Михайлов (город)

Город Михайлов Герб Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Рязанская областьРязанская область Муниципальный район Михайловский Городское поселение Михайловское Координаты 54°14′00″ с. ш. 39°02′00″ в. д.54.23333° с. ш. 39.03333° в. д. / 54.23333; 39.03333    Глава городского поселения Бабаев Роман Александрович Основан в 1137 году Первое упоминание 1172 Город с 1778 года Площадь 8 км² Высота центра 166 м Тип климата умеренно-континентальный Официальный язык русский Население ↘10 539 человек (2016) Плотность 1317,38 чел./км² Национальный состав Русские Конфессиональный состав атеисты, православные Названия жителей миха́йловцы, миха́йловец, михайловча́нка Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 49130 Почтовый индекс 391710—391712, 391739 Автомобильный код 62 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=61217501 61 217 501] Михайлов Москва Рязань Михайлов Михайлов

К:Населённые пункты, основанные в 1137 году

Миха́йлов — город (с 1778) в России, административный центр Михайловского района Рязанской области.

Физико-географическая характеристика

Географическое положение

Город расположен у восточного подножия среднерусской возвышенности на берегу реки Проня (приток Оки); в 68 км к юго-западу от г. Рязань.

Город занимает площадь в 8 км². Средняя высота центра города — 166 м над уровнем моря.

Главной рекой Михайлова является р. Проня, протекающая с запада на юго-восток через весь город. В черте города в неё впадает несколько ручьёв.

Климат

Климат умеренно-континентальный, характеризующийся тёплым, но неустойчивым летом, умеренно-холодной и снежной зимой. Ветровой режим формируется под влиянием циркуляционных факторов климата и физико-географических особенностей местности. Атмосферные осадки определяются главным образом циклонической деятельностью и в течение года распределяются неравномерно.

Согласно статистике ближайшего крупного населённого пункта — г. Рязани, средняя температура января −7.0 °C (днём) / −13.7 °C (ночью), июля +24.2 °C (днём) / +13.9 °C (ночью).

Осадков около 553 мм в год, максимум летом.

Вегетационный период около 180 дней.

История

Период	Вхождение в состав	Статус
1551—1708	Русское царство	Крепость
1708—1719	Московская губерния	Уездный город
1719—1778	Переяслав-Рязанская провинция	Уездный город
1778—1796	Рязанское наместничество	Уездный город
1796—1924	Рязанская губерния	Уездный город
1924—1929	Скопинский уезд	Волостной центр
1929—1929	Центральнопромышленная область
1929—1930	Рязанский округ
1930—1937	Московская область
1937—1942	Рязанская область
1942—1946	Московская область
c 1946	Рязанская область	Районный центр

Доисторический период

Михайлов — один из древнейших городов земли рязанской. В первом тысячелетии нашей эры на берегах реки Проня проживало угро-финское племя мещера. В это же время сюда стали проникать славянские племена, в основном вятичи. Часть мещерских племён отошла на север, за Оку, часть смешалась со славянскими племенами.

При раскопках в черте Михайлова найдены бронзовая гребёнка с финским орнаментом, вятическая височная подвеска, пряслица и многочисленные предметы из славянской керамики. Очевидно, в древности на территории современного Михайлова существовал посёлок мещеры, а затем здесь поселились вятичи, о чём говорят раскопки курганов чисто вятического типа и названия некоторых населённых пунктов. Так, например, нынешние Гладкие Выселки до начала ХХ века назывались Мещёрскими Выселками.

Основание города

Время возникновения Михайлова точно не известно. Данные по этому вопросу крайне противоречивы.

Н. В. Любомудров приписывал основание города новгородскому князю Рюрику Ростиславовичу, опираясь на сообщение, содержащееся в «Истории российской» В. Н. Татищева, по которому в 1137 году по пути из Новгорода в Киев князь Рюрик, узнав о рождении сына, нарёк его «во имя дедне Ростислав, а во святом крещении Михаил» и основал на том месте «град во имя его и церковь святого Михаила». Возражая Н. В. Любомудрову, А. Л. Монгайт указывает, что, во-первых, у В. Н. Татищева, видимо, говорится о построении г. Ростиславля, а, во-вторых, Михайлов на Проне находится далеко в стороне от пути из Новгорода в Киев.

