Великий Гусляр

Великий Гусляр — вымышленный город в произведениях Кира Булычёва. Прототипом его явился город Великий Устюг; имена и фамилии героев ранних рассказов были взяты из адресной книги Вологды за 1913 год (сама книга была подарена автору бывшим директором музея, краеведом Еленой Сергеевной; она стала героиней нескольких рассказов и повести «Марсианское зелье»). Есть пересечение с другими циклами Булычёва: «Приключения Алисы», «Интергалактическая полиция».

История

Первое произведение цикла — рассказ «Связи личного характера» — было написано под заказ в ноябре 1967 года. Булычёв тогда был в Болгарии и нуждался в деньгах. Его знакомый редактор журнала «Космос» Славко Славчев предложил написать рассказ для журнала. Сюжет рассказа якобы родился из бракованного знака «Дорожные работы», на котором у рабочего были нарисованы три ноги.

Ранние рассказы обычно почти не связаны между собой. Появляются герои-однодневки, одни герои уезжают из города, а другие появляются ненадолго. К середине 70-х оформляется «костяк» жителей Гусляра. В основном герои живут в одном доме — на Пушкинской улице, 16; однако встречаются и исключения. Действие нескольких повестей и рассказов происходит в окрестностях города, ещё нескольких — в космосе. Многие произведения о жизни гуслярцев, особенно написанные после Перестройки, являют собой весьма острую сатиру на жизнь советского и «нового российского» общества.

В 2000 году Булычёв говорил, что Великий Гусляр для него «постепенно вымер», так как его «пародийность начала менять вектор», и он начал писать в более серьёзной манере о городе Верёвкине, «понимании Гусляра сегодня».

Жители

Корнелий Иванович Удалов — руководитель стройконторы, главный герой цикла. Это полный лысеющий мужчина средних лет. Удалов постоянно попадает в загадочные и фантастические истории: его похищают или просят о помощи инопланетяне, он оказывается объектом экспериментов учёных и т. п. Несмотря на это, Корнелий умудряется сохранять душевное спокойствие и обывательский скепсис. Впервые появился в самом первом рассказе цикла «Связи личного характера». Имя было заимствовано из адресной книги города Вологда за 1913 год.

Николай Иванович Ложкин — старик-пенсионер, житель дома номер 16 на Пушкинской улице города Великий Гусляр, с очень скверным характером и не менее скверной репутацией. Впервые появился в самом первом рассказе цикла про Великий Гусляр «Связи личного характера». Очень жаден. Некогда работал бухгалтером, а до этого — в конце 1940-х годов — в НКВД. С некоторого времени (рассказ «Разлюбите Ложкина!») является «всеобщим нелюбимцем», поскольку носит специальные часы, заставляющие окружающих испытывать к нему резкую неприязнь.

Старик Ложкин является главным героем подцикла «Письма Ложкина». Эти письма с «сенсационными разоблачениями», написанные Булычёвым от имени Николая Ложкина, публиковались в разделе юмора в журнале «Знание - сила». Несмотря на заголовок «юмор» и имя Булычёва, многие читатели принимали этот розыгрыш всерьез.

Лев Христофорович Минц — профессор, учёный с мировым именем. Инфантильный. Без пяти минут лауреат Нобелевской премии. Очень добрый, чем некоторые жители Великого Гусляра и пользуются. Впервые появился в рассказе «Домашний пленник» (1972) (изданном, однако, позже второго рассказа с Минцем «Две капли на стакан вина» (1974)). Прототипом для имени послужил этнограф профессор Лев Миронович Минц, некогда попросивший Булычёва сделать его героем.

Саша Грубин — изобретатель-самоучка, проживает в полуподвале дома № 16 на Пушкинской улице города Великий Гусляр. Заведует лавкой по приёму вторсырья, по вечерам изобретает. Энтузиаст, берётся с готовностью за все самые мыслимые и немыслимые изобретения. Закоренелый холостяк. Его имя взято Булычёвым из адресной книги Вологды за 1913 год.

Миша Стендаль — молодой журналист газеты «Гуслярское знамя». Родства со знаменитым писателем не имеет. На протяжении всех рассказов закоренелый холостяк, всё время пытается найти свою «половинку» — то привораживает подругу («Ответное чувство»), то проверяет отношения («Градусник чувств»), то устраивает роман с русалкой и становится отцом («Новый Сусанин»), с годами же толстеет и лысеет. Носит очки, внешне похож на молодого Грибоедова.

Инопланетянин Коко — весьма циничное инопланетное существо с неизвестной достаточно цивилизованной планеты. Жил на шкафу в квартире Удалова на правах гостя, но впоследствии был выгнан за циничные мысли. Внешность вполне инопланетная, автором описана в общих чертах, как «ящерица, покрытая розовыми перьями» с фиолетовыми глазами,

География и история

Находится Великий Гусляр на севере Европейской части России, в Вологодской области, на притоке Северной Двины реке Гусь. Город расположен на равнине, окружён «колхозными полями и густыми лесами». При этом он, однако, как предположил академик Спичкин, находится на «земной выпуклости», а оттого виден инопланетянам из космоса лучше, чем любые другие города мира. Население — 18 тысяч жителей шестнадцати национальностей. Промышленные предприятия — лесопилка, пивоваренный завод, фабрика «Заря», освоившая производство пуговиц и канцелярских кнопок, молочный комбинат и бондарные мастерские. Основан в начале XIII века как торговый город. В середине XVI века был достаточно крупным городом на севере Руси — Иван Грозный даже хотел перенести сюда столицу.

