Михаил Борисович

Михаил Борисович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Смерть князя Бориса Александровича и восшествие князя Михаила Борисовича на тверской престол</td></tr>
Великий князь Тверской
10 февраля 1461 — 1485
Предшественник:	Борис Александрович
Преемник:	Иван Иванович Молодой
Вероисповедание:	Православие
Смерть:	1505(1505)
Род:	Рюриковичи, Юрьевичи
Отец:	Борис Александрович
Супруга:	1) София Семёновна, Слуцкая княжна; 2) внучка Казимира IV

Михаи́л Бори́сович (1453—1505) — последний Великий князь Тверской (1461—1485), шурин Ивана III по первой жене.

Потеря Тверским княжеством независимости

О положении Тверского княжества во второй половине XV века Н. М. Карамзин пишет так:

…Но в осьмидесяти верстах от Москвы видел [Иоанн III] Российское особенное княжество, державу равного себе государя, по крайней мере именем и правами. Со всех сторон окружённая московскими владениями, Тверь ещё возвышала независимую главу свою…

Первые попытки Твери войти в состав Литвы

Ещё в 1427 году, почти сразу после смерти Василия I (1425), великий князь рязанский Иван Фёдорович, а затем и князь пронский поступили на службу литовскому великому князю Витовту. В то же время и тверской князь Борис пошёл к нему на службу, при этом оставив себя властителем над тверскими князьями-своими подручными. Более того, поскольку мать малолетнего Василия II, София, была дочерью Витовта, сама Москва, фактически, находилась под его властью (или хотя бы опекой). Литовский князь хотел короноваться и объединить Русь с Литвой, но поляки не допустили этого, увидев в таком шаге угрозу распространению католичества на подвластных Витовту землях. В 1430 году Витовт умер, так и не достигнув своей цели. В Литве началась очередная междоусобица, а на Руси — печально известная феодальная война.

В 1453 году, с гибелью Дмитрия Шемяки война закончилась, и тверской и рязанский князья, поняв, что надежды на Литву мало, присягнули Москве, опасаясь карательного похода со стороны Василия. Борис Александрович отдал свою дочь Марию за Ивана Васильевича — соправителя Василия II и наследника престола (будущего Ивана III). Более того, в том же 1454 году тверской князь заключил при посредничестве митрополита Ионы договор с Василием, «которым обещался с детьми своими быть во всем заодно с Москвою».

Начало правления Ивана III

В 1462 году умер Василий II, и в Москве на престол взошёл Иван III. Поначалу он был осторожен:

С тверским [князем], своим шурином, он [Иван] тотчас по смерти отца своего заключил договор, в котором положительно охранялось владетельное право тверского князя над своею землей…

Но для подобной осторожности действительно были веские причины: Тверь располагалась на пути к Новгороду, а тамошняя боярская республика была всё ещё сильна.

В 1467 году на Руси началась новая эпидемия повальной болезни. И в это тяжёлое время первая жена Ивана, сестра Михаила Борисовича, умерла от горячки. Говорили, что она была отравлена. Впрочем, достоверных подтверждений тому нет.

Последние годы Тверского княжества

В 1463 Иван III подчинил Ярославль, в 1471 подавил Новгородское восстание, а в 1478 окончательно присоединил Новгород к Москве. Совершенно очевидной была тенденция в его политике к собиранию русских земель под единым началам, устранению уделов других князей. Михаил Борисович искал единственно возможной защиты — у Литвы. Пример Новгорода (1478) был неутешителен, но другого шанса у Тверского князя не оставалось.

В 1483 году Михаил Борисович овдовел. Это дало ему возможность просить руки внучки Казимира IV. Узнав о тайной связи Михаила с Литвой, Иван III был возмущён и, вероятно, обрадован появлению повода к расправе над Тверью.

