Тухачевский, Михаил Николаевич

Михаил Николаевич Тухачевский
Дата рождения	16 февраля 1893(1893-02-16)
Место рождения	Александровское, Дорогобужский уезд, Смоленская губерния, Российская империя
Дата смерти	12 июня 1937(1937-06-12) (44 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Годы службы	1912—1915 1918—1937
Звание	Маршал Советского Союза
Командовал	Начальник Штаба РККА
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Советско-польская война (1919—1921)
Награды и премии	Почётное революционное оружие </td></tr> </table> Михаи́л Никола́евич Тухаче́вский (16 февраля 1893, Александровское, Смоленская губерния — 12 июня 1937, Москва) — советский военный деятель, военачальник РККА времён Гражданской войны, военный теоретик, Маршал Советского Союза (1935). Репрессирован в 1937 году по «делу военных», реабилитирован в 1957 году. Учёба и Первая мировая война Родился в семье обедневшего смоленского потомственного дворянина Николая Николаевича Тухачевского, мать — Мавра Петровна, крестьянка. Происхождение фамилии Тухачевских достоверно не определено. Биограф М. Тухачевского Б. В. Соколов сообщает, что происхождение рода Тухачевских (из группы предполагаемых потомков Индриса) окутано легендами не меньше, чем гибель М. Тухачевского. Версия о польском происхождении Тухачевского не имеет под собой документальных обоснований. Герб Тухачевских также совершенно несходен с гербами потомства Индриса, скорее напоминает о польских Тухачевских, которые пользовались гербами Гриф и Погоня IV. Детские годы прошли в селе Вражском Чембарского уезда Пензенской губернии (ныне Каменского района) и в Пензе. В 1904—1909 годы учился в 1-й Пензенской гимназии. Окончил Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус (1912). В Русской императорской армии с 1912 года: по окончании кадетского корпуса поступил в Александровское военное училище, которое закончил в 1914 году в первой тройке по успеваемости. В конце обучения выбрал службу в лейб-гвардии Семёновском полку, и после прохождения необходимых процедур (получение согласия офицеров полка) гвардии подпоручик Тухачевский в июле 1914 года был назначен младшим офицером в 6 роту 2 батальона. В начавшейся Первой мировой войне принимал участие в боях с австрийцами и немцами в составе 1-й гвардейской дивизии на Западном фронте. Участник Люблинской, Ивангородской, Ломжинской операций. Был ранен, за проявленный героизм пять раз представлялся к награждению орденами различных степеней (5 орденов за полгода). В бою 19 февраля 1915 года у деревни Пясечно под Ломжей его рота была окружена, он сам взят в плен. Ночью немцы окружили позиции 6-й роты и уничтожили её почти полностью. Ротный командир капитан Веселаго (старый военнослужащий, участвовавший добровольцем ещё в русско-японской войне), сражался ожесточенно и был убит. Позже, когда русские вновь отбили захваченные германцами окопы, на теле капитана насчитали не менее двадцати штыковых и огнестрельных ран — и опознали его только по Георгиевскому кресту. Тухачевский же угодил в плен живым и даже не раненым. После четырёх безуспешных попыток бегства из плена отправлен в лагерь для неисправимых беглецов в Ингольштадте, где познакомился с Шарлем де Голлем. В сентябре 1917 года совершил пятый побег, ставший успешным, и 18 сентября сумел перейти через границу в Швейцарию. В октябре 1917 года вернулся в Россию через Францию, Англию, Норвегию и Швецию. Вновь зачислен в Семёновский полк командиром роты, а в январе 1918 года получил отпуск как бежавший из плена. Гражданская война Добровольно вступил в Красную армию в марте 1918 года, работал в Военном отделе ВЦИК. Вступил в РКП(б) ранней весной 1918 года, назначен военным комиссаром Московского района обороны. В июне 1918 года назначен командующим создаваемой 1-й армией Восточного фронта. Едва не был расстрелян в ходе июльского мятежа, поднятого командующим Восточным фронтом М. А. Муравьёвым. В августе командовал 1-й советской армией, предпринимавшей попытку взять занятый белыми Симбирск и в ожесточённом сражении 27(14) — 30(17) августа на подступах к городу потерпел поражение от частей полковника Генерального штаба В. О. Каппеля, в результате чего 1-я советская армия была вынуждена отступить на 80 вёрст западнее Симбирска. В начале сентября подготовил и провёл силами армии успешную операцию по взятию Симбирска, в которой впервые проявил полководческие качества. Военные историки отмечают «глубоко продуманный план операции, смелое и быстрое сосредоточение основных сил армии на решающем направлении, своевременное доведение задач до войск, а также решительные, умелые и инициативные их действия». Впервые в Гражданской войне один полк (5-й Курский Симбирской дивизии) перевозился в район сосредоточения на автомашинах. Как и в последующих армейских и фронтовых операциях, Тухачевский продемонстрировал «умелое использование решительных форм манёвра в ходе операции, смелость и стремительность действий, правильный выбор направления главного удара и сосредоточение на нём превосходящих сил и средств». Следует, однако, отметить, что Симбирская операция являлась частью общего наступления Восточного фронта 1918—1919 гг. Красной армии и началась только после начала Казанской операции 1918 года, имевшей целью взятие Казани, которую обороняли лучшие войска Народной армии КОМУЧа, включая бригаду Каппеля. После того, как В. О. Каппель со своими частями вернулся из-под Казани, Симбирская дивизия красных была отброшена за Волгу. Но вернуть Симбирск Каппелю не удалось, а подход Правобережной группы Пятой армии и Волжской военной флотилии Красной армии позволил красным вновь форсировать Волгу и перейти в наступление. Параллельно с завершением Симбирской операции, развёртывалась Сызрань-Самарская операция, в которой участвовала 1-я армия Тухачевского и в результате которой была взята Самара (непосредственно город был взят частями 1-й Самарской пехотной дивизии Красной армии). В декабре 1918 года Ленин определил юг как главное направление войны, и Тухачевский назначается помощником командующего Южным фронтом (ЮФ) (числился командующим 1-й армии до 4 января), который к этому времени уже активно вёл наступление (с 3 ноября 1918), а с 24 января 1919 года — командующим 8-й армией ЮФ, в состав которой была включена Инзенская стрелковая дивизия, ранее входившая в состав 1-й армии. Войска Южного фронта Красной армии наступали до рубежа рек Дона и Маныча, однако Донская армия белых разбита не была, как считают некоторые — в результате разногласий между главкомом Вацетисом и командармом Тухачевским, с одной стороны, и комфронта Гиттисом (комиссары А. Л. Колегаев, Г. Я. Сокольников и И. И. Ходоровский), с другой. Должность командующего 8-й армией Тухачевский оставил 15 марта 1919 года. В марте 1919 года перешли в наступление на востоке армии адмирала Колчака. Западная армия генерала Ханжина разбила 5-ю армию и прорвала центр Восточного фронта Красной армии. 