Ямпольский, Михаил Бениаминович

Михаил Ямпольский
Научная сфера:	история, искусствоведение, культурология, философия, киноведение, филология
Место работы:	Нью-Йоркский университет
Учёная степень:	доктор искусствоведения
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГПИ им. В. И. Ленина

Михаи́л Бениами́нович Ямпо́льский (род. 6 декабря 1949, Москва) — российский и американский историк и теоретик искусства и культуры, философ, киновед и филолог. С 1991 года живёт и работает в США.

Биография и научная деятельность

Родился в 1949 году в семье врачей. В 1971 году окончил романо-германский факультет Московского педагогического института. По причине своего еврейского происхождения долго не мог найти никакой работы. Три года преподавал французский язык в школе . Занимался репетиторством за пять рублей в час, потом сумел устроиться в НИИ киноискусства.

С юности мечтал о карьере драматурга, но (и отчасти — случайно) попал в научную среду. С 1974 года — сотрудник НИИ киноискусства. Кандидат педагогических наук (1977).

С начала 1980-х годов регулярно принимал участие в научных мероприятиях Московско-тартуской семиотической школы в Тарту и Кяэрику. Позже стал постоянным участником Тыняновских чтений в Резекне. На рубеже 1980-90-х в рижском литературном журнале «Родник» была опубликована пьеса Ямпольского «Гиньоль». Читал курс «Теоретический анализ фильма» во ВГИКе и на ВКСР. В 1991—1992 годах — сотрудник Института философии РАН (работал в лаборатории постклассических исследований под руководством Валерия Подороги).

Участниками лаборатории было задумано издательство гуманитарной литературы, для которого Ямпольский придумал название: «Ad Marginem», то есть «по краям». Идея была позаимствована из картины Пауля Клее, в которой пустой центр окружен расположенным по краям изображением.
В 1991 году был приглашён в США по гранту от лос-анджелесского Гетти-центра. Для самого учёного выбор его кандидатуры для стажировки в Гетти стал неожиданностью: заявку туда он не подавал, но показался достойным тайному международному жюри, распределявшему «путёвки» в этот научный центр.

Доктор искусствоведения (1991). С 1992 года — профессор Нью-Йоркского университета по отделениям сравнительного литературоведения и русских и славянских исследований. Член редколлегии журнала «Новое литературное обозрение», член Общественного консультативного совета «Эйзенштейн-центра» и журнала «Киноведческие записки», член редколлегии петербургского кинокритического журнала «Сеанс». Автор многочисленных работ по вопросам киноискусства, семиотики, истории репрезентации, феноменологии визуального.
В России за последние двадцать лет выпустил двенадцать книг и множество статей.