В 1485 году Иван III похоронил свою мать, инокиню Марфу, и зимой же объявил Михаилу войну, что вызвало следующую реакцию:

Сей князь, затрепетав, спешил умилостивить Иоанна жертвами: отказался от имени равного ему брата, признал себя младшим, уступил Москве некоторые земли, обязался всюду ходить с ним на войну…

Была подписана мирная договорная грамота, ограничивающая прежде всего дипломатическую свободу Михаила. Но договор этот явился последним договором независимой Твери. Иван III «начал теснить землю и подданных Михаиловых»:

Им [боярам] нельзя уже было, — говорит современник, — терпеть обид от великого князя московского, его бояр и детей боярских: где только сходились их межи с межами московскими, там московские землевладельцы обижали тверских, и не было нигде на московских управы; у Ивана Васильевича в таком случае свой московский человек был всегда прав; а когда московские жаловались на тверских, то Иван Васильевич тотчас посылал к тверскому великому князю с угрозами и не принимал в уважение ответов тверского…

Тверичи, увидев, что Михаил им больше не защитник, перешли на сторону Москвы: князья Андрей Микулинский и Осип Дорогобужский вступили на службу великому князю (первому он дал в кормление Дмитров, второму — Ярославль). Затем к Ивану поехали и многие другие тверские бояре.

Михаил хотел бежать в Литву. Он послал туда надёжного человека, но его задержали люди Ивана. Они предоставили великому князю письмо Михаила к Казимиру IV, что явилось достаточным доказательством измены, ведь Михаил обещал не вступать ни в какие отношения с Литвой, а в письме ещё и «возбуждал Казимира против Иоанна». Михаилу не оставалось ничего, кроме извинений. Он отправил в Москву Тверского епископа и князя холмского, но их не приняли.

Взятие Твери Иваном III

Иван велел новгородскому наместнику, боярину Якову Захарьевичу, идти со всеми силами на Тверь, а сам 21 августа 1485 выступил из Москвы «со многочисленным войском и с огнестрельным снарядом (вверенным искусному Аристотелю)».

8 сентября Иван осадил Тверь и зажёг посад. Через два дня (10 сентября) из Твери бежали почти все князья и бояре, оставив Михаила одного в этом гибельном положении:

…Приехали толпой к Ивану Васильевичу и били челом принять их на службу…

Он мог либо спастись бегством, либо сдаться Ивану. Михаил выбрал первое и бежал следующей же ночью в Литву. Только тогда епископ Кассиан, князь Михаил Холмский и другие князья, бояре и просто земские люди, до конца сохранявшие верность своему властителю, «отворили город Иоанну, вышли и поклонились ему как общему монарху России».

Иван III запретил войску грабить город и окрестности. 15 сентября он въехал в Тверь и в тот же день даровал княжество своему сыну Ивану Младому (наследнику престола).

После падения Твери

Михаил Борисович приехал вскоре в Краков к Казимиру IV и просил его оказать помощь в борьбе против Ивана III. Но польский король оценивал ситуацию здраво и видел, что Московское княжество уже не в том состоянии, что при Витовте. Он отказал Михаилу, о чём сообщил Ивану III.

Впрочем, Михаил получил от Казимира два небольших имения — «двор» Лососиная с Белавичами и Гощовым в Слонимском старостве и имение Печихвосты в Волынской земле. Известно, что он умер осенью 1505 года.

Браки и дети

Михаил был женат дважды:

• Первая жена — София Семёновна (? — 7 февраля 1483), дочь Симеона Олельковича.
• Вторая жена — внучка Казимира IV, великого князя Литовского и короля Польского.

Сыновей не было ни в том, ни в другом браке. Династия Тверских князей после смерти Михаила Борисовича, таким образом, прервалась.

Михаил Борисович — предки

Михаил Александрович Тверской               Иван Михайлович Тверской                       Евдокия Константиновна Суздальская               Александр Иванович Тверской                             Кейстут               Мария Кейстутьевна                       Бирута               Борис Александрович Тверской                                   Михаил Давыдович Моложский               Фёдор Михайлович Моложский                       ?                             Михаил Борисович Тверской                                         Семён Дмитриевич Суздальский               Василий Семёнович Шуйский                       Александра               Александр Глазатый                             Анастасия                                 </center>

См. также

• Борьба Москвы с Тверью

Литература

• Тверские (великие и удельные князья) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [www.karavan.tver.ru/html/n594/article4.php3 Статья о падении тверского княжества]

Отрывок, характеризующий Михаил Борисович

«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.