5 апреля Тухачевский вступает в командование 5-й армией. Начальниками стрелковых дивизий армии были Чапаев (25-я сд) и Эйхе (26-я сд). В рамках общего контрнаступления Восточного фронта 5-я армия перешла от отступления к наступлению, провела 28 апреля — 13 мая совместно с Туркестанской армией Бугурусланскую операцию 1919 г. и разгромила группу генерала Войцеховского. В дальнейшем 5-я армия обеспечивала проведение Белебейской операции Туркестанской армии и Сарапуло-Воткинской операции 2-й армии. В июне 5-я армия проводит Бирскую операцию против превосходящих сил белых и обеспечивает выход Красной армии к Южному Уралу. В конце июня-начале июля 5-й армии было приказано осуществить главный удар в наступлении Восточного фронта. Тухачевский провёл Златоустовскую операцию, в результате которой были сорваны попытки Западной армии белых закрепиться вдоль Уральского хребта. Военный историк Н. Е. Какурин обращает внимание на искусный учёт и использование местных условий, смелую и оригинальную группировку сил командованием 5-й армии при построении плана операции в армейском масштабе. Операция строилась на внезапности, все документы разрабатывал лично командующий армией и доводил до работников штаба лишь то, что их непосредственно касалось. В результате двух недель боёв был взят Златоуст, 5-я армия взяла три тысячи пленных, её потери составили менее 200 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Следует отметить, что в ходе проведения операции 26-я стрелковая дивизия после быстрого марша по долине Юрюзань в районе села Насибаш попала в полуокружение и в течение 3 дней была вынуждена обороняться в таком положении. Угроза 26-й была снята с подходом 27-й стрелковой дивизии. Затем 5-я армия провела Челябинскую операцию. В ходе её проведения командование белых приняло решение преднамеренным отступлением заманить 5-ю армию в окружение и разгромить. Для решения этой задачи в составе белой Западной армии создавались ударные группы под командованием Войцеховского и Каппеля. 24 июля 27-я сд 5-й армии взяла Челябинск. После этого командование белых приступило к выполнению своего замысла, и части Войцеховского и Каппеля окружили Челябинск вместе с вошедшими в него частями красных. Челябинск красным удалось сохранить за счёт мобилизации местных рабочих. Положение было выправлено после подхода частей 5-й сд и 35-й сд 5-й армии и удара 21-й сд 3-й армии, направленной приказом командующего Восточным фронтом красных М. В. Фрунзе в обход группы Войцеховского. В результате войска белых потерпели поражение. За эту операцию Тухачевский был награждён орденом Красного Знамени. После этого Восточный фронт красных силами 5-й армии Тухачевского и 3-й армии начали Петропавловскую операцию. Первоначально войска 5-й армии форсировали реку Тобол и за 10 дней продвинулись на 130—180 км, однако войска белых перешли в контрнаступление и попытались окружить 5-ю армию, которая была вынуждена отступить обратно за реку Тобол. Лишь после пополнения войск красные смогли возобновить наступление и взять Петропавловск. После этого наступление красных фактически приобрело характер преследования, причём оно велось силами авангардных частей из кавалерии и пехоты, посаженной на сани. Колчаковское правительство отказалось от обороны Омска и эвакуировалось на восток, в итоге 30-тысячный гарнизон Омска сдал город 27-й дивизии красных, совершившей марш-бросок в 100 км, без боя. За победу над Колчаком Тухачевский был награждён Почётным революционным оружием. 4 февраля 1920 года Тухачевский назначается командующим Кавказским фронтом, созданным специально для завершения разгрома Добровольческой армии генерала Деникина и захвата Северного Кавказа до того, как начнётся война с Польшей. К моменту назначения Тухачевского войска Кавказского фронта уже провели Доно-Манычскую операцию, все задачи которой выполнены не были, но войска заняли исходные позиции для проведения следующего этапа Северо-Кавказской операции. В полосе фронта красные несколько уступали белым в силах и средствах, поэтому при планировании Тихорецкой наступательной операции было произведено массирование сил на направлении главного удара. Особенностью планирования операции явилось также нанесение серии последовательных ударов, согласованных по цели, месту и времени. В свою очередь, генерал Деникин также готовил наступление с целью захвата Ростова и Новочеркасска. Первоначально войска Кавказского фронта перешли в наступление не дождавшись сосредоточения 1-й Конной армии, в результате чего войска, занявшие плацдарм за Манычем, были практически выбиты обратно. В результате наступления Добровольческого корпуса 20 февраля белые овладели Ростовом и Нахичеванью, что, по словам Деникина, «вызвало взрыв преувеличенных надежд в Екатеринодаре и Новороссийске… Однако движение на север не могло получить развития, потому что неприятель выходил уже в глубокий наш тыл — к Тихорецкой». После того, как Ударная группа 10-й армии прорвала оборону белых, комфронта приказал ввести в прорыв 1-ю Конную армию для развития успеха на Тихорецкую. 1 марта Добровольческий корпус оставил Ростов, и белые армии стали отходить к реке Кубань. Успех Тихорецкой операции позволил перейти к Кубано-Новороссийской операции, в ходе которой 17 марта 9-я армия Кавказского фронта под командованием И. П. Уборевича захватила Екатеринодар, форсировала Кубань и 27 марта овладела Новороссийском. «Главным итогом Северо-Кавказской стратегической наступательной операции явился окончательный разгром главной группировки Вооружённых сил юга России». По словам Деникина, «рухнуло государственное образование юга». Главком С. С. Каменев 20 марта 1920 года докладывал В. И. Ленину, что планируется назначить командующим Западным фронтом М. Н. Тухачевского, «умело и решительно проведшего последние операции по разгрому армий генерала Деникина», а 26 марта Реввоенсовет Республики отметил, что «Западный фронт является в настоящее время важнейшим фронтом Республики». Советско-польская война 1920 года 25 апреля 1920 г. польский Юго-Восточный фронт перешёл в наступление на Украине против советского Юго-Западного фронта (ЮЗФ) (командующий А. И. Егоров, член РВС И. В. Сталин), 6 мая поляки заняли Киев. 28 апреля Главное командование Красной армии назначило наступление Западного фронта на 14 мая до завершения всех мероприятий по подготовке, чтобы оказать немедленную помощь отступавшему ЮЗФ. Тухачевский вступил в командование Западным фронтом 29 апреля. В ходе наступления против польского Северо-Восточного фронта правофланговая 15-я армия А. И. Корка заняла район т. н. Смоленских ворот южнее Полоцка, однако из-за отсутствия резервов этот успех не получил развития. В центре 16-я армия форсировала Березину, но к 27 мая польский контрудар заставил её отойти обратно. Неудачный исход Майской фронтовой операции явился следствием недооценки сил противника, сосредоточившего крупные силы для подготовки своего наступления против Западного фронта. В то же время наступление Запфронта заставило польское командование перебросить две с половиной дивизии со своего Юго-Восточного фронта, ослабив тем самым наступление на Украине. В результате начавшегося 26 мая контрнаступления советского ЮЗФ польские армии ЮВФ отступили почти на исходное перед апрельским наступлением положение, на Украину была переброшена часть сил из Беларуси с ослаблением СВФ. С учётом этого Тухачевский принял решение нанести первый удар в Июльской операции максимальными силами. 4 июля Запфронт перешёл в наступление, на правом фланге 4-я армия прорвала польскую оборону, и в прорыв был введен 3-й конный корпус Г. Д. Гая (военком А. М. Постнов), создавая угрозу окружения польской 1-й армии. 11 июля части красной 16-й армии взяли Минск, с 12 июля все армии фронта перешли к преследованию противника, были взяты Вильно, Гродно, Барановичи, Пинск. В ходе июльской операции Запфронта основные силы польского Северо-Восточного фронта потерпели тяжёлое поражение. В свою очередь ЮЗФ в июле нанес поражение польскому Юго-Восточному фронту, и его армии заняли Западную Украину. На этом этапе польской кампании военные решения были полностью подчинёны политической воле руководства РСФСР. Получив ноту министра иностранных дел Великобритании лорда Керзона от 11 июля с предложением о перемирии на линии Гродно — Брест-Литовск — Рава Русская (этнографические границы Польши, определённые Парижской мирной конференцией 1919 г.), Ленин расценивает её как попытку «вырвать из рук победу» и требует «бешеного ускорения наступления на Польшу». 