Воздвиженский Т. Я. считал, что город получил название по церкви. Согласно преданию, церковь строилась одновременно с городом и была освящена во имя Архангела Михаила — непобедимого предводителя небесного воинства, икону которого нашли при расчистке места для церкви.

Попытки связать название города с каким-либо князем по имени Михаил исходят из недосказанного предположения, что населённый пункт существовал задолго до XVI в.

Некоторые исследователи связывают название города с именем пронского князя Кир-Михаила Всеволодовича (1206—1217). Заимствованное из греческого языка слово кир ‘господин’ употреблялось по отношению к лицам, занимавшим высшие церковные должности. Однако такое наименование города, как Кир-Михайлов, вопреки утверждению В. А. Никонова, не отмечено в памятниках письменности.

В Воскресенской летописи, относящейся к концу XIV — началу XV в., в списке рязанских городов указывается также Михайлов. Однако нельзя с уверенностью считать, что это тот же Михайлов на Проне, хотя, как отмечает А. Л. Монгайт, найденная на территории Михайловского кремля керамика относится к этому времени и позднейшему — до XVII в.

В различных источниках указываются также и другие даты возможного основания: 1172 год и 1238 год.

Уездный город Михайлов упоминается под именем «Михайлова поля» в качестве вотчины, пожалованной в XIV веке великим князем Олегом Рязанским Ивану Мирославовичу.

XVI век

В XVI веке Михайлов является важным оборонительным пунктом. Кольчуги, железные наконечники стрел и сабли, найденные здесь, говорят о героической борьбе михайловцев с многочисленными врагами.

Так, в 1534 году вблизи Михайлова, при урочище Красная Горка, между нынешним городом, Стрелецкими Выселками и Кумовой горой произошла битва между войсками крымского хана Сахиб Герая, ежегодно опустошавшими русские владения на р. Проне, и московскими войсками во главе с князьями Микулинский С. И. и Татевым Ф. И. Кровопролитное сражение, длившееся несколько дней, закончилось полным разгромом татарских орд.

В 1546 году Михайлов уже упоминается в числе укреплённых городов так называемой «засечной черты».

Указ Ивана Грозного от 1551 года об основании города-крепости Михайлова относится к периоду активных мер по укреплению южных границ Московского государства. В Никоновской летописи имеется такая запись:

Того же лета (1551), августа поставлен на Проне, на реке, Михайловъ городъ, а ставили его воеводы князь Александръ Ивановичъ Воротынской, да Михайло Петровъ сынъ Головинъ

Царь Иван Грозный был доволен местом, удобным «от напрыска вражьего». Выбор места на солнечном (левом) берегу над рекой (так называемая «красная сторона») во многом схож с Московским Кремлём, древними центрами Владимира, Костромы, Калуги и многих других городов Руси.

Город имел хорошую естественную защиту от врагов. С высокого холма, где находилась крепость, далеко просматриваются окрестности. С юга от неприятеля заслоняла полноводная река, с востока — река и Чёрная гора, с запада — глубокий овраг и Голубая гора. Город окопан глубоким рвом. Ров опоясывался дубовым частоколом в виде колод, врытых в землю. В стене крепости находились семь глухих (без ворот) башен: одна сторожевая, остальные — оборонного значения.

Там, где ныне спуск с Красной площади к мосту, стояла Тайничная башня; отсюда был тайный ход к реке за водой в случае осады. Все военные запасы — оружие и зелье (порох), пушечные припасы — хранились в амбарах и погребах. На вооружении гарнизона крепости имелись пищали, пистоли, заступы, самопалы, латы, железные и каменные ядра, свинец, горючая сера, дубовые колья и другие.

Население города в основном состояло из стрельцов, пушкарей, плотников, казаков, кузнецов, воротников, ямщиков для провода послов, гонцов, должностных лиц и районных людей. Все они, так или иначе, занимались охраной южных рубежей государства, несли караульную службу, поддерживали в надлежащем порядке укрепления крепости. В то же время они вели сельское хозяйство и не гнушались торговым промыслом.