Книги

• Из истории французской киномысли. Немое кино. 1911—1933 гг. / Составитель и переводчик М. Ямпольский. М.: Искусство, 1988.
• Годар Жан-Люк. Страсть: между чёрным и белым / Составитель, переводчик, интервью, статья М. Ямпольский. Париж: 1991.
• Видимый мир. Очерки ранней кинофеноменологии. М.: Киноведческие записки, 1993 (Из истории киномысли).
• Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. М.: РИК Культура, 1993 (Ad Marginem).
• Бабель / Babel (в соавторстве с Александром Жолковским). М.: Carte blanche, 1994.
• [lib.ru/CULTURE/YAMPOLSKIJ/demon.txt Демон и лабиринт. Диаграммы, деформации,] мимесис. М.: НЛО, 1996.
• Хичкок / Трюффо / Перевод, фильмография, примечания М. Ямпольского и Н. Цыркун. М.: Эйзенштейновский центр исследований кинокультуры, 1996 (Киноведческие записки).
• [lib.ru/CULTURE/YAMPOLSKIJ/harms.txt Беспамятство как исток. Читая] Хармса. М.: НЛО, 1998.
• Наблюдатель. Очерки истории видения. М.: Ad Marginem, 2000 (Passe-partout).
• О близком. Очерки немиметического зрения. М.: НЛО, 2001.
• Физиология символического. Кн. I. Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. М.: НЛО, 2004.
• [magazines.russ.ru/nlo/2004/67/iam4.html Сообщество одиночек]: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка. М.: РГГУ, 2004 (Лекции зарубежных ученых в РГГУ).
• Язык — тело — случай: Кинематограф и поиски смысла. М.: НЛО, 2004 (Кинотексты).
• [yanko.lib.ru/books/cultur/yampolskiy-tkach_i_vizioner-2007-a.htm Ткач и визионер. Очерки истории репрезентации, или О материальном и идеальном в культуре.] М.: НЛО, 2007.
• Муратова.[seance.ru/blog/muratova/ Опыт киноантропологии.] СПб.: Сеанс, 2008.
• «Сквозь тусклое стекло»: 20 глав о неопределённости. М.: НЛО, 2010.
• [seance.ru/books/nabludatel_yampolsky/ Наблюдатель. Очерки истории видения]. / Издание второе. СПб.: Сеанс; Порядок слов, 2012
• Пространственная история. Три текста об истории. СПб.: Сеанс, 2013.
• Живописный гнозис. Гриша Брускин, "Алефбет", индивидуальное спасение, двоемирие, эсхатон, гнозис. М.: BREUS, 2015.
• Из хаоса. (Драгомощенко: поэзия, фотография, философия). СПб.: Порядок слов, 2015.
• Пригов: Очерки художественного номинализма. М.: НЛО, 2016.

Публикации

• [grani.ru/opinion/m.210584.html?fb_action_ids=129419257224341&fb_action_types=og.recommends&fb_source=aggregation&fb_aggregation_id=288381481237582 Режим параличной власти] Грани. Ру, 14.01.2013
• [os.colta.ru/cinema/events/details/35533/ Что такое кинокритика] OpenSpace.ru, 30.03.2012
• [www.grani.ru/opinion/m.196355.html Новое время] Грани. Ру, 13.03.2012
• [www.grani.ru/opinion/m.196431.html Вопросы и ответственность] Грани. Ру, 15.03.2012
• [www.grani.ru/opinion/m.195786.html Пиндосы, педофилы и покемоны] Грани.Ру, 20.02.2012
• [www.grani.ru/opinion/m.195540.html Политика внеполитического] Грани.Ру, 09.02.2012
• [lj.rossia.org/users/anticompromat/1654170.html Картель и закон. (Актуальные философско-политические заметки для «Новой газеты» 01. 02. 2012)]
• [www.novayagazeta.ru/comments/50393.html Пришло время отказаться от догматики партийной организации власти. (Актуальные философско-политические заметки для «Новой газеты» 11. 01. 2012)]
• [www.kinozapiski.ru/data/home/articles/attache/161-191.pdf Фронт и тыл. (О фильме Алексея Германа «Двадцать дней без войны»)] // Киноведческие записки. № 96. 2010. С. 161—191.
• [ec-dejavu.ru/s-2/Sokurov-Yampolsky.html Ковчег, плывущий из прошлого] (О фильме Александра Сокурова «Скорбное бесчувствие») // Сокуров. Части речи. СПб.: Сеанс, 2006, С. 57-70.
• [magazines.russ.ru/nlo/2003/59/iamp.html История культуры как история духа и естественная история] // НЛО. № 59. 2003
• [web.archive.org/web/20040719094946/vive-liberta.narod.ru/biblio/yamp_zhest.htm Жест палача, оратора, актера] // Ad Marginem’93: Ежегодник лаборатории постклассических исследований Института философии РАН. М., 1994. С.21-67.
• [www.screenwriter.ru/cinema/66/ Кино без кино] // Искусство кино. 1988. № 6. С. 88-94.
• Неожиданное родство: Рождение одной кинотеории из духа физиогномики // Искусство кино.1986. № 12. С.95-104.
• Кино «тотальное» и «монтажное». // Искусство кино. № 7. 1982.

