Михайлов-Расловлев, Михаил Сергеевич

Михаил Сергеевич Михайлов-Расловлев
Портрет М. С. Михайлова-Расловлева (1940)
Место рождения:	с. Барановка, Аткарский уезд, Саратовская губерния Российская империя
Место смерти:	Париж, Франция
Род деятельности:	поэт, прозаик, переводчик
Годы творчества:	1933—1983
Жанр:	лирика
Награды:

Михаил Сергеевич Михайлов-Расловлев (21 апреля 1892, Барановка, Саратовская губерния — 27 апреля 1987, Париж) — русский поэт, писатель, переводчик. Георгиевский кавалер.

Биография

Потомственный дворянин Аткарского уезда, представитель рода Михайловы-Расловлевы. Сын С. М. Михайлова-Расловлева (1866—1905), капитан-лейтенанта Российского императорского флота, исследователя Тихого океана. Детство провел в родовом имении в Барановке. Получил военное образование. Окончил Горную академию в Германии. В 1914 году вернулся в Россию. В 1917 вступил в Московское монархическое объединение.

Служил офицером, охотником на Черноморском флоте. Участник Первой мировой войны. Сражался с немцам и туркам. Кавалер трех крестов Святого Георгия.

Участник Гражданской войны. Покинул Россию в 1920 году.

В эмиграции жил в Константинополе, затем в Париже с начала 1920-х. Один из лидеров монархического движения русской эмиграции.

Работал в Военном информационном центре французского Генерального штаба. Во французской Военной школе возглавлял отделение иностранных языков (1950-е).

Многолетний член правления Общества охранения русских культурных ценностей, в 1954 был избран 1-м вице-президентом Общества. Состоял членом Русской академической группы в Париже, Литературно-артистического общества, группы друзей общества «Православное дело». Член Морского собрания.

Творчество

Публиковался с 1933 по 1983 годы в «La Bruyère». Составитель четырёхтомной антологии-хрестоматии русской поэзии и прозы XVIII—XX веков (на французском языке).

Перевел на французский язык сказки П. Ершова «Конёк-Горбунок» (1935).

Пропагандировал русскую литературу за рубежом. Познакомил Францию с трудами выдающихся писателей и поэтов России — от Державина и Пушкина до Бунина и Тютчева. Выступал с докладами, лекциями по истории русской литературы и культуры, на авторских литературно-поэтических вечерах.

С 1949 года печатался в журнале «Возрождение», сотрудничал в газете «Русское воскресенье» (1950-е), публиковался в журнале «Возрождение» (1961).

Прожив во Франции 65 лет, французского гражданства не принял.

Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже.

Избранные произведения

Автор поэм, поэтических сборников, мемуаров

• «Слово о Святой Руси» (поэма),
• «К ногам творца» (сборник стихов),
• «Сорок лет тому назад» (мемуары, Севастополь в 1917—1918 и Гражданская война на Юге России),
• «Иван Иванович Тхоржевский и десятилетие тетрадей „Возрождение“» (монография, 1959) и др.

Выпустил сборники стихов: «У ног Создателя» (1976, Монреаль), «Родное слово» (1977, Лувен).

Ссылки

• [atkarskgazeta.ru/index.php/spravochnaya-sluzhba/82-publsh/vypuski/2014/maj/2014-17-05-36-13357/542-sny-o-rossii Аткарская газета. Сны о России. 17.05.2014, № 36]

Отрывок, характеризующий Михайлов-Расловлев, Михаил Сергеевич

Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?