С годами Михайлов рос и расширялся. За городскими стенами постепенно возникли посадские слободы — Стрелецкая, Казачья, Охотная и другие. В центре древнего Михайлова по обе стороны Соборной горы сохранились остатки некогда мощного крепостного вала.

XVII век

В Смутное время, михайловцы, вместе с другими городами Рязанского края, приняли участие в Восстании Болотникова.

В 1612 году городом завладел один из атаманов казачьего войска Заруцкий, который сблизился с Мариной Мнишек и хотел посадить на Московский трон её сына. Опустошив Михайлов, Заруцкий ушёл из города в Епифань, оставив здесь своего воеводу. Но вскоре горожане миром схватили этого воеводу и его вольных казаков, посадили их в тюрьму и обратились за помощью в Зарайск и Рязань. Но Заруцкий уже не возвращался в Михайлов.

В 1618 году польский королевич Владислав, претендуя на русский престол, с войском двинулся на Москву. Один из его отрядов под начальством запорожского гетмана Сагайдачного, разграбив Ливны, Елец, Лебедянь, подошёл к Михайлову. 10 дней продолжалась осада и борьба за город. Но все приступы были отбиты небольшим гарнизоном крепости и жителями города. Сагайдачный вынужден был снять осаду и уйти из-под стен города.

В феврале 1640 года к царю Михаилу Романову прибыли послы польского короля Стахорский и Раецкий и подали ему «Затруднительную статью» о запорожских черкассах. В ней излагалась жалоба на изменников казаков, незаконно заселивших новые слободы царского Величества в степи под Михайловом, под Гремячим. Московский царь протест польских послов оставил без ответа. Он посчитал правильным предоставление убежища украинцам, спасавшимся от преследования поляков. Так в Михайлове появились украинские казаки, которых называли черкассами, по названию города Черкассы. В Михайлове образовалась Черкасская слобода. Она находилась примерно там, где улица сейчас Береговая и Карла Маркса.

В XVII веке Михайлов входил во Владимирскую четь.

XVIII век

С возрастанием могущества России и расширением её границ, Михайлов утратил своё стратегическое значение как пограничная крепость. В 1708 году в результате Петровских областных реформ Михайлов становится уездным городом Московской губернии, а с 1719 года — одним из четырёх уездных городов Переяслав-Рязанской провинции Московской губернии.

При Петре I вместо 20 пушек в Михайлове осталась только одна. Бывшие служилые люди стали пашенными солдатами (государственными крестьянами). Позже потомки бывших солдат стали выселяться из городских слобод поближе к своим полям и образовали 14 сёл и деревень: Виленки, Ижеславль, Новопанское, Пушкари, Рачатники, Серебрянь, Стрелецкие Выселки, Стубле и др. Там возникли усадьбы, строились барские хоромы, расширялись поместья. Новые графы и князья стали хозяевами этих мест. Сам город Михайлов начал перестраиваться по новому плану, утверждённому Екатериной II, написавшей на нём: «Быть по сему».

В 1778 году Переяслав-Рязанская провинция стала именоваться Рязанским наместничеством, а в 1796 году Рязанской губернией. Михайлов при этом не потерял статус уездного города.

По генеральному плану 1780 года Михайлов получил форму квадрата с каждой стороной примерно в 900 м. Расположение улиц по этому плану в основном сохранилось в центре города до наших дней.

XIX век

Через Михайлов проходил один из самых больших гужевых путей от Воронежа и Ельца на Зарайск и Коломну. Гужевой транспорт требовал заготовки корма для лошадей, помещений и довольствия для людей, запасов перевозочных приспособлений и мастерских для их изготовления и починки. Всё это поддерживало торговлю и промышленность городского населения.

Постройка железных дорог, связавших чернозёмную полосу с Москвой, нанесла сильный удар городу, обороты его значительно сократились. Наиболее предприимчивые и состоятельные купцы поспешили перенести свою деятельность к станциям железных дорог и в Михайлове остались только те торговцы, которые не могли принимать активного участия в торговле. Застой в делах привели город к значительному упадку.

