Михайлов, Ванче

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Михайлов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
руководитель ВМРО
1925 — 1934
Предшественник: Тодор Александров
Преемник: Должность упразднена
 
Вероисповедание: Православный
Рождение: 26 августа 1896(1896-08-26)
Ново Село, Штип, Османская империя
Смерть: 5 сентября 1990(1990-09-05) (94 года)
Рим, Италия
Место погребения: Рим
Отец: Михаил Гаврилов
Супруга: Мельпомена Димитрова Крничева
Партия: ВМРО (с 1919)

Иван (Ванчо, Ванче) Михайлов Гаврилов (болг. Иван Михайлов, 26 августа 1896, Ново Село, Османская империя — 5 сентября 1990, Рим, Италия) — болгарский политический деятель в Македонии, руководитель ВМРО. Известен под партийной кличкой Радко.





Биография

Рождение

Ванчо родился в Ново Село, община Штип, в семье торговца. Ныне это Республика Македония, а в то время страна находилась под турецким игом. Его отца звали Михаил Гаврилов, дед носил фамилию Михайлов. Михаил Гаврилов состоял в рядах ВМОРО и был лично знаком с Мише Развигоровым и Тодором Александровым. Также семья Гавриловых-Михайловых поддерживала Болгарский экзархат (Болгарскую автокефальную церковь).

Личная жизнь

Отец Михаил Гаврилов и старший брат Христо Михайлов были убиты сербскими властями 31 октября 1927 года, в ответ через семь лет боевиком ВМРО Владо Черноземским был убит король Югославии Александр I Карагеоргиевич. В 1926 году женился на активистке ВМРО Мельпомене Димитровой Крничевой.

Путь к власти

Учился Ванчо в болгарской мужской гимназии «Св. Кирилл и Мефодий» в Салониках[1], а также в сербской гимназии в Скопье. В юном возрасте вступил в ряды ВМОРО. В период Первой мировой войны он стал болгарским подданным и был призван в болгарскую армию. После Солунского перемирия 29 сентября 1918 г. Михайлов уволился из армии и поступил на Юридический факультет Софийского университета «Св. Климент Охридский». Именно тогда он, познакомившись с Тодором Александровым, стал его личным секретарём в заграничном представительстве ВМОРО в Софии. Одновременно Иван Михайлов, совместно с Йорданом Чкатровым из Прилепа и Крыстю Веляновым из Крушево, решили создать македонскую студенческую организацию: студенческое дружество «Вардар» в Софии.

Политическая деятельность

После убийства Александрова, Михайлов вошёл в ЦК ВМРО и стал руководителем организации вплоть до её запрета в 1934 году.

Период руководства Михайлова ознаменован кровавой борьбой за власть в ВМРО, многочисленными политическими убийствами и расправами. Наиболее громкими событиями были:

В качестве оправдания Михайлов называл убийства местью за гибель Александрова. Михайлову удалось создать в Пиринском крае полусамостоятельное государственное формирование, находившееся вне контроля правительства Болгарии.

После военного переворота 1934 года в Софии в Пиринском крае восстановилась власть центрального правительства, а деятельность ВМРО была запрещена.

Македонисты считают Михайлова предателем, македонские болгары — героем. Находился в жесткой оппозиции к коммунистическим движениям.

Публицистика

Михайлов утверждал, что славянское население Македонии представлено преимущественно болгарами и до конца жизни не признавал новой нации македонцев.

Выступал за создание автономной, а в перспективе — независимой республики Македония со столицей в Салониках. В качестве примера государственного устройства и разрешения национального конфликта принимал Швейцарию.

Эмиграция

После переворота 19 мая 1934 года новое правительство Кимона Георгиева (ориентированное на дружбу с Белградом) начало анти-македонскую кампанию и приняло решительные меры по прекращению всякой деятельности ВМРО в стране. В сентябре был принят закон о защите государственной безопасности, создававший ускоренную процедурц поимки и осуждения руководителей организации. 7 сентября были объявлены вне закона 10 членов центрального руководства ВМРО, среди них - Михайлов. В ночь с 10 на 11 сентября Иван Михайлов и его супруга Менча Кырничева нелегально перешли границу с Турцией[2]. Михайловы жили в Турции (на положении интернированных), затем - в Польше и Венгрии. Во время Второй мировой войны жили в Независимом Государстве Хорватия по приглашению Анте Павелича. Михайлов отказался от предложения Гитлера основать «независимое» Македонское государство.

Старость

Впоследствии жил в Испании и Италии, работал на Радио Ватикана. Умер от старости в Риме.

Напишите отзыв о статье "Михайлов, Ванче"

Ссылки

  • [www.promacedonia.org/im/imih_ind.htm Quo vadis, Bulgaria?, I изд., Индианаполис, Печатница «Македонска трибуна», 1937]  (болг.)
  • [www.promacedonia.org/im2/index.html Да се спасиш, като загинеш]  (болг.)
  • [www.promacedonia.org/im_statii/kakpisheha.html Как пишеха нашите народни будители и герои]  (болг.)
  • [web.archive.org/web/20050201114438/www.geocities.com/mac_truth/secrets/vancho.html ИНTEPBЈУ НА ИВАН /ВАНЧО/ МИXAJЛOB ВОДАЧОТ НА ВМРО ПОСЛЕ 1924 Г.] (макед.)
  • [www.geocities.com/vmro_makedon/Knigi/shnbvm02.html Македонија Швајцарија на Балканот, Скопје 2001],  (макед.)

Примечания

  1. Которую курировал Болгарский экзархат.
  2. При содействии капитана Стилияна Поптошева, Димитра Ачкова, Гоцо Атанасова, Вангела Полева и Васила Стумбова.

Отрывок, характеризующий Михайлов, Ванче

Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…