Михаил III (митрополит Киевский)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Митрополит Михаил III
Митрополит Киевский и всея Руси
нач. 1170-х — ?
Церковь: Константинопольская православная церковь
Община: Киевская Митрополия
Предшественник: Константин II
Преемник: Никифор II
 

Митрополит Михаил III (XII век) — митрополит Киевский (1170-е годы).

В синодальном постановлении константинопольского патриарха от 24 марта 1171 года о принесении присяги императору Мануилу I Комнину и его сыну Алексею II, родившемуся в 1169 году, среди 24 присутствовавших митрополитов двенадцатым, в полагающейся последовательности, значится Michail Rosias. В дореволюционной историографии это свидетельство не учитывалось, поскольку считалось, что Константин II пребывал на кафедре минимум до 1174 года. К тому же поименованный Михаил русским источникам неизвестен.

Новый митрополит Михаил III (с января 1170 года) покровительствовал монашеству и пользовался его поддержкой, будучи противником унии; у него были все основания поддерживать мир в Русской Церкви и поощрить преданный Православию монастырь. Вследствие этого его настоятель получил преимущество перед прочими игуменами русских монастырей; возможно, именно в это время, учитывая новый титул игумена, Печерский монастырь получает название лавры. Таким образом, можно предполагать, что почётное звание архимандрита, в качестве которого Поликарп впервые публично выступает во время торжеств в июле 1171 года, было доставлено именно новым митрополитом, прибывшим в Киев приблизительно в июне 1171 года (этот месяц является наиболее благоприятной порой для путешествия по морю и Днепру из Константинополя в Киев).

Как долго занимал кафедру Михаил III, неясно.

Напишите отзыв о статье "Михаил III (митрополит Киевский)"



Ссылки

  • [drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=12819 Михаил III Киевский]

Отрывок, характеризующий Михаил III (митрополит Киевский)

Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.