22 июля министр иностранных дел Польши Сапега направил радиограмму Советскому правительству с предложением немедленного перемирия. Однако успешное наступление фронтов породило в ЦК РКП(б) ожидания полного разгрома Польши. Главком С. С. Каменев ставит перед Западным фронтом задачу овладеть Варшавой не позднее 12 августа. В то же время по просьбе РВС Юго-Западного фронта директива Главкома переносит его главный удар с Брест-Литовского на Львовское направление, то есть фронты должны были наступать по расходящимся направлениям. Планируя Варшавскую операцию, Тухачевский отказался от фронтального главного удара по Варшаве. Предполагая, что главные польские силы отходят севернее столицы, он нанёс главный удар на этом направлении, чтобы разгромить противника северо-западнее Варшавы. В то же время левый фланг фронта был прикрыт слабо. Решение о наступлении было принято 8 августа. Тогда же Тухачевский предложил создать временный оперативный пункт для управления 1-й Конной и 12-й армиями, передаваемыми в подчинение ЗФ из состава ЮЗФ по решению Политбюро от 2 августа. Эти войска, а также 14-я армия, предназначались для подкрепления слабой Мозырской группы и 16-й армии, направленных южнее Варшавы, с дальнейшей целью окружения польской столицы с юга. 11 августа достигута окончательная договорённость о немедленном повороте этих армий со Львовского на Люблинское направление. Командование ЮЗФ заявило, что сумело ознакомиться с директивой только 13 августа из-за искажений при шифровании. 14 августа Главком С. С. Каменев требует повернуть войска немедленно. РВС ЮЗФ отвечает, что они уже втянуты в бои подо Львовом и повернуть их на север невозможно. В своих мемуарах Буденный позже укажет, что на самом деле 1-я Конная в это время только выдвигалась ко Львову и завязывала бои с отступающими арьергардами противника. Приказу повернуть на север 1-я Конная подчинилась только 21 августа, а 12-я армия его не выполнила вообще. К этому времени Пилсудский, начавший наступление 16 августа против левого фланга ЗФ и встык ЗФ и ЮЗФ, уже выходил на линию Остроленка-Ломжа-Белосток. Маршал Ю. Пилсудский подготовил польское контрнаступление с рубежа реки Вепш, где сосредоточил ударные силы своего Среднего фронта. Решение о контрнаступлении было принято 6 августа. 8 августа из-подо Львова была выведена в район сосредоточения 3-я польская армия. 14 августа 5-я армия генерала В. Сикорского (будущий премьер) нанесла контрудар против 4-й армии Западного фронта (А. Д. Шуваев) и разбила её. 16 августа Средний фронт перешёл в контрнаступление против левого фланга Запфронта и в первый же день разгромил прикрывавшую его Мозырскую группу, которая не успела даже сообщить в штаб фронта о польском наступлении. 17 августа Тухачевский приказал своим северным армиям начать отход, однако отступление приняло беспорядочный характер. Часть войск ЗФ оказалась окружена и попала в плен или была интернирована в Восточной Пруссии. Западный фронт потерпел серьёзное поражение и к октябрю отошёл к Минску. 12 октября 1920 года вступило в силу советско-польское перемирие, а в марте 1921 года был заключён мир, по которому за Польшей остались Западные области Украины и Беларуси. Присутствие РККА на приграничных территориях, в том числе, в Минске, ограничивалось. Подобно Ленину, Сталину и Каменеву, Тухачевский был противником остановки на линии Керзона и сторонником похода на Варшаву, разделяя иллюзии большевистского руководства о революционном подъёме в Польше при появлении там Красной армии. С военной точки зрения, фронтовая Варшавская операция была обречена с принятием Главкомом решения о наступлении по расходящимся направлениям. Собственные решения 27-летнего командующего усугубили стратегическую ошибку Главкома. В других условиях блестящий манёвр по глубокому охвату Варшавы с северо-запада мог бы привести к разгрому противника. Однако фронтовая разведка не смогла ни обнаружить отсутствие главных польских сил к северу от Варшавы, ни подтвердить переброску на Вепш дивизий, воевавших против советского Юго-Западного фронта. Таким образом, Тухачевский принимал рискованные решения, не имея достаточной информации о противнике. Кроме того, в отличие от сражений Гражданской войны, в Варшавской операции войскам Тухачевского противостоял более устойчивый и морально более сильный противник. В августе неустойчивость демонстрировали именно советские войска. Поражение Западного фронта в Варшавской операции и споры об ответственности РВС Юго-Западного фронта за её исход, по мнению многих исследователей, повлияли на судьбу М. Н. Тухачевского в 1937 году. Подавление антисоветских восстаний В ноябре 1920 года Тухачевский командует войсками Западного фронта в операции по разгрому вторгшихся на территорию Белоруссии из Польши отрядов народно-добровольческой армии генерала Булак-Балаховича. 5 марта 1921 года Тухачевский назначен командующим 7-й армией, направленной на подавление восстания гарнизона Кронштадта. К 18 марта восстание подавлено. В 1921 году РСФСР была охвачена антисоветскими восстаниями, крупнейшим из которых в Европейской России было крестьянское восстание в Тамбовской губернии. Расценивая Тамбовский мятеж как серьёзную опасность, Политбюро ЦК в начале мая 1921 г. назначает Тухачевского командующим войсками Тамбовского округа с задачей полностью подавить его в кратчайшие сроки. Согласно разработанному Тухачевским плану, восстание было в основном подавлено к концу июля 1921 года. В боях против отрядов, состоявших преимущественно из крестьян, Тухачевский применял химическое оружие, артиллерию и авиацию. Также широко использовались такие меры, как захват и расстрел заложников из числа родственников восставших. Из Приказа Тухачевского № 0116 от 12 июня 1921: Приказываю: Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая всё, что в нём пряталось. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов. Начальнику боевых участков настойчиво и энергично выполнить настоящий приказ. О принятых мерах донести. Командующий войсками Тухачевский, Начальник штаба войск Генштаба Какурин. Приказ Полномочной комиссии ВЦИК о порядке чистки в бандитски настроенных волостях и сёлах: N 116, г. Тамбов 23 июня 1921 г. Опыт первого боеучастка показывает большую пригодность для быстрого очищения от бандитизма известных районов по следующему способу чистки. Намечаются наиболее бандитски настроенные волости, и туда выезжают представители уполиткомиссии, особотделения, отделения РВТ и командования, вместе с частями, назначенными для проведения чистки. По прибытии на место волость оцепляется, берутся 60 — 100 наиболее видных заложников и вводится осадное положение. Выезд и въезд из волости должны быть на время операции запрещёны. После этого созывается полный волостной сход, на коем прочитываются приказы Полнком ВЦИК N 130 и 171' и написанный приговор для этой вол[ости]. Жителям даётся два часа срока на выдачу бандитов и оружия, а также бандитских семей, и население ставится в известность, что в случае отказа дать упомянутые сведения взятые заложники через два часа будут расстреляны. Если население не указало бандитов и не выдало оружие по истечении 2-часового срока, сход собирается вторично и взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники и собравшимся на сход вторично предлагается выдать бандитов и оружие. Желающие это исполнить становятся отдельно, разбиваются на сотни, и каждая сотня пропускается для опроса через опросную комиссию [из] представителей особотдела РВТ. Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства производятся новые расстрелы и т. д. По разработке материала, добытого из опросов, создаются экспедиционные отряды с обязательным участием в них лиц, давших сведения, и других местных жителей, [которые] направляются на ловлю бандитов. По окончании чистки осадное положение снимается, водворяется ревком и насаждается милиция. Настоящее Полнком ВЦИК приказывает принять к неуклонному руководству и исполнению. Председатель Полномочной комиссии ВЦИК Антонов-Овсеенко Командующий войсками М.