Михаил (Дахулич)

Епи́скоп Михаи́л (в миру Майкл Дахулич; англ. Michael Dahulich; род. 29 августа 1950, Джонсон-Сити, штат Нью-Йорк) — епископ Православной церкви в Америке, епископ Нью-Йоркский и Нью-Джерсийский.

Биография

Родился в городе Джонскон-Сити в семье Петра Дахулича и Энн (урождённой Росилич). Его мать была из православной семьи, а отец перешёл в православие из униатства. У него были брат и сестра.

С десятилетнего возраста до поступления в семинарию служил алтарником под началом священника Стефана Дутко, который вдохновил его на священническое служение.

В 1967 году окончил среднее образование в Бингхэмптонской центральной высшей школе, а через два года выпустился из Брумского общественного училища в Бингхэмптоне, штат Нью-Йорк.

После этого он поступил в Духовную семинарию Христа Спасителя в Джонстауне, штат Пеннсильвания, которую окончил в декабре 1972 года.

В январе 1973 года женился на Дебору Сандак. 3 февраля 1973 года епископом Иоанном (Мартином) был рукоположён в сан диакона, а 4 февраля — во священника в юрисдикции Американской Карпаторосской епархии Константинопольского Патриархата и назначен первым постоянным священником Петропавловского храма в Хомер-Сити, штат Пеннсильвания. Через два дня после прибытия семьи на место его служения, его супруга погибла в автокатастрофе.

Овдовев, продолжил образование. Закончил Колледж святого Викентия в Латроубе, штат Пенсильвания, со степенью по философии, затем Дюкейнский Университет в Питтсбурге, получив степень магистра, а затем доктора богословия. В Дюкейнском университете, во время докторантуры, был также адъюнкт-лектором на богословском факультете, преподавая Священное Писание и Восточное Православие.

В то же время на протяжении 13 лет продолжал окормлять Петропавловский храм. За это время община выросла от 60 до 130 человек и из миссии сделалась приходом.

Вдобавок к пастырскому служению был инспетором в Семинарии Христа Спасителя в Джонстауне, где также преподавал Этику, Священное Писание и Гомилетику.

В 1982 возведён в сан протоиерея и назначен вице-секретарём епархии. До смерти в 1984 году епископа Иоанна служил его личным секретарём.

Служил вице-секретарём епархии и секретарём епископа Амисского Николая (Смишко) до декабря 1985 года, когда был назначен священником Свято-Духовской цекрви в Финиксвилле, штат Пеннсильвания, где служил следующие 16 лет. За этот срок приход вырос от 256 до около 450 членов.

Служил директором религиозного образования Джонстаунского благочиния Американской Карпаторосской епархии. Был младшим редактором официального издания епархии «The Church Messenger». Был благочинным Средне-Атлантического благочиния, вице-председателем миссионерский-просветительского комитета «Урожай 2000», членом Исследовательско-планировочного отдела и Экуменической комиссии при Постоянной Конференции Канонических Православных Епископов в Америке, редактором епархиального молитвенника «Come To Me».

В 1993 году был приглашен преподавать в Тихоновской семинарии в Саут-Кейнане, штат Пеннсильвания, где оставался до 2009 года.

В 1998 году решением Константинопольского патриархата награждён саном протопресвитера; возведение совершил митрополит Николай на его приходе в Финиксвилле.

В 2001 году был канонически отпущен из Американской Карпаторусской епархии и принят в Православную Церковь в Америке.

Помимо работы в Тихоновской семинарии, служил членом Отдела по богословскому образованию Православной Церкви в Америке, представителем этой Церкви при совете Американского библейского общества, членом (одно время секретарем) Православного богословского общества Америки, членом совета Православной Христианской ассоциации медицины, психологии и религии (OCAMPR).

22 сентября 2009 года Архиерейским Синодом Православной Церкви в Америке был избран епископом Нью-Йоркским и Нью-Джерсийским.

23 октября того же года в Свято-Тихоновском монастыре в Саут-Кейнане митрополитом всей Америки и Канады Ионой пострижен в рясофор с именем Михаил.

С 1 января 2010 года служил администратором Епархии Нью-Йоркска и Нью-Джерси.

30 марта 2010 года, вновь в Свято-Тихоновском монастыре, митрополитом Ионой был пострижен в мантию и на следующий день возведён в сан архимандрита.

8 мая 2010 года в Петропавловском храме в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, состоялась архиерейская хиротония которую возглавил митрополит всей Америки и Канады Иона в сослужении архиепископов Детройтского Нафанаила и Оттавского Серафима (Сторгейма), епископа Бостонского и Новой Англии Никона (Лайолина), епископа Филадельфийского Тихона (Молларда), епископа Сан-Францисского Вениамина (Питерсона), Питтсбургского Мелхиседека (Плески), а также иерархов Антиохийского Патриархата епископов Чарльзтонского Фомы (Джозефа) и епископа Толедского Марка (Мэймона).

9 мая в Покровском соборе в Нью-Йоркске состоялось его настолование.

Ссылки

• [oca.org/holy-synod/bishops/the-right-reverend-michael The Right Reverend Michael Bishop of New York and New Jersey]

Отрывок, характеризующий Михаил (Дахулич)

– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.