Только с проведением через Михайлов железной дороги, в нём вновь начала оживляться торговля и промышленность, развилась скупка хлебов, появились шасталки и другие промышленные предприятия, открыто отделение русского торгово-промышленного банка и прочие.

В 1860 году в Михайлове была бумажно-ткацкая фабрика.

Накануне отмены крепостного права (1861) в уезде, как и по всей губернии, участились выступления крестьян против произвола помещиков, невыносимо тяжёлых оброков и платежей. Расследовать причины погромов и поджогов помещичьих имений в Михайловском уезде выезжал Рязанский вице-губернатор М. Е. Салтыков-Щедрин.

В конце XIX века в городе и близлежащих сёлах появился новый вид промысла — кружевоплетение. Михайловские кружева украшали наряды жителей Тамбовской, Тульской, Орловской губерний, юга России и Украины. К началу 1880 года в уезде было 2 тысячи кружевниц, в 1896 году — более 3-х тысяч, к 1914 году — 10 тысяч. В 1882 году изделия из кружева появились в Москве на выставке, получили премии.

Мещане города занимались съёмкой садов.

Торгово-промышленный оборот Михайлова достигал 1,6 млн рублей при 144 предприятиях; из этой суммы на долю торговли падает 1,5 млн рублей при 167 предприятиях. Промышленность города ограничивалась небольшим кожевенным заводом.

В 1897 году в городе 9 церквей. В соборной церкви хранилась чтимая икона архистратига Михаила, обретённая в 1551 г., при постройке городского укрепления и расчистке места под постройку церкви.

XX век

С приходом к власти в России большевиков, 29 декабря 1917 года, прошёл первый уездный съезд Советов рабочих и крестьян, который взял власть в городе в свои руки.

В 1918 году, в тяжёлое время гражданской войны и наступившей экономической разрухи, в городе была открыта учительская семинария, а осенью 1919 года, — детская государственная музыкальная школа. Дальнейшая судьба Михайлова и района в 20—30-х годах мало чем отличалась от судеб многочисленных городов страны.

Коллективизация в городе началась осенью 1929 года. Первые тракторы появились в районе в 1928 году, первые комбайны — в 1934 году, первая МТС была создана в 1930 году.

Великая Отечественная война

В первые месяцы Великой Отечественной войны Михайлов приобрёл в планах немецкого командования значение важного стратегического пункта. Войска фашистской армии «Центр» должны были овладеть им и прорваться через Каширу к Москве. Немецко-фашистские захватчики сбрасывали с воздуха сотни тонн смертоносного груза на мирные города и села. В начале октября из Михайлова началась эвакуация хлеба, скота, машин, оборудования в глубокий тыл.

Город опоясали противотанковые рвы, на улицах и площадях появились надолбы и ежи, в подвалах зданий оборудовались бойницы для пулемётов и противотанковых ружей, бомбоубежища, возводились доты и дзоты. В их сооружении участвовали подростки, женщины, старики. 24 ноября показались первые мотоциклисты, бронетранспортёры, танки. Оккупация продолжалась 13 дней.

6 декабря 1941 года началась Тульская наступательная операция. И уже к 8 часам утра 7 декабря город был полностью освобождён от фашистов 10-й армией под командованием генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова.

Официальные символы

Герб

Герб Михайлова утверждён 29 марта (9 апреля) 1779 года. В то время гербы всех уездных городов приобрели особую двухчастную форму, отражавшую административное устройство государства: в верхней, главенствующей, половине щита помещалась эмблема наместничества, и лишь в нижней, подчинённой, половине щита — собственная эмблема города.

В верхней, главенствующей, половине щита — скрещённые меч и ножны (герб Рязанского наместничества). в нижней, подчинённой, половине щита — «в голубом поле, по имени сего города, два крыла Михаила Архангела» собственная эмблема города. Вокруг щита — красивый древнерусский орнамент.