Тухачевский Предгубисполкома Лавров РГВА. Ф.235. Оп.2. Д.13. Л.25. Заверенная копия. Приказ Полномочной комиссии ВЦИК о взятии и расстреле заложников в случае разрушения мостов: N 189, г. Тамбов 9 июля 1921 г. Разгромленные банды прячутся в лесах и вымещают свою бессильную злобу на местном населении, сжигая мосты, портя плотины и прочее народное достояние. В целях охранения мостов Полнком ВЦИК приказывает: Немедленно взять из населения деревень, вблизи которых расположены важные мосты, не менее пяти заложников, коих в случае порчи моста надлежит немедленно расстреливать. Местным жителям организовывать под руководством ревкомов оборону мостов от бандитских налётов, а также вменить населению в обязанность исправление разрушенных мостов не позднее, чем в 24-часовой срок. Настоящий приказ широко распространить по всем деревням и сёлам. Предполком ВЦИК Антонов-Овсеенко Командвойск Тухачевский Предгубисполкома Лавров РГВА. Ф.235. Оп.2. Д.13. Л.27. Заверенная копия. В том же деле (Л.23) сохранился первоначальный текст приказа с правкой М. Н. Тухачевского от 7 июля 1921 г. ЦДНИТО. Ф.382. Оп.1. Д.231. Л.25. Копия. В 1921 г. применение на войне химического оружия не являлось воинским преступлением: Женевский протокол (1925) о запрещении его применения был ратифицирован СССР в 1928 году. Есть мнение, что само применение химического оружия ограничилось несколькими газоснарядными обстрелами с ничтожным количеством снарядов, снаряжённых тактической смесью на основе хлорпикрина, газобаллонных атак не проводилось по причине отсутствия подготовленного личного состава и что газоотравленных не обнаружено. Работа по реформированию РККА С 25 июля 1921 г. Тухачевский — начальник Военной академии РККА, с 24 января 1922 по 26 марта 1924 г. — снова командующий Западным фронтом. После конфликта между Тухачевским и парткомом Западного фронта начальник Штаба РККА М. В. Фрунзе назначает его своим заместителем, а в ноябре 1925 года, после его смерти Тухачевский становится начальником Штаба РККА. 26 декабря 1926 года Тухачевский, заместитель наркома по военным и морским делам, констатировал отсутствие армии и тыла в стране в докладе «Оборона Союза Советских Социалистических республик»: 3. В случае благоприятного для блока [вероятных противников на Западе] развития боевых действий первого периода войны, его силы могут значительно вырасти, что в связи с «западноевропейским тылом» может создать для нас непреодолимую угрозу<…> 6. Наших скудных материальных боевых мобилизационных запасов едва хватит на первый период войны. В дальнейшем наше положение будет ухудшаться (особенно в условиях блокады). 7. Задачи обороны СССР РККА выполнит лишь при условии высокой мобилизационной готовности вооружённых сил, железнодорожного транспорта и промышленности. 8. Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы. В результате конфликтов с наркомвоенмором К. Е. Ворошиловым подал рапорт об освобождении от должности. С мая 1928 г. по июнь 1931 г. — командующий Ленинградским военным округом. В 1931 г. назначен начальником вооружений РККА, затем зам. председателя Реввоенсовета СССР, зам. наркома по военным и морским делам (с 15.03.1934 — наркома обороны). В феврале 1933 г. награждён орденом Ленина. В феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б) избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). В ноябре 1935 г. Тухачевскому присвоено высшее воинское звание — Маршал Советского Союза (среди первых пяти маршалов — Блюхер, Буденный, Ворошилов, Егоров), а в апреле 1936 г. он назначен 1-м заместителем наркома обороны. На всех должностях Тухачевский считал своей главной задачей подготовку РККА к будущей войне, допуская милитаризацию экономики СССР. В январе 1930 г. он представил Ворошилову доклад о реорганизации Вооружённых сил, содержавший предложения об увеличении числа дивизий до 250, о развитии артиллерии, авиации, танковых войск и об основах их применения. Приводимые в докладе расчёты, основанные на опыте Германии и Франции в Первую мировую войну, содержали, например, производство ста тысяч танков за год. Сталин не одобрил предложения Тухачевского, предпочитая массовой постройке танков образца 1929 года модернизацию промышленности. Настаивал на применении техники двойного назначения (наземно-зенитной артиллерии, бронированных тракторах), на массовой замене всей артиллерии динамо-реактивными (безоткатными пушками). Постоянно работая над повышением боеспособности РККА, он лично проводил крупные манёвры армии и флота и, анализируя их итоги, предлагал практические меры по улучшению управления войсками, требовал учить войска тому, что требуется на войне. Много времени он уделял военно-научной работе. «Перу Тухачевского принадлежит более 120 работ по вопросам стратегии, оперативного искусства, тактики, воспитания и обучения войск… он высказал ряд весьма важных теоретических положений.» Его мнение было таково, что в отличие от Первой мировой войны авиация и танки перестают быть вспомогательным средством ведения пехотно-артиллерийского боя и имелась «возможность путём массового внедрения танков изменить методы ведения боя и операции, …возможность создавать для противника внезапные условия развития операции путём этих нововведений.» Он предлагал «совершенно по-новому подойти к планированию всей системы вооружения, организаций, тактики и обучения войск. Недоучёт этих возможностей может послужить причиной ещё больших потрясений и поражений в будущей войне.» Были разработаны теория глубокого боя, теория непрерывных операций на одном стратегическом направлении, уже в 1931 г. предлагались действия механизированных соединений. Тухачевский — сторонник наступательной стратегии, он защищал единоначалие, самостоятельность и инициативность самых мелких подразделений и критиковал «ожидание распоряжений», рассматривал химическое оружие как полноправное средство ведения войны (видимо, на опыте Первой мировой войны). Он критически оценивал роль линкоров в будущей войне и положительно — роль авианосцев. Тухачевский «ещё в ноябре 1932 г. добился начала работ по конструированию ракетных двигателей на жидком топливе, а в сентябре 1933 г. добился создания Реактивного НИИ, занимавшегося разработкой ракетного оружия в СССР». Также внимательно следил за развитием военной мысли в Англии, Франции, Германии, высоко ценил разработки Фуллера, Лиддел Гарта и де Голля, отмечая при этом, что их идеи не восприняты официальными военными доктринами Англии и Франции. По своему служебному положению Тухачевский принимал участие в военном сотрудничестве между СССР и Германией в период с 1922 г. по 1933 г.; и в 1932 г. посетил большие манёвры в Германии. Вместе с тем не слишком удачные были начинания в артиллерии, тратились большие средства на неперспективные образцы вооружения. Так, увлечение полукустарными динамо-реактивными пушками ни к чему не привело. Только после войны были разработаны приемлемые образцы, но они получили узкую сферу применения. В январе 1936 года Тухачевский в составе советской делегации присутствовал на похоронах английского короля Георга V в Лондоне. Противостояние в командовании РККА Деятельность Тухачевского по реформированию вооружённых сил и его взгляды на подготовку армии к будущей войне встречали сопротивление и оппозицию в наркомате обороны. По разным причинам к Тухачевскому относились с неприязнью маршалы Ворошилов, Будённый, Егоров, командармы Шапошников, Дыбенко, Белов. В свою очередь, у ряда военачальников (Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир) сложилось резко критическое отношение к деятельности Ворошилова на посту наркома обороны. Маршал Жуков рассказывал писателю Симонову: Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьёзно… А практически значительная часть работы в наркомате лежала в то время на Тухачевском, действительно являвшимся военным специалистом. У них бывали стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения. Ворошилов очень не любил Тухачевского… Во время разработки Устава помню такой эпизод… Тухачевский, как председатель комиссии по Уставу, докладывал Ворошилову как наркому. Я присутствовал при этом. И Ворошилов по какому-то из пунктов… стал высказывать недовольство и предлагать что-то не шедшее к делу. Тухачевский, выслушав его, сказал своим обычным спокойным голосом: — Товарищ нарком, комиссия не может принять ваших поправок. — Почему? — спросил Ворошилов. — Потому что ваши поправки являются некомпетентными, товарищ нарком. Отношения между двумя группировками обострились в мае 1936 г., противники Ворошилова ставили перед Сталиным вопрос о замене Ворошилова на посту наркома. Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попались на его удочку. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова, Сталин поощрял эту критику, называя её «конструктивной», и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений… Материалы дела Тухачевского содержат разного рода документальные свидетельства относительно планов перетасовок в военном руководстве страны. По одной из версий, обвинения в адрес Тухачевского были основаны на частично сфабрикованной нацистскими спецслужбами и переданной Сталину через президента Чехословакии Бенеша «красной папке» с доказательствами конспиративных контактов Тухачевского с германским Генштабом. Упоминание об этом присутствует в книге Дугласа Грегори [militera.lib.ru/research/duglas1/index.html «Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы»]. Шелленберг также упоминает о передаче компромата на Тухачевского, говоря о том, что сфабриковано там было совсем немного (все документы были подготовлены за 4 дня), в основном, чтобы компрометировать германский Генштаб. Однако, высказывается версия, что это было организовано самим Сталиным с двойной целью — ослабить германский Генштаб и получить повод для борьбы с Тухачевским «со стороны». Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то ни было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании. П. А. Судоплатов Нам, наверное, не дано узнать настоящей подоплеки суда над советскими военачальниками в 1937 году. Расшифровки телефонных разговоров Тухачевского, Якира, Егорова, Блюхера и других, которые обусловили вынесенные им смертные приговоры, были уничтожены по распоряжению Хрущева. В. М. Фалин Арест и казнь Сталин принял сторону абсолютно преданного ему Ворошилова, и уже в августе 1936 года последовали первые аресты военачальников в рамках Большой «чистки» Вооружённых сил: были арестованы комкоры В. М. Примаков и В. К. Путна. 10 мая 1937 года Тухачевский был переведён с поста первого заместителя наркома обороны на должность командующего войсками Приволжского военного округа. 22 мая он был арестован в Куйбышеве, 24 мая перевезён в Москву, 26 мая после очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом дал первые признательные показания. Опросом членов ЦК ВКП(б) 25-26 мая 1937 года выведен из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б). В ходе предварительного следствия Тухачевский признал себя виновным в подготовке военного заговора в РККА, целью которого было насильственное свержение власти и установление в СССР военной диктатуры. Для реализации успеха планировалось подготовить поражение РККА в будущей войне с Германией и, возможно, Японией. Показания маршала М. Н. Тухачевского от 26 мая и 1 июня 1937 года. Также Тухачевский признал, что им, а также другими участниками заговора германской разведке были переданы сведения, составляющие государственную тайну, о количестве и местах сосредоточения РККА в приграничных областях. Решением суда подсудимые были признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-1"б" 58-3 58-4 58-6 и 59-9 Уголовного кодекса РСФСР. 5 июня… Сталин обсуждает вопрос о заговоре с Молотовым, Кагановичем и Ежовым. Было решено из большой группы высшего комначсостава, арестованной в мае 1937 г., отобрать несколько лиц для судебного процесса, объединив их в одно групповое дело. … 7 июня нарком внутренних дел Ежов и Прокурор СССР Вышинский представили Сталину вариант обвинительного заключения по делу. Разговор происходил в присутствии Молотова, Кагановича и Ворошилова. После просмотра и внесения в него Сталиным изменений и поправок текст обвинительного заключения приобрёл окончательный вид. 10 июня (по другим сведениям, 11 июня) 1937 г. …Пленум Верховного суда СССР… постановил для рассмотрения дела образовать Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в составе председательствующего В. В. Ульриха и членов Я. И. Алксниса, В. К. Блюхера, С. М. Будённого, Б. М. Шапошникова, И. П. Белова, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширина и Е. И. Горячева. Николай Черушев. 11 июня 1937 г. дело по обвинению Маршала Советского Союза Тухачевского, командармов 1-го ранга Уборевича и Якира, командарма 2-го ранга Корка, комкоров Фельдмана, Эйдемана, Примакова и Путны в шпионаже, измене Родине и подготовке террористических актов было рассмотрено в закрытом заседании Специального судебного присутствия Верховного Суда СССР. О ходе судебного процесса Ульрих информировал И. В. Сталина. Об этом мне говорил Ульрих. Он говорил, что имеются указания Сталина о применении ко всем подсудимым высшей меры наказания — расстрела. И. М. Зарянов, секретарь суда В 23 часа 35 минут был оглашён приговор — всех восьмерых приговорили к смертной казни. Сразу же после этого Тухачевский и остальные обвиняемые были расстреляны в подвале здания Военной коллегии Верховного суда СССР. Произошло ли это до или после полуночи, точно не известно, поэтому датой смерти Тухачевского может указываться как 11, так и 12 июня. Согласно показаниям свидетелей, Тухачевский перед смертью выкрикнул «Да здравствует Красная Армия!» Процесс по делу Тухачевского положил начало массовым репрессиям в РККА 1937—1938 гг. Семья Первая жена — Игнатьева Мария Владимировна, дочь машиниста пензенского депо. Сопровождала мужа на фронтах Гражданской войны. Покончила с собой в 1920 году. Вторая жена (с 1921 года) — Нина Евгеньевна Гриневич. Из дворянского рода. Первым браком была замужем за Аронштамом Л. Н.. Была сослана, затем в 1941 г. расстреляна. От этого брака в 1922 году родилась дочь Светлана. Третья, гражданская жена — секретарь Юлия Кузьмина, которая до этого была замужем за комиссаром Балтфлота Н. Н. Кузьминым. От Кузьминой у Тухачевского тоже была дочь Светлана (1922  - 1982).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) Реабилитация В 1956 году Главная военная прокуратура и Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР проверили уголовное дело Тухачевского и других вместе с ним осуждённых лиц и установили, что обвинение против них было сфальсифицировано. Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта юстиции Чепцова А. А., рассмотрев 31 января 1957 года заключение Генерального прокурора СССР, определила: приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Примакова, Путны и Фельдмана отменить и дело за отсутствием в их действиях состава преступления производством прекратить. В том же 1957 году Комитетом Партийного Контроля при ЦК КПСС все эти лица были реабилитированы и в партийном отношении. В Справке комиссии Президиума ЦК КПСС «О проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тт. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и другим военным деятелям, в измене Родины, терроре и военном заговоре» сказано: Изучение материалов, относящихся к «делу» Тухачевского и других, позволяет также сделать следующие выводы: 1. Массовые репрессии в отношении партийных и советских кадров явились прямым следствием культа личности Сталина. Репрессии в отношении военнослужащих представляют собой составную часть массовых репрессий в стране. 