Михайлов, Николай Филиппович

Николай Филиппович Михайлов
Дата рождения	22 мая 1897(1897-05-22)
Место рождения	деревня Тростино, Тверская губерния, Российская империя
Дата смерти	29 июня 1972(1972-06-29) (75 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1916—1947
Звание
Командовал	5-я гвардейская танковая бригада
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии

Николай Филиппович Михайлов (1897-1972) — советский военачальник, генерал-майор танковых войск (1941), участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн. В 1942 году попал в немецкий плен, после войны вернулся в СССР. В отставке с 1947 года.

Биография

Николай Михайлов родился 22 мая 1897 года в деревне Тростино Тверской губернии в крестьянской семье. После окончания четырёхклассной сельской школы в течение пяти лет работал слесарем на заводе. В мае 1916 года Михайлов был призван на службу в царскую армию, дослужился до звания унтер-офицера. Принимал участие в боевых действиях на фронтах Первой мировой войны. 13 августа 1918 года Михайлов добровольно вступил в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

Участвовал в Гражданской войне. В 1918-1919 годах в должности командира взвода воевал против войск генерала Юденича, в 1919 году — в должности командира эскадрона воевал против войск Колчака. Был ранен в обе ноги. В 1920-1921 годах Михайлов воевал на Дальнем Востоке против белых банд и войск барона Унгерна. В 1924-1941 годах командовал кавалерийским полком в Средней Азии, участвовал в ликвидации басмаческих бандформирований. В 1939 году Михайлов окончил курсы усовершенствования старшего командного состава.

В мае 1941 года Михайлов был назначен командиром 142-й танковой бригады. С 24 июня 1941 года бригада принимала участие в боях с немецкими войсками на Южном фронте. 9 ноября 1941 года Михайлову было присвоено звание генерал-майора. В феврале 1942 года бригада была преобразована в 5-ю гвардейскую бригаду. Во время Харьковского сражения бригада совместно с другими соединениями Юго-Западного фронта 20 мая 1942 года попала в окружение в районе города Изюм. В течение недели бригада вела бои в окружении, но 27 мая Михайлов был ранен в бою в правое плечо, после чего попал в плен.

Содержался в ряде лагерей для военнопленных. 29 апреля 1945 года Михайлов был освобождён английскими войсками. Через советскую военную миссию по репатриации в Париже он был отправлен в Москву. В начале 1946 года Михайлов после проверки в органах НКВД был восстановлен в кадрах Советской Армии и направлен на курсы командиров дивизий при Военной академии имени Фрунзе. Из-за подорванного в лагерях здоровья Михайлов службу продолжить не смог и 28 февраля 1947 года он был уволен в отставку. Проживал в Москве, где и умер 29 июня 1972 года.

Награждён орденом Красного Знамени (1946).

Литература

• Свердлов Ф. Д. Советские генералы в плену. — М.: Изд-во фонда "Холокост", 1999. — С. 246.

Отрывок, характеризующий Михайлов, Николай Филиппович

– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.