Михайлов, Александр Валерьевич
| Александр Валерьевич Михайлов | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения | ||
| Дата смерти |
18 октября 1993 (22 года) | |
| Место смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны | ||
| Награды и премии |
| |
| Связи | ||
Александр Валерьевич Михайлов (1971—1993) — старший лейтенант Внутренних войск МВД РФ, участник разгона Верховного Совета России, Герой Российской Федерации (1993).
Биография
Александр Михайлов родился 17 июня 1971 года в городе Калинине (ныне — Тверь). Окончил Калининское суворовское военное училище, затем Московское высшее военное общевойсковое командное училище. Служил командиром взвода в Отдельной мотострелковой дивизии имени Дзержинского. Два раза выезжал в служебные командировки в зону осетино-ингушского конфликта[1].
4 октября 1993 года подразделение дивизии получило задание пройти по улице Николаева на Краснопресненскую набережную, а затем подойти к Белому Дому и прикрыть бронетранспортёрами людей, которые будут оттуда выходить и вывести их в безопасное место. Михайлов находился в бронетранспортёре с бортовым номером 450 вместе с майором Сергеем Грицюком и рядовым Олегом Петровым. На подъезде к Белому Дому из переулка Глубокого бронетранспортёр был обстрелян из крупнокалиберного пулемёта. В ходе дальнейшего продвижения он был подбит. По словам очевидцев, это совершили военнослужащие 119-го гвардейского парашютно-десантного полка 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, ошибочно принявшие подразделение внутренних войск за сторонников Верховного Совета, пытавшихся прорваться на помощь к блокированным в Белом Доме. Грицюк и Петров погибли на месте, Михайлов же был эвакуирован в госпиталь[1].
Указом Президента Российской Федерации № 1600 от 7 октября 1993 года лейтенант Александр Михайлов был удостоен высокого звания Героя Российской Федерации.[2] 8 октября 1993 года ему досрочно было присвоено звание старшего лейтенанта. Однако Михайлов так и не узнал об этом, так как не приходя в сознание скончался от полученных ранений 18 октября 1993 года. Похоронен на Дмитрово-Черкасском кладбище Твери. Навечно зачислен в списки личного состава части[1].
Напишите отзыв о статье "Михайлов, Александр Валерьевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=779 Михайлов, Александр Валерьевич]. Сайт «Герои Страны».
- ↑ Указ Президента Российской Федерации от 7 октября 1993 г. № 1600 «О присвоении звания Героя Российской Федерации военнослужащим внутренних войск и сотрудникам органов внутренних дел Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Литература
- Герои России МВД РФ. — Москва, 2002.
|
|||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Михайлов, Александр Валерьевич
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