2. В период Гражданской войны между Сталиным и Тухачевским на почве неправильного поведения Сталина возникли неприязненные взаимоотношения. В послевоенный период в статьях и выступлениях Тухачевский исторически правдиво характеризовал роль Сталина в Гражданской войне, что являлось препятствием на пути к возвеличиванию роли Сталина, к созданию его культа личности. Имевшие значительные заслуги перед государством талантливые военные руководители Тухачевский, Якир, Уборевич не были сторонниками непомерного возвеличивания имени Сталина и, таким образом, являлись неугодными для него лицами. В результате использования органами ОГПУ — НКВД имени Тухачевского в дезинформационной деятельности против иностранных разведок за рубежом появились различного рода слухи о нелояльном отношении Тухачевского к Советской власти. Эти слухи проникали в СССР и играли определённую роль в дискредитации Тухачевского. Адреса в Ленинграде 1928—1931 — Ново-Михайловский дворец — улица Халтурина, 19. Репрессии против семьи Тухачевского Были арестованы и осуждены все члены семьи М. Н. Тухачевского: Мать Мавра Петровна — умерла в ссылке. Жена Нина Евгеньевна — ссылка, лагерь, расстрел. Дочь Светлана — лагерь. Брат Николай — расстрел. Жена брата Николая — лагерь, ссылка. Брат Александр — расстрел. Жена брата Александра — лагерь, ссылка. Сестра Елизавета — лагерь, ссылка. Муж сестры Елизаветы, Арватов, Юрий Игнатьевич — расстрел. Сестра Ольга — лагерь, ссылка. Муж сестры Ольги — лагерь. Сестра Мария — лагерь, ссылка. Муж сестры Марии — расстрел. Дочь сестры Марии — ссылка. Сестра Софья — ссылка. Сестра Наталья — единственная избежала репрессий, приняв фамилию Ростова. Характеристики Тухачевского Р. Гуль «Ценитель музыки, эстет, поклонник Бетховена… 27-летний полководец славится кроме побед уменьем чётко наладить армейскую работу». Г. Жуков «Человек атлетического сложения, он обладал впечатляющей внешностью. Мы ещё тогда отметили, что М. Н. Тухачевский не из робкого десятка: по районам, где скрывались бандиты, он разъезжал с весьма ограниченным прикрытием… На посту первого заместителя наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский вёл большую организаторскую, творческую и научную работу, и все мы чувствовали, что главную, руководящую роль в Наркомате обороны играет он. При встречах с ним меня пленяла его разносторонняя осведомлённость в вопросах военной науки. Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. М. Н. Тухачевский… умел творчески подойти к любой проблеме…» В. М. Молотов, 1978 год: «Он не мог стать, он был изменником, гнуснейшим изменником, опаснейшим». Ю. Кантор «Честолюбие — это одна из основных черт ещё маленького Миши Тухачевского, которая прослеживалась и в учёбе в гимназии, и потом в училище» Сочинения Избранные произведения в 2-х томах. — М., Воениздат, 1964. Война классов. — М., Госиздат, 1921 Наши учебно-тактические задачи. — М., Госиздат, 1929 Поход за Вислу. — М., Новости, 1992. Тактика и обучение (пехота). — М., 1926, 1927. После реабилитации После реабилитации Тухачевского советские СМИ и официальная историческая наука СССР изображали его как героя Гражданской войны и реформатора РККА. В его честь были названы: Россия 73 улицы, 6 переулков и 1 набережная в городах и сёлах России, в том числе в Москве, Санкт-Петербурге, Брянске, Грозном, Бугульме (Татарстан), Владивостоке, Димитровграде, Иркутске, Кемерове, Кирове, Кузнецке, Лесосибирске (Красноярский край), Мытищах (Московская область), Новосибирске, Омске, Пензе, Самаре, Сафоново (Смоленской области), Смоленске, Ставрополе, Ульяновске,Челябинске, Черняховске (Калининградская обл.), Евпатории. В селе Вражском, Каменского района, Пензенской области установлен [www.penzainform.ru/news/social/2013/02/16/za_pamyatnikom_tuhachevskomu_v_sele_vrazhskom_sledyat_lish_istoriki.html#playVideo/0.0 мемориальный бюст маршала М. Н. Тухачевского.] Беларусь Улица Тухачевского в Минске, Бобруйске, Лиде, Гомеле, Кобрине. Украина Улица Тухачевского в Харькове, Виннице, Донецке, Запорожье, Киеве, Луганске, Луцке, Николаеве, Хмельницком, Кривом Роге, Умани. Тухачевский в искусстве Литература Роман «Заговор красного Бонапарта» (1958) — автор Б. Л. Солоневич Повесть «Михаил Тухачевский» (1967) — автор Л. И. Раковский А. Рыбаков. «Страх», вторая часть трилогии «Дети Арбата». Еремей Парнов. — Роман «Заговор против маршалов» (1991). Фильмы «Миссия в Москву» (1943) — Иван Трисолт «Одиночество» (1964) — Алексей Головин «Гроза над Белой» (1968) — Валерий Ерёмичев «По волчьему следу» (1976) — Алексей Головин «Пыль под солнцем» (1977) — Александр Овчинников «Подданные революции» (1987) — Николай Кочегаров «Дети Арбата» (2004) — Сергей Астахов «Московская сага» (2004) — Андрей Чубченко «Королёв» (2007) — Александр Бобровский «Тухачевский. Заговор маршала» (2010) — Андрей Чубченко «Варшавская битва. 1920» (2011) — Александр Хошабаев Награды Орден Святого Владимира IV степени с мечами и бантом (ВП 28.10.1914) Орден Святой Анны III степени с мечами и бантом (приказ 9-й армии от 20 декабря 1914 года № 77 «За период боёв с 20 сентября по 23 октября сего года») Орден Святого Станислава III степени с мечами и бантом (приказ 9-й армии от 20 декабря 1914 года № 77 «За период боёв с 20 сентября по 23 октября сего года») «переправившись 26 сентября 1914 года на противоположный берег реки Вислы, нашёл и сообщил место батареи неприятеля у костёла и определил их окопы. На основании этих сведений наша артиллерия привела к молчанию неприятельскую батарею» Орден Святой Анны IV степени (приказ 9-й армии от 2 марта 1915 года № 75 «За период боёв с 23 октября по 1 декабря 1914 года») Орден Святой Анны II степени с мечами (приказ 9-й армии 1915 года «За боевые отличия, отлично-усердную службу и труды, понесённые во время военных действий») Был представлен к ордену Святого Станислава II степени с мечами Орден Красного Знамени (7 августа 1919) Почётное революционное оружие (17 декабря 1919) Орден Ленина (21 февраля 1933) Оценки работы и самого М. Н. Тухачевского Александр Помогайбо говорит, что репрессии 1937—1938 годов отрубили голову армии, науке и промышленности. Тухачевского он считает выдающимся деятелем и приводит следующие доказательства: Развитием военной радиосвязи в СССР занимался Николай Михайлович Синявский, один из главных соратников Тухачевского. Как известно, Тухачевский уделял большое внимание радиосвязи и предполагал даже управление войсками по радио. …Синявский был расстрелян 29 июля 1938 года. …Наркомат связи попал в ведение людей, имевших… поверхностное знакомство со связью … Халепского… Ежова. В том же 1932 году Качугин предложил самонаводящиеся зенитные снаряды (так тогда назывались зенитные ракеты), проект которых нашёл поддержку у Тухачевского. Скоро был готов и образец, испытания прошли успешно. Тухачевский лично пожал руку изобретателю, поздравляя с удачей… Виктор Суворов и Александр Широкорад напротив, считают Тухачевского бездарностью и вредителем, выдвинувшемся благодаря удачно проведённым карательным операциям в Кронштадте и на Тамбовщине. Суворов пишет: Вся деятельность Тухачевского на посту заместителя наркома обороны по вооружению была направленна во вред Советскому Союзу. […] Тухачевский был принципиальным противником миномётов, считая их «недоразвитой артиллерией». При нём все работы по созданию миномётов были свёрнуты. Столь же рьяно гигант военной мысли выступал и против скорострельных зенитных пушек малого калибра. А именно они и нужны в войсках. Пистолеты-пулемёты Тухачевский считал «полицейским оружием», в наших условиях не нужным […]. Тухачевский неумолимо гнул линию на полное перевооружение армии безоткатными пушками Курчевского. Ни одно из представленных им орудий не прошло не только государственных испытаний, но даже и заводских. Средства были угроблены немеряные, драгоценное время упущено, соперники Курчевского обезврежены и задавлены. В области авиации Тухачевский был сторонником массового строительства самолётов с каркасом из бамбуковых палок. Над его чудачеством можно было бы смеяться, если бы чудачество плавно не перерастало бы во вредительство. Тухачевский считал себя оккупантом России, так о себе и писал в своих