Царёв, Михаил Иванович

Михаил Царёв
Имя при рождении:	Михаил Иванович Царёв
Профессия:	актёр, театральный режиссёр, театральный педагог
Годы активности:	1920—1987
Театр:	Малый театр
Награды:
IMDb:	ID 0874756

Михаи́л Ива́нович Царёв (18 ноября [1 декабря] 1903, Тверь, — 10 ноября 1987, Москва) — советский актёр театра и кино, театральный режиссёр, мастер художественного слова (чтец). Народный артист СССР (1949). Герой Социалистического Труда (1973). Лауреат Сталинской премии второй степени (1947) и Государственной премии СССР (1969). Член ВКП(б) с 1949 года.

Биография

Михаил Царёв родился в Твери в семье железнодорожного фельдшера Ивана Изотовича и Марии Петровны Царёвых; был младшим ребёнком в семье: родители, кроме Михаила, имели двоих сыновей и дочь. В 1908 году семья переехала из Твери в Ревель, что было связано с новым назначением отца.

Ещё в гимназические годы летом он работал в вагонных ремонтных мастерских. По воспоминаниям Царёва, вопреки тому, что вырос он посреди железной дороги, его никогда не тянуло к технике, — в Ревельской Николаевской гимназии он предпочитал русский и иностранный языки, историю и географию.

В первом классе гимназии русский язык Михаилу Царёву преподавал нелюдимый преподаватель по фамилии Тюленев. Уроки он вёл отстранённо, словно его это не касается. Как-то Тюленев задал выучить наизусть отрывок из поэмы Н. А. Некрасова. Когда настала очередь Царёва читать отрывок наизусть, обычно молчавший учитель нарушил молчание и произнёс:

«После того, как ты скажешь „гляжу“, — погляди в окно, и когда ты там как бы увидишь, что поднимается медленно в гору лошадка, вот тогда и скажи».

В тот день за рассказанный отрывок Михаил получил «пять с плюсом» и запомнил совет учителя. Позже Михаил Иванович осознал, что это был его первый урок по системе Станиславского.

В 1917 году с родителями был эвакуирован под Петроград, в Царское Село, где продолжил учёбу в престижной Царскосельской гимназии.

Учился в 1919—1921 годах в Школе русской драмы в Петрограде у Ю. М. Юрьева. Будучи студентом, в 1920 год вступил в труппу Большого драматического театра. В 1923—1924 годах — актёр Василеостровского театра. В 1924—1926 годах работал в Москве, где играл в театре «Комедия» (бывшем театре Корша). В 1926—1931 годах работал в театрах Махачкалы, Казанском театре русской драмы, Крымском драматическом театре. В 1931—1933 годах был актёром Ленинградского театра драмы им. А. С. Пушкина.

В 1934—1937 годах Царёв работал в ГосТиМе у Всеволода Мейерхольда, запомнился ролями Армана Дюваля в «Даме с камелиями» А. Дюма-сына и Чацкого в «Горе от ума» А. С. Грибоедова. По словам самого актёра, с тех пор он «всю жизнь играл Чацкого».

В 1937 году Царёв перешёл в Малый театр. С 1950 по 1963 год и с 1970 по 1985 год был его директором, а с 1985 года — художественным руководителем. Одновременно выступал и как чтец с концертными программами, читал произведения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, С. А. Есенина и др.

В своём творчестве следовал традициям героико-романтического направления в русском театре. Воплощал на сцене мужество, силу, искренность, красоту и простоту своих героев. В 1932 году Царёв дебютировал в кинематографе, но оставался актёром преимущественно театральным

С 1935 года вёл преподавательскую работу, сначала в школе при Театре им. Мейерхольда, с 1941 года — в Высшем театральном училище им. М. С. Щепкина (профессор с 1962). Среди его учеников: В. Г. Богин, О. Г. Царёв, С. И. Жолобов, А. О. Малов, И. А. Марычев, Л. С. Селютина, Е. К. Глушенко, Д. В. Харатьян.

В 1964—1986 годах был председателем Правления ВТО; с 1959 года — Президентом советского Национального центра Международного института театра. С 1986 года — почётный член Правления СТД СССР и РСФСР.

Умер Михаил Иванович Царёв 10 ноября 1987 года (по другим источникам - 4 ноября). Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Признание и награды

• Герой Социалистического Труда (1973)
• заслуженный артист РСФСР (1942)
• народный артист СССР (1949)
• Сталинская премия второй степени (1947) — за исполнение роли капитан-лейтенанта Боровского в спектакле «За тех, кто в море!» Б. А. Лавренёва
• Государственная премия СССР (1969) — за исполнение роли Вожака в спектакле «Оптимистическая трагедия» В. В. Вишневского и главной роли в спектакле «Старик» М. Горького
• Государственная премия РСФСР имени К. С. Станиславского (1977) — за исполнение роли Павла Афанасьевича Фамусова в спектакле «Горе от ума» А. С. Грибоедова
• три ордена Ленина (1964, 1973, ?)
• два ордена Трудового Красного Знамени (1949, 1953))
• орден Октябрьской Революции (1983)
• медали.