В гербе Михайлова отразился и особый геральдический приём, когда для лаконичности вместо целого изображается лишь его символическая часть.

Поэтому в верхней половине герба вместо всего рязанского князя изображены только его шапка и оружие (скрещённые меч и ножны), а в нижней половине вместо Архангела Михаила — только два его крыла так, как они обычно изображаются в иконописи — распростёртыми вниз. Необходимость помещения в михайловском гербе одних только крыльев продиктована и тем обстоятельством, что полное изображение Архангела Михаила уже есть в древнем гербе г. Киева, покровителем которого он считается, и в гербе г. Архангельска. Такое символическое сходство позволяет считать Михайлов, в своём роде, побратимом этих древнерусских городов.

В XIX веке верхняя половина Михайловского герба с губернскими атрибутами постепенно сократилась до размеров 1/3 щита, а после геральдической реформы была и вовсе отменена, и заменена «вольной частью» — особым квадратом в верхнем углу щита, в которой помещался герб губернии.

В 1862 году был составлен новый герб города. Эмблема герба сохранялась, но изменялось её начертание: крылья изображались на европейский манер — распростёртыми вверх, с растопыренными орлиными перьями.

Герб получился эффектным, однако утрачивалась его символическая первооснова — образ Архангела Михаила. Император Александр II не утвердил новые проекты рязанских гербов, и они дошли до нас в первозданном виде.

В каталоге гербов приводится вариант неофициального герба советских времён: на золотом щите чёрные крылья и скрещённые мечи.

Гимн

Слова к гимну города были написаны Н. Б. Ченкиной на музыку Н. Макеевой.

Население

Численность населения
1856	1897	1913	1926	1931	1959	1970
4500	↗9200	↗9500	↗11 700	↗13 000	↘7693	↗14 198
1979	1989	1992	1996	1998	2000	2001
↘14 158	↗15 302	↘15 300	↘15 100	↘14 900	↘14 700	→14 700
2002	2003	2005	2006	2007	2008	2009
↘13 295	↗13 300	↘13 000	↘12 900	↘12 800	↘12 700	↘12 675
2010	2011	2012	2013	2014	2015	2016
↘11 784	↗11 800	↘11 538	↘11 267	↘11 046	↘10 807	↘10 539

5000

10 000

15 000

20 000

1913

1979

2000

2006

2011

2016

Местное самоуправление

Главы городского поселения

• c 01.03.2009 : Медведев Вячеслав Николаевич — глава городского поселения.
• c 10.10.2010 : Фролов Михаил Александрович — глава городского поселения.

Микрорайоны города

Населённые пункты в составе города:

• п. Классон
• с. Лещенка
• п. Электрик
• п. Электрострой
• п. Первомайский

Экономика

Цементная промышленность

Крупнейшим предприятием является производственное объединение «Михайловцемент», состоявшее из двух заводов, вырабатывающих цемент: завода «Спартак», основанного в 1913 году и завод «Михайловский», построенного в 1963 году при технической помощи ГДР.

Цемент шёл на возведение Каширской ГРЭС, на строительство станций Московского метрополитена, на возведение плотин, гидроэлектростанций, бетонирование энергоблоков первых АЭС, на сооружение крупнейшей в мире Асуанской плотины на реке Нил в Египте, на возведение спортивных объектов Московской Олимпиады.

В 1997 году завод Спартак был признан банкротом и демонтирован. В 2013 году на базе Михайловско-Октябрьского цементного кластера введён в эксплуатацию новый Серебрянский цементный завод, принадлежащий холдингу «БазэлЦемент».

Лёгкая промышленность

• Фабрики нетканых материалов и кружевная, строчевышивальное ПО.

