Михайличенко, Игнат Васильевич

Игнат Васильевич Михайличенко
Псевдонимы:	Игнатий Михайлич
Дата рождения:	27 сентября (9 октября) 1892(1892-10-09)
Место рождения:	слобода Студенка Миропольской волости Суджанского уезда, Курская губерния (ныне в составе села Мирополье, Краснопольский район, Сумская область, Украина)
Дата смерти:	21 ноября 1919(1919-11-21) (27 лет)
Место смерти:	Киев
Род деятельности:	писатель, революционер
Годы творчества:	1911—1919
Жанр:	стихотворение, проза
Язык произведений:	украинский

Игнат Васильевич Михайличенко (укр. Гна́т Васи́льович Михайличе́нко, 27 сентября [9 октября] 1892, Мирополье — 21 ноября 1919, Киев) — украинский писатель и политический деятель, член Украинской Центральной Рады. Участник гражданской войны.

В 1920—1930-е годы его имя носила улица в Киеве (современная улица Филиппа Орлика).

Биография

Родился в слободе Студёнка Миропольской волости Суджанского уезда Курской губернии. Сын крестьянина.

Учился в 1908—1912 годах в Харьковском земледельческом училище, откуда из—за связей с эсерами его перевели в Московское земледельческое училище. В Москве продолжил обучение в университете Шанявского.

Мобилизован в 1914 в армию, бежал с фронта, находился на нелегальном положении. В 1916 г. за принадлежность к харьковской организации левых эсеров военный суд приговорил его к шести годам каторги (которую заменили ссылкой) и пожизненному поселению в Сибири. Наказание отбывал в селе Тулупьевом, Нижнеудинского уезда, Иркутской губернии.

После Февральской революции 1917 года вернулся на Украину. Был одним из лидеров Украинской коммунистической партии (боротьбистов).

С февраля по апрель 1919 входил в коллегию Киевской ГубЧК. С марта 1919 года — нарком просвещения УССР. Соредактор (вместе с Михаилом Семенко) первого номера журнала «Искусство».
В мае-июле 1919 воевал на Западном фронте.

С приходом в Киев в сентябре 1919 Добровольческой армии перешёл на подпольную работу. Вместе с Василием Чумаком расстрелян контрразведкой ВСЮР за участие в организации восстания против войск Киевской области ВСЮР.

Писал стихи с 1911 года, прозу с 1915. Автор «Голубого романа» (Харьков, 1921), повести «История одного покушения» (Историческая повесть из жизни украинских революционеров до революции) (Одесса, 1918), сборника «Новеллы» (Харьков, 1922), стихов. С предисловием и под редакцией Михайличенко вышел посмертный сборник рассказов Андрея Заливчего «С лет детства» (Киев, 1919).

На Украине исследованием биографии и творчества поэта занимался сумской краевед и журналист Геннадий Петров (1936—1996). Ему удалось установить точную дату и место рождения Михайличенко.

Ссылки

• Органы государственной безопасности Киевщины в фотографиях и документах (1919—1991) / / Киев: Книга, — 2004
• Королев В. И. [books.google.ru/books?id=S34WAQAAIAAJ&q=%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE+%D0%98%D0%B3%D0%BD%D0%B0%D1%82&dq=%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE+%D0%98%D0%B3%D0%BD%D0%B0%D1%82&source=bl&ots=GdV8Y9waqg&sig=I7TtlDkG2RvcuMPZihLrDRwZc80&hl=ru&sa=X&ei=5QwdUNu5N8XLhAezqIHoCA&ved=0CDAQ6AEwAA Политические партии Украины и Крыма: история и современность]. — Таврия, 2001. — 184 с.

Отрывок, характеризующий Михайличенко, Игнат Васильевич

– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.