Премии и награды

• 1990 — Вторая премии Союза кинематографистов СССР за лучшую статью о кино, с формулировкой: «За успешный опыт применения современных искусствоведческих теорий в отечественном киноведении».
• 2004 — Премия Андрея Белого (в номинации «Гуманитарные исследования») за работу «Возвращение Левиафана» — «уникальный проект единой картографии сопредельного пространства политики, эстетики, теологии и его исторических метаморфоз».
• 2005 — Премия «Слон» Гильдии киноведов и кинокритиков России за книгу «Язык—Тело—Случай: Кинематограф и поиски смысла».
• 2014 — Премия Кандинского (в номинации «Научная работа. История и теория современного искусства») за статью «Живописный гнозис» (о творчестве художника Гриши Брускина).
• 2015 — Премия «ПолитПросвет» в номинации «Публицистика» за серию статей на портале Colta.ru.

Ссылки

• [magazines.russ.ru/volga/1999/2/yampol-pr.html Рецензия Ольги Лебёдушкиной на книгу «Беспамятство как исток (читая Хармса)» ]
• [theoryandpractice.ru/videos/698-mikhail-yampolskiy-rabstvo-svoe-i-chuzhoe Лекция Михаила Ямпольского «Рабство: своё и чужое»] 4 апреля 2014 года в рамках научной конференции «Банные чтения».
• [gefter.ru/archive/8942 Избыток памяти как препятствие. Разговор с Александром Морозовым об истории и историзме]
• [gefter.ru/archive/8011 Заслуженный наблюдатель] (Рецензия Николая Петрова на второе издание «Наблюдателя»)
• [mn.ru/newspaper_culture/20110928/305260062.html «Российское образование по существу архаично». Интервью «Московским новостям»]
• [www.svobodanews.ru/audio/audio/321149.html Гуманитарное знание в современном мире. Интервью на «Радио Свобода»]
• [www.artpragmatica.ru/km_content/?auid=326 Михаил Ямпольский. Физиология символического] (Рецензия Артемия Магуна на книгу «Левиафан»)
• [old.russ.ru/culture/literature/20040317_ab-pr.html Религия как политика, политика как религия] (Рецензия Аркадия Блюмбаума на книгу «Левиафан»)
• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1187011 Весь мир одного режиссёра. Григорий Дашевский о книге Михаила Ямпольского «Муратова. Опыт киноантропологии» ]
• [www.guelman.ru/slava/nrk/nrk9/01.html «Став взрослым, я просто продолжил то, что меня интересовало в детстве». Интервью Аркадию Драгомощенко]
• Левченко Я. [os.colta.ru/cinema/names/details/9110/ Михаил Ямпольский: «Кино всегда больше, чем просто кино…»]. os.colta.ru (6 апреля 2009). — Интервью. Проверено 14 декабря 2014.
• [magazines.russ.ru/authors/y/yampolskij В Журнальном зале]
• [seance.ru/author/jampolskij Михаил Ямпольский на сайте журнала «Сеанс»]
• [old.russ.ru/journal/kritik/98-05-04/yampol.htm «В прозрачных дебрях ночи». Дневник чтения]
• [www.stengazeta.net/article.html?article=549 Чтение как свобода (объяснение антипроекта для stengazeta.net)]
• [belyprize.ru/?pid=169 Форма взрыва. Письмо Михаила Ямпольского Комитету Премии Андрея Белого]
• [www.runyweb.com/articles/culture/literature/michael-yampolsky-interview.html Михаил Ямпольский: «Россия всегда по отношению к Западу находилась в положении несинхронности…»] Интервью для русско-американского портала RUNYweb.com

Отрывок, характеризующий Ямпольский, Михаил Бениаминович

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.