Пищевая промышленность

• Молочный комбинат
• «Михайловхлебопродукты»

Транспорт

Ожерелье — Павелец-Тульский Павелецкое направление

условные обозначения  на Москву-Павелецкую  117 Ожерелье ↓1 путь↓ Локомотивное депо ТЧ-33 Ожерелье 121 121 км ↑1 путь↑  на Узловую I, Ефремов, Елец  Пост 123 км 128 Пурлово 131 131 км 135 Топканово 137 137 км 139 Богатищево г.о. Кашира г.о. Серебряные Пруды 146 146 км 147 Коровино 152 152 км 155,9 0,0 Узуново ↘1 путь↘  на Рыбное  = ~ ↓1 путь↓ P-114 161 Мягкое (162 км) 164 Дудино-Серебряное 168 Серебряные Пруды 176 Кораблёвка Московская область(г.о. Серебряные Пруды) Рязанская область(Михайловский р-н) 184 Треполье M-6 Виленки 196 Донцы Цементная 202 Михайлов 205 Бояринцево 216 Голдино 224 Лужковская 228 км 231 Волшута Михайловский р-н Скопинский р-н 235 Катино 245 Мшанка  на Узловую I – на Ряжск I  247 Кремлёво 253 Павелец-Тульский (Павелец I) МЖД ЮВЖД  на Раненбург, Богоявленск

Город является одним из важных железнодорожных узлов на участке Ожерелье — Павелец Московской железной дороги.

Через Михайлов проходят федеральные автомобильные дороги:

• Р132 Калуга — Тула — Михайлов — Рязань.
• E 119 M6 Москва — Тамбов — Волгоград — Астрахань

Город связан регулярным автобусным сообщением с Рязанью, Москвой, Тулой, Белгородом, Орлом, работает регулярное внутригородское сообщение

Наука и образование

В 1903 году в городе открылась женская частная гимназия Ф. Д. Твердовой.

В настоящее время в Михайлове работают три общеобразовательные школы, школа интернат и детская школа искусств имени В. И. Агапкина.

Средние специальные учебные заведения представлены Михайловским экономическим колледжем-интернатом и Михайловским технологическим техникумом имени А. Мерзлова

Культура и искусство

В городе функционирует школа искусств имени В. И. Агапкина. В 2003 году введён в эксплуатацию Муниципальный культурный Центр, работают две городские библиотеки.

Главным культурным и краеведческим центром города является Михайловский исторический музей.

Здание в котором располагается музей, было построено в 1910 году. Михайловский исторический музей на правах филиала областного музея открыт для посещения в 1979 году будучи преобразованным из школьного.

Основной причиной для открытия музея в г. Михайлов послужило то обстоятельство, что город и район один из тех, на территории которого в ноябре и декабре 1941 года шли бои с немецко-фашистскими захватчиками. Экспозиция школьного и народного музея, посвящённая герою СССР Анатолию Мерзлову, на его родине составили основу открытого филиала.

Основатели музея: Борис Иванович Катагощин (1901—1984) и Юрий Васильевич Бучнев (1934 - 2016).

Архитектура и достопримечательности

Память о Великой Отечественной Войне

На территории города и района несколько братских могил советских воинов. Они отмечены обелисками (в Плотниках, Козловке, на станции Михайлов, на Чёрной горе, Октябрьской площади и других местах) и мемориальными досками.

На Красной площади в центре города сооружён архитектурный комплекс «Никто не забыт, ничто не забыто» с Вечным огнём и величественной стеной, на мемориальных досках которой значатся имена более 400 горожан, отдавших жизнь за свободу и независимость Родины.

Две городские улицы названы в память о Ф. И. Голикове и А. П. Воеводине.

Здание уездного земства

Здание уездного земства построено в 1912 г. архитектором А. А. Бантле. Является образцом провинциального модерна. В настоящее время здесь располагается Администрация города.

Мост через реку Проню

Клёпаный мост через реку Проню был построен в 1898 году по проекту архитектора Антона Бантле. Его уникальность в том, что он цельный и состоит из крупных металлических частей. Этот мост сыграл важную роль в ходе Великой Отечественной войны. Когда немцы наступали на Михайлов, именно мост стал для них преградой. До сих пор на нём можно видеть следы боёв 1941 года — тогда снарядами в двух местах была незначительно повреждена железная опора моста.

Свято-Покровский женский монастырь

Свято-Покровский женский монастырь был перенесён на нынешнее место в 1819 году. В годы советской власти монастырь был закрыт, а затем ликвидирован. Вновь он был восстановлен в конце XX века.

