Полторанин, Михаил Никифорович

Запрос «Полторанин» перенаправляется сюда; о казахстанском лыжнике см. Полторанин, Алексей Юрьевич.

Михаил Никифорович Полторанин
Заместитель Председателя Правительства Российской Федерации
22 февраля — 25 ноября 1992 года
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Министр печати и информации Российской Федерации/РСФСР
14 июля 1990 года — 25 ноября 1992 года
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Михаил Александрович Федотов
Рождение:	22 ноября 1939(1939-11-22) (84 года) Лениногорск, Восточно-Казахстанская область, Казахская ССР, СССР

Внешние изображения
	[www.forbes.ru/sites/default/files/imagecache/p577/gallery/Poltoranin426828-Preview.jpg Фотография]

Михаи́л Ники́форович Полтора́нин (род. 22 ноября 1939) — российский профессиональный журналист, государственный деятель СССР, РСФСР и РФ, активный сторонник Ельцина во время августовского путча 1991 года и октябрьских событий 1993 года, исполнительный директор телеканала «ТВ-3 Россия»; автор книги «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса».

Биография

Окончил Казахский государственный университет в 1964 году и ВПШ при ЦК КПСС. С 1960 по 1991 год состоял в КПСС. В 1964—1986 годах работал специальным корреспондентом различных газет. В 1986—1988 годах — главный редактор газеты МГК КПСС «Московская правда».

Автор текста, широко распространенного в конце 1987 года, как «Выступление Ельцина» (на Пленуме ЦК КПСС 21 октября), в чём он признаётся в своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте». С сутью самого выступления этот текст не имел практически ничего общего, но в свете ряда причин, приведенных в книге, Полторанин изложил в тексте то, что ожидали услышать простые люди от Ельцина и что сам Ельцин высказать партийным боссам не решился.

В 1989 году был избран народным депутатом СССР. С июля 1990 г. по ноябрь 1992 г. — министр печати и массовой информации РСФСР и министр печати и информации РСФСР/Российской Федерации. В 1992 году одновременно — заместитель Председателя Правительства Российской Федерации, глава межведомственной комиссии по рассекречиванию документов КПСС. В 1992—1993 — руководитель Федерального информационного центра России, председатель Специальной комиссии по архивам при Президенте Российской Федерации.

В 1993—1996 — депутат Государственной Думы. Член фракции «Выбор России», председатель Комитета по информационной политике и связи.

С 1996 года — президент телевизионной корпорации «Момент истины».

Цитаты

Процесс интеграции ни к чему серьёзному не приведёт, потому что у России, Белоруссии и Казахстана абсолютно разные цели. И вообще, мы с Казахстаном под одной командой, у нас один хозяин, я имею в виду всемирный олигархат. Мы будем делать то, что они скажут. Они позволят нам торговать друг с другом молоком, но никак не высокотехнологичной продукцией. Не для этого они разваливали нам СССР.

— zonakz.net/view-nash-zemljak-mikhail-poltoranin-rasskazyvaet.html

Личная жизнь

Жена — Надежда Михайловна. Сыновья Максим и Константин.

Проживает с семьёй в Истринском районе Подмосковья.

Награды

Почётный знак Союза журналистов Казахстана

Библиография

• Михаил Полторанин. Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса. — М.: Эксмо, Алгоритм, 2010. — (Политические тайны XXI века). — ISBN 978-5-699-44961-3.

Ссылки

• [rutube.ru/tracks/440977.html М. Полторанин об обстоятельствах отравления И. Сталина]
• [www.echo.msk.ru/guests/1805/ Интервью данные Полтораниным М. Н. на радиостанции «Эхо Москвы»]
• [www.fontanka.ru/2011/12/08/103/ Михаил Полторанин: Ельцину было все равно, какое государство возглавлять] Интервью от 08.12.2011 года
• www.kp.ru/daily/26311.7/3189223
• www.kp.ru/daily/26139.3/3028007

Отрывок, характеризующий Полторанин, Михаил Никифорович

«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».