гениальных творениях. Главное для него — отучить людей мыслить самостоятельно, отбить охоту верить друг другу и стремление помогать друзьям, братьям, соседям. См. также Дело Тухачевского Репрессии в РККА 1937—1938 Напишите отзыв о статье "Тухачевский, Михаил Николаевич" Примечания Литература Ларин М. Ю., Хватов А. В. Неизвестные войны России. — М.: Дом Славянской книги, 2012. — 480 с. — ISBN 978-5-91503-199-8. Грызун В. [books.google.com/books?id=biO4K0lFOLoC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PP1#v=onepage&q&f=false Как Виктор Суворов сочинял историю]. — М.: Олма медиа групп, 2003. — 606 с. — ISBN 5-224-04373-5. Иванов В. М. Маршал М. Н. Тухачевский. — 2. — М.: Воениздат, 1990. — 320 с. — (Советские полководцы и военачальники). — ISBN 5-203-00571-0. Кантор Ю. З. Война и мир Михаила Тухачевского. — М.: Огонёк; Время, 2005. — 576 с. — (Диалог). — 3000 экз. — ISBN 5-89947-007-0. Лазарев С. Е. «В Красной армии не изжит крестьянский уклон». Реакция военных на коллективизацию // История в подробностях, 2011, № 10(16). — С. 78-85. Лазарев С. Е. Социокультурный состав советской военной элиты 1931—1938 гг. и её оценки в прессе русского зарубежья. — Воронеж: Воронежский ЦНТИ — филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2012. — 312 с. — 100 экз. — ISBN 978-5-4218-0102-3. Лазарев С. Е. «Заговор маршалов» был выдуман в Париже? (Точки зрения. Суждения. Версии) // Военно-исторический журнал, 2013, № 5. — С. 51-54. Минаков С. Т. Сталин и его маршал. — М.: Яуза, Эксмо, 2004. — 640 с. — (Русские тайны). — 5000 экз. — ISBN 5-699-05916-4. Помогайбо А. А. Вырванный меч империи 1925—1940 гг. — М.: Вече, 2006. — 574 с. — ISBN 5-9533-1336-5. Соколов Б. В. Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «Красного маршала». — Смоленск: Русич, 1999. — 512 с. — (Мир в войнах) — ISBN 5-88590-956-3 Соколов Б. В. Тухачевский. — М.: Молодая гвардия, 2008. — 448 с. — (Жизнь замечательных людей. Вып. № 1304 (1104)) — ISBN 978-5-235-03057-2 Якупов Н. М. Трагедия полководцев. — М.: Мысль, 1992. — С. 98—132. — 349 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00525-1. Ссылки В Викитеке есть полный текст Справка комиссии Президиума ЦК КПСС «О проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тт. Тухачевскому…» Соколов Б. В. [militera.lib.ru/bio/sokolov/index.html Тухачевский: Жизнь и смерть красного маршала] Арзаканян М. Ц. [august-1914.ru/arzakanyan.html Шарль де Голль и Михаил Тухачевский // Вопросы истории. 2008. № 3. — «Август 1914-го…» Сайт Юрия Бахурина] Краснояров В. А. [www.kronshtadt.org/tabl/likvidator5.doc Ликвидатор Тухачевский М. Н. Бумеранг возвращается.] [tukhachevsky.ru/ М. Н. Тухачевский. Персональный сайт] Самуэльсон Л. [militera.lib.ru/research/samuelson_l/index.html Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921—1941]. — М.: АИРО-ХХ, 2001. — 296 с. [www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=58368 «Советская Россия» — ВЕТЕР ИСТОРИИ ВСЕ РАЗВЕЕТ] [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/61079 Записка Л. З. Мехлиса И. В. Сталину с приложением проекта передовой о суде над группой М. Н. Тухачевского] [www.penzainform.ru/news/social/2013/02/16/za_pamyatnikom_tuhachevskomu_v_sele_vrazhskom_sledyat_lish_istoriki.html За памятником Тухачевскому в селе Вражском следят лишь историки] Ганин А.В. [100.histrf.ru/commanders/tukhachevskiy-mikhail-nikolaevich/ Тухачевский Михаил Николаевич]. Проект РВИО и ВГТРК [100.histrf.ru «100 великих полководцев»]. [www.webcitation.org/6HQNieaYU Архивировано из первоисточника 16 июня 2013]. Отрывок, характеризующий Тухачевский, Михаил Николаевич – Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты. Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство. Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него. – Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее? – Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне. Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга. – Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер. – Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника. – Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место. – Обещали вы ей жениться? – Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что… Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю. Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник. Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван. – Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы. – Но как же я могу… – Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы. – Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!… Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом. – Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю. Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно. – Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу… – Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер. – По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А? – Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся. Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера. – О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты. На другой день Анатоль уехал в Петербург. Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи. Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой. Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю. Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына. Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему. Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи. Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты. – Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть… – Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер. Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы. – Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру. – Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками. – Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли. Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты. – Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это? – И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его. – Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру. – Отдай это графине… ежели ты увидишь ее. – Она очень больна, – сказал Пьер. – Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро. – Он давно уехал. Она была при смерти… – Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся. – Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз. – Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер. Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца. – А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он. – Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер. – Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего. Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него. – Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о… – Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу. – Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал: – Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь… Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье. Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея. За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер. В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне. – Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она. – Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна. – Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня. Марья Дмитриевна только пожала плечами. – Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка! Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его. Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением. – Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам… Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку. – Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала. – Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать. Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру. – Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул. Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера. – Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно… «Что знать?» спросил взгляд Наташи. – Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека? – Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала. И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят. – Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер. Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос. – Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился. – Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам. – Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей. – Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением. – Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей. Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты. Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани. – Теперь куда прикажете? – спросил кучер. «Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него. – Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди. Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе. С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления. Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п. Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было. Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими. Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть. Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных. Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин. Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее. Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение. Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы. Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка. «Сердце царево в руце божьей». Царь – есть раб истории. История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей. Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться. Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним. Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его? Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием. Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно. 29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его. Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа. На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег. Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман. 12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону. – On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе. 13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу. – Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам. – Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним. Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием. Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание. Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку. Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми. Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою. Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ] Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания. Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне. После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена. В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами. Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца. Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников. В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить. При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.) Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними. Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других. В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову. Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова: – Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их. – Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале. Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ. Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле. На другой день было написано следующее письмо к Наполеону. «Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre. Je suis, etc. (signe) Alexandre». [«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны. (подписал) Александр». ] 13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону. Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми. Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге. Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру. Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала. Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы. Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки. Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга. Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства. Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний. Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко. Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению. Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени. Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами. Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!] Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши. Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить. – De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева. – Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить. – Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость. Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его: – Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой. Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон. – Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его. Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву. Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью. В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра. Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся. Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно. Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее. – Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.] Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору. – Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят. И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным. Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись. – Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества… Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие. – Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая. Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение. Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках. На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро. После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад. На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции. Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр. Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его. Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой. После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой. Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия. Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа. Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать. – Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него. Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли. – Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства. Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры. Навигация Персональные инструменты Войти Поиск Навигация Заглавная страница Указатель А — Я Избранные статьи Случайная статья Коронавирус (COVID–19) в России 2020 Инструменты Ссылки сюда Связанные правки Спецстраницы Версия для печати Постоянная ссылка Сведения о странице Цитировать страницу Коронавирус (COVID–19) в России 2020 На других языках Коронавирус (COVID–19) в России 2020 Добавить ссылки Последнее изменение этой страницы: 02:55, 26 октября 2016. Почта для связи: wiki-org.ru@yandex.ru