморфозы XII 265—270
  208. Имя, возможно, искажено в рукописи
  209. 1 2 3 Плутарх. Греческие вопросы 13
  210. 1 2 3 Гигин. Мифы 14 (с.32)
  211. Антонин Либерал. Метаморфозы 23, 1
  212. Гесиод. Перечень женщин, фр.7, 8 М.-У.
  213. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 3, 3
  214. Гесиод. Великие Эои, фр.256 М.-У.; Антонин Либерал. Метаморфозы 23, 1
  215. Гомер. Илиада II 756; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э III 14
  216. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.402
  217. Гесиод. Перечень женщин, фр.7 М.-У.
  218. Нонн. Деяния Диониса XXIX 32
  219. Гомер. Илиада V 389
  220. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э III 14; VI 15а
  221. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 4 далее; Аполлоний Родосский. Аргонавтика I 383
  222. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 306
  223. 1 2 3 4 Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 5, 4
  224. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.98
  225. Овидий. Метаморфозы XII 245—253
  226. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 12, 7
  227. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 459
  228. 1 2 3 4 Овидий. Метаморфозы XII 310
  229. 1 2 3 Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 186
  230. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.192
  231. 1 2 Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 185
  232. Татиан 41 // Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М., 1989. С.95
  233. Овидий. Метаморфозы XII 307—309
  234. Овидий. Метаморфозы XII 341—344
  235. Овидий. Метаморфозы XII 345—349
  236. 1 2 3 Овидий. Метаморфозы XII 460
  237. Овидий. Метаморфозы XII 335—336
  238. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 378
  239. Нонн. Деяния Диониса XVII 199—215
  240. Овидий. Метаморфозы XII 405—428
  241. Овидий. Метаморфозы XII 351
  242. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 379
  243. Овидий. Метаморфозы XII 258—270
  244. Овидий. Метаморфозы XII 355—374
  245. Овидий. Метаморфозы XII 337—340
  246. Овидий. Метаморфозы XII 380—392
  247. 1 2 3 Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 187
  248. Овидий. Метаморфозы XII 219—239
  249. Овидий. Метаморфозы XII 393—422
  250. Овидий. Метаморфозы XII 453
  251. Овидий. Метаморфозы XII 312—315
  252. Овидий. Метаморфозы XII 462—493
  253. Овидий. Метаморфозы XII 332
  254. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 302
  255. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 350
  256. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 303
  257. Овидий. Метаморфозы XII 304—305
  258. 1 2 Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.397
  259. Овидий. Метаморфозы XII 499; Ювенал. Сатиры I 11
  260. Валерий Флакк. Аргонавтика I 145
  261. Овидий. Метаморфозы XII 456—458
  262. Павсаний. Описание Эллады III 18, 15
  263. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.493
  264. Овидий. Метаморфозы XII 245
  265. Овидий. Метаморфозы XII 327—331
  266. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.208
  267. Валерий Флакк. Аргонавтика I 140; III 65
  268. Овидий. Метаморфозы XII 271—301
  269. Вергилий. Буколики II 456
  270. Овидий. Метаморфозы XII 352
  271. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 441—443
  272. Овидий. Метаморфозы XII 353—354
  273. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.377
  274. Овидий. Метаморфозы XII 304
  275. Овидий. Метаморфозы XII 429—440
  276. Овидий. Метаморфозы XII 333
  277. Овидий. Метаморфозы XII 450—451
  278. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.510
  279. 1 2 Овидий. Метаморфозы XII 316—326
  280. Валерий Флакк. Аргонавтика I 148
  281. Овидий. Метаморфозы XII 254—257
  282. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.104
  283. Антонин Либерал. Метаморфозы 32, 3
  284. Овидий. Метаморфозы IX 333
  285. Павсаний. Описание Эллады I 5, 2
  286. Гигин. Мифы 14 (с.28)
  287. Антонин Либерал. Метаморфозы 32, 1
  288. 1 2 3 Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 67, 3
  289. Гомер. Одиссея X 2
  290. Гесиод. Перечень женщин, фр.10, ст.24 М.-У.
