Михаил Мишинич
| Михаил Мишинич | ||
| ||
|---|---|---|
| 1272, 1273—1280 гг. | ||
| Смерть: | 9 ноября 1280 | |
Михаил Мишинич (Михайло Мишинич, Михаил Мишиниц) (ум. 9 ноября 1280 г.) — новгородский посадник в 1272, 1273—1280 гг.
До посадничества
Михаил Мишинич впервые упоминается в летописи под 1269 г., когда на него и ещё двух новгородских бояр (Жирослава Давыдовича и Елферия Сбыславича) князь Ярослав Ярославич необоснованно жаловался новгородцам. Жалоба заключалась в совершённых действиях этих трёх бояр, которые привели к войне с немцами и большим потерям в Раковорской битве. За это князь Ярослав хотел у них отнять их волости. Однако новгородцы не дали этого сделать[1][2].
Посадничество
С приходом в 1272 г. на новгородский стол князя Василия Ярославича происходит смена посадников. Вместо Павши Онаньинича посадником становится Михаил Мишинич. Однако это посадничество было коротким, так как в этом же году им снова становится Павша Онаньинич. Лишь после смерти прежнего посадника в 1273 г. Михаил Мишинич получает эту должность повторно[3].
В 1280 г. участвует вместе с князем Дмитрием при закладке каменного города Копорье. В августе того же года Михаил Мишинич лишается посадничества (в пользу Семёна Михайловича). Через три месяца (9 ноября 1280 г.) он умирает[4].
Напишите отзыв о статье "Михаил Мишинич"
Примечания
- ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова. — М.—Л.: Академия наук СССР, 1950. — С. 87—88, 318—319.
- ↑ Янин В. Л. Новгородские посадники. — М.: Языки славянских культур, 2003. — С. 219—220.
- ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова. — М.—Л.: Академия наук СССР, 1950. — С. 322.
- ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова. — М.—Л.: Академия наук СССР, 1950. — С. 323—324.
Литература
- Михаил Мишинич // Великий Новгород. История и культура IX—XVII веков: Энциклопедический словарь. — СПб.: Нестор-История, 2007. — С. 297.
- Янин В. Л. Новгородские акты XII—XV вв. Хронологический комментарий. — М.: Наука, 1990. — 384 с.
- Янин В. Л. Новгородские посадники. — М.: Языки славянских культур, 2003. — 512 с.
Отрывок, характеризующий Михаил Мишинич
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