Географические объекты и достопримечательности

• Река Гусь, на которой стоит город Великий Гусляр, впадает в Северную Двину. Реку периодически загрязняют и перегораживают плотиной. В неё завезены гамбузия и белый амур, а также по неизвестной причине расплодился рак бразильский, ближайший родственник омара. В рассказе «Чёрная икра» Минц и Удалов выпустили в реку синтетических осетров, питавшихся исключительно промышленными отходами.
• Копенгаген — озеро в предместьях города Великий Гусляр. Маленькое озерцо получило название от малограмотного помещика-англофила, считавшего Копенгаген именем английского адмирала. Тем же помещиком в озеро были вселены крокодилы, которые впоследствии стали вожделением гуслярских рыболовов-любителей. В этом озере водятся русалки («Новый Сусанин»). В середине 1930-х годов Николай Ложкин-старший выловил в реке большого карпа, попытался продать его на рынке и был отправлен в концлагерь как датский шпион. В 1972 году поблизости от озера возник вулкан.
• Церковь Параскевы Пятницы.
• Спасо-Трофимовский монастырь.
• Пушкинская улица, 16 — во дворе этого дома живёт большинство героев цикла: семьи Удаловых, Ложкиных, Погосянов и Гавриловых, Валентин Кац с женой, учёный Минц, изобретатель Грубин. Во дворе этого дома проводятся научные эксперименты, испытания изобретений и доминошные баталии.

Произведения

Это самый масштабный цикл Кира Булычёва. Он включает в себя более сотни произведений, среди которых девять повестей. Все произведения собраны писателем в шесть сборников:

• Чудеса в Гусляре
• Пришельцы в Гусляре
• Возвращение в Гусляр
• Гусляр-2000
• Господа гуслярцы
• Гусляр навеки

Несколько рассказов не вошли в прижизненные сборники и были изданы после смерти писателя.

Выделяется также подцикл рассказов «Письма Ложкина».

Экранизации

• Золотые рыбки (1983) — короткометражный фильм (рассказ «Поступили в продажу золотые рыбки»)
• Шанс (1984) — полнометражный фильм (повесть «Марсианское зелье»)
• Родимое пятно (1986) — короткометражный (одноимённый рассказ)
• Поляна сказок (1988) — полнометражный телевизионный фильм (рассказ «Недостойный богатырь»)
• Районные соревнования по домино (1989) — короткометражный музыкальный фильм (одноимённый рассказ)

• Чудеса в Гусляре (1989) — мультфильм (рассказ «Паровоз для царя»)
• Копилка (1989) — мультфильм (одноимённый рассказ)
• Яблоня (1989) — мультфильм (одноимённый рассказ)
• Спутник икры (1990) — мультфильм (рассказ «Прошедшее время»)
• Свободный тиран (1990) — мультфильм (одноимённый рассказ)
• Кладезь мудрости (1991) — мультфильм (одноимённый рассказ)

Интересные факты

• Некоторые произведения цикла подвергались критике, зачастую необоснованной. Так рассказ «Лёнечка-Леонардо» (1975) редакторы попросили переименовать, так как гениальный ребёнок имел то же имя, что и генеральный секретарь Брежнев, а потому в рассказе усмотрели «тайный подтекст». Долгое время рассказ существовал под названием «Лёшенька-Леонардо».
• Цикл «Великий Гусляр» имеет пересечение с циклом «Приключения Алисы». В рассказе «Алиса в Гусляре» Алиса Селезнёва попадает в Гусляр.
• В роли Великого Гусляра в фильмах «Шанс» и «Золотые рыбки» выступил город Калуга.
• Любимой собственной экранизацией Булычёва является фильм Александра Майорова «Золотые рыбки»; впечатления, полученные на съёмочной площадке фильма, вошли в рассказ «Петушок».
• В экранизации рассказа «Родимые пятна» в эпизодической роли уфолога Павла Петровича снялся сам Кир Булычёв.

См. также

• Калязин — другой значимый город в творчестве Кира Булычёва
• Верёвкин − другой вымышленный Булычёвым город

Литература

• Арбитман Р. ГКЧП в Великом Гусляре: [Рец. на кн.: Марсианское зелье] // Заря молодежи (Саратов). — 1991. — 2 нояб. — С. 4.
• Смелков Ю. Взгляд со стороны: [Рец. на кн.: Чудеса в Гусляре] // Юность. — 1974. — № 7. — С. 66-69.
• Coulson R. Gusliar Wonders: [Рец. на кн.: Gusliar Wonders] // Amazing Science Fiction. — 1984. — Vol. 57. — № 6 (march). — С.
• Easton T. The reference library: [Рец. на кн.: Gusliar Wonders] // Analog. — 1984. — № 1. — С. 161—167.

Ссылки

• [www.rusf.ru/kb/stories/index.htm Список произведений цикла]
• [www.fantlab.ru/work10880 Информация о произведении «Великий Гусляр»] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Великий Гусляр

Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.