  291. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 4
  292. Содержание «Меланиппы мудрой» Еврипида // Вестник древней истории. 1995. № 4. С.244
  293. Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.619
  294. 1 2 Гесиод. Перечень женщин, фр.10, ст.34 М.-У.
  295. Гесиод. Перечень женщин, фр.16 М.-У.
  296. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 7, 3-4
  297. Страбон. География IX 5, 18 (стр.438)
  298. Павсаний. Описание Эллады X 38, 5
  299. Схолии к Гомеру. Одиссея X 2 // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.92
  300. Овидий. Метаморфозы VI 120
  301. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека VI, фр.7
  302. Гесиод. Перечень женщин, фр.3 М.-У.
  303. Гесиод. Перечень женщин, фр.56 М.-У.
  304. 1 2 Схолии к Пиндару. Олимпийские песни III 28 // Вестник древней истории. 1947. № 1. С.311
  305. Гесиод. Перечень женщин, фр.4 М.-У.
  306. Пиндар. Пифийские песни IV 143
  307. Гомер. Илиада XVI 571
  308. 1 2 Каллимах. Гимны VI 78
  309. 1 2 3 Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 28, 3
  310. 1 2 3 Овидий. Метаморфозы I 580
  311. Гигин. Мифы 14
  312. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.210
  313. 1 2 3 Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 17, 2
  314. Проперций. Элегии II 2, 11-12
  315. Плиний Старший. Естественная история IV 14 // Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.85
  316. 1 2 3 Страбон. География IX 5, 23 (стр.444)
  317. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С.463
  318. Примечания Н. В. Брагинской в кн. Плутарх. Застольные беседы. М., 1990. С.507
  319. Имя у Антонина Либерала. Метаморфозы 17, 5
  320. Квинт Смирнский. После Гомера XI 95
  321. Драконций. Гилас 131
  322. Конон. Мифы 17 // Примечания В. Г. Боруховича в кн. Аполлодор. Мифологическая библиотека. Л., 1972. С.156
  323. 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 22, 4
  324. Стефан Византийский. Этника со ссылкой на грамматика Геродиана // Гесиод. Полное собрание текстов. М., 2001. С.119-120
  325. Овидий. Ибис 287—288
  326. Юстин. Эпитома Помпея Трога VII 1, 6
  327. 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 22, 1
  328. Овидий. Ибис 285—286 и схолии
  329. Драконций. Гилас 55, 116
  330. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека I 9, 16; Валерий Флакк. Аргонавтика I 356
  331. Трифиодор. Взятие Илиона 475
  332. Гигин. Мифы 145
  333. Павсаний. Описание Эллады II 23, 8
  334. Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 1-3
  335. Гесиод. Перечень женщин, фр.42 М.-У.
  336. Анита. Эпиграмма 14 Пейдж
  337. Феокрит. Идиллии VIII 92
  338. Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.217
  339. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.499
  340. Трифиодор. Взятие Илиона 176
  341. Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 1
  342. Гигин. Мифы 274
  343. имя, возможно, искажено в рукописи
  344. Павсаний. Описание Эллады V 1, 11
  345. Овидий. Ибис 285 схолии
  346. Дионисий Галикарнасский. Римские древности I 28, 3, ссылка на Гелланика
  347. Немировский А. И. Этруски: От мифа к истории. М., 1982. С.22
  348. Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 4, 4
  349. Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 1-2
  350. Валерий Флакк. Аргонавтика I 337
  351. Геродот. История II 98
  352. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.1. С.528
  353. Гомер. Илиада XVI 579
  354. комм. А. И. Зайцева к данному месту Гомера
  355. Овидий. Героиды XV 139; Лукан. Фарсалия VI 725
  356. 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 5, 1
  357. 1 2 Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 4
  358. Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 4-6
  359. 1 2 3 4 Антонин Либерал. Метаморфозы 5
  360. 1 2 Парфений. О любовных страстях 10
  361. 1 2 3 Полиэн. Стратегемы VIII 44
  362. Антонин Либерал. Метаморфозы 13, 3-5
  363. Парфений. О любовных страстях 10, 1
  364. Веллей Патеркул. Римская история I 3, 1

См. также

Отрывок, характеризующий Мифы Фессалии

– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.