Творчество

Роли в театре

• 1926 — «Дети Ванюшина» С. А. Найдёнова — Алёша
• 1932 — «Пожарский» М. В. Крюковского — Фердинанд, князь Пожарский
• 1934 — «Дама с камелиями» А. Дюма-сына — Арман Дюваль
• 1938 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова. Режиссёр: Пров Садовский — Александр Андреевич Чацкий
• 1938 — «Русский вопрос» К. М. Симонова — Смит
• 1938 — «Рюи Блаз» В. Гюго — дон Сезар де Базан
• 1939 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского — Егор Дмитриевич Глумов
• 1939 — «Дети Ванюшина» С. А Найдёнова - Алексей
• 1939 — «Евгения Гранде» О. Бальзака - Шарль Гранде
• 1940 — «Уриэль Акоста» К.Гуцкова - Уриэль Акоста
• 1940 — «Без вины виноватые» А. Н. Островского - Незнамов
• 1941 — «Отечественная война» И.Я Судакова по роману Л. И. Толстого «Война и мир» — Андрей Болконский
• 1942 — «Фронт» А. Е. Корнейчука — командарм Огнев
• 1942 — «Калиновая роща» А. Е. Корнейчука — Сергей Павлович Батура
• 1945 — «Пигмалион» Б. Шоу — доктор Хиггинс
• 1946 — «За тех, кто в море!» Б. А. Лавренёва — Боровский
• 1946 — «Русский вопрос» К. М. Симонова — Гарри Смит
• 1947 — «Минувшие годы» Н. Ф. Погодина — Черемисов
• 1947 — «Доходное место» А. Н. Островского — Жадов
• 1948 — «Рюи Блаз» В. Гюго — Дон Сезар де Базан
• 1948 — «Заговор обречённых» Н. Е. Вирты — Макс Вента
• 1949 — «Наш современник» («А. С. Пушкин») К Г. Паустовского — А. С. Пушкин
• 1949 — «Калиновая роща» А. Е. Корнейчука — Батура
• 1951 — «Живой труп» Л. Н. Толстого — Фёдор Васильевич Протасов
• 1953 — «Шакалы» А. М. Якобсона — О` Коннел
• 1953 — «Эмилия Галотти» Г. Лессинга - Гонзага
• 1954 — «Крылья» А. Е. Корнейчука — Пётр Александрович Ромодан
• 1955 — «Макбет» Шекспира — Макбет
• 1957 — «Село Степанчиково и его обитатели» по Ф. М. Достоевскому — Егор Ильич Ростанёв
• 1960 — «Иванов» А. П. Чехова
• 1962 — «Маскарад» М. Ю. Лермонтова — Евгений Александрович Арбенин
• 1963 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Павел Афанасьевич Фамусов
• 1963 — «Луна зашла» Дж. Стейнбека — Мэр Оурден
• 1963 — «Нас где-то ждут» А. Н. Арбузова — Юлий Константинович
• 1966 — «Оптимистическая трагедия» Вс. В. Вишневского — Вожак
• 1967 — «Старик» М. Горького — Мастаков
• 1968 — «Старик» М. Горького — Старик
• 1969 — «Признание» С. А. Дангулова — Илья Репин
• 1972 — «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана — Маттиас Клаузен
• 1975 — «Горе от ума» А. С. Грибоедова — Фамусов
• 1977 — «Заговор Фиеско в Генуе» Ф. Шиллера — Веррина
• 1979 — «Король Лир» Шекспира. Режиссёр: Леонид Хейфец — Лир
• 1983 — «Дети Ванюшина» С. Найдёнова — Ванюшин
• 1986 — «Человек, который смеётся» по В. Гюго — Урсус

Постановки в театре

• 1942 — «Осада мельницы» по Э. Золя (совместно с Е. П. Велиховым)
• 1964 — «Светит, да не греет» А. Н. Островского и Н. Я. Соловьёва

Фильмография

• 1932 — Первый взвод — поручик Керенко
• 1932 — Победители ночи
• 1934 — Гроза — Борис Григорьевич, племянник Дикого
• 1934 — Дважды рождённый — Бровко
• 1936 — Гобсек — старый шарманщик
• 1937 — Остров сокровищ — доктор Ливси
• 1942 — Концерт фронту — чтец (нет в титрах)
• 1958 — Поэма о море — Аристархов

Работы на телевидении

• 1974 — Дом Островского — царь Берендей
• 1981 — Доходное место — Аристарх Владимирович Вышневский

Сочинения

• Что такое театр. — М.: Молодая гвардия, 1960.
• Неповторимые мгновенья. — М.: Молодая гвардия, 1975.
• Мир театра — М.: Просвещение, 1987.
• Царёв М. И. Малый театр. — М.: Московский рабочий, 1976. — 128, [48] с. — 50 000 экз. (обл.)

Литература

• Зубков Ю. Михаил Царёв в Малом театре. — М., 1978.
• Коржевич Л. Путь актёра. — М., 1981.
• Царев. Сборник. — М., 1983.

См. также

• Герои Социалистического Труда Тверской области

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9051 Царёв, Михаил Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• Михаил Царёв (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.maly.ru/news2/news_more.php?number=2&day=9&month=12&year=2005 Страница памяти на сайте Малого театра]

Отрывок, характеризующий Царёв, Михаил Иванович

Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.