В настоящее время в монастыре активно ведутся восстановительные работы: воссоздаётся большой монастырский соборный храм с главным престолом в честь Покрова Пресвятой Богородицы, достраивается монастырская ограда, заложен сад.

Храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы

На месте где сейчас находится храм, раньше был Богородицерождественский (Высоцкий) монастырь, который был основан в 1607 году повелением великого князя Василия Ивановича и по благословению архиепископа Рязанского и Муромского Феодорита. В 1765 году монастырь был упразднён.

Храм был построен в 1761 г. вместо некогда существовавшего там деревянного храма, тщанием канцеляриста П. В. Селезнёва на средства купцов Добрыниных. Церковь стали называть в народе Богородице — монастырской. Здания церкви и колокольни каменные, в одной связи. Крыши покрыты железом. Церкви принадлежала небольшая деревянная часовня.

Христорождественский храм

Храм впервые упоминается в описи города Михайлова Мирона Писарева в 1620 году и в окладной книге 1676 года и значится в Казачьей Прудской слободе.

В 1799 году прихожане собора во главе со священником христорождественской церкви Антонием Петровым построили каменную церковь. В 1829 году вокруг церкви была построена каменная ограда. В 1879 году построена придельная церковь во имя Николая Чудотворца.

Земли при церкви было 33,2 га. Церкви принадлежали — сторожка церковная, примыкающая к колокольне, каменная; церковная кладовая — каменная; церковная школа, находящаяся в деревне Прудские Выселки, одноэтажная, деревянная — крыта железом.

Сведений о закрытии храма в советские годы в архивных документах нет.

Архангельский храм

Предположительно основание Архангельского собора относится к 1551 году. Первоначально храм был деревянным. В 1595 году казачьим сотником Плохим Семёновым сыном Мансурова, был построен новый храм, тоже деревянный.

Храм, построенный Мансуровым, пришёл в ветхость и был заново перестроен в конце XVII века. 8 июля 1677 года на его освящение приезжал преосвященный митрополит Рязанский Иосиф. В 1751 году старый деревянный храм сгорел и на его месте был построен новый каменный храм.

В 1862 году старая церковь была разобрана и начата постройка нового собора в «новой форме по византийскому стилю». Постройка храма была закончена в 1874 году и освящён он архиерейским служением в том же году.

При Архангельском соборе существовала придельная церковь, строителем её был местный протоиерей. В основании новая церковь была квадратная, имела пять и глав и ещё одну над приделом. Колокольня была соединена с церковью. Внутри был устроен резной деревянный иконостас.

Со временем была построена трапезная часть, и 11 ноября 1914 года Преосвященнейший Димитрий (Сперовский), епископ Рязанский и Зарайский, освятил храм. К собору была приписана часовня, построенная на набережной реки в память мученической кончины государя Александра II.

В 1920 году было принято решение о закрытии соборного храма.

Ощущая сильный кризис в помещениях, вследствие усиленного развития культурно просветительно-пролетарских организаций и целого ряда новых советских учреждений, требующих подходящих помещений здание собора решили использовать под народный пролетарский университет и зал общественного собрания.

Решение это настолько ошеломило православных, что они стали посылать представителей в Рязань, и постановление было отменено.

В 1940 году храм всё же был закрыт и предназначен под школу. В настоящее время на этом месте расположено пустующее заброшенное здание.

Главной святыней храма была икона Михаила Архангела, найденная на месте построения храма.

Как первое расчищалось место по „становлению церкви“, когда на том самом месте, где назначалось быть алтарю церковному, найден был древнего письма образ Архистратига Михаила, обложенный серебром и ничем не повреждённый. Воеводы, возводившие крепость и храм, немедленно уведомили царя, который через посланных священников повелел образ сей принести в Москву и, встретив его честно вместе с Митрополитом Макарием и совершив приличное празднование, обратно отпустил на место, где был обретён, и где во имя Архистратига Михаила храм сооружён был.

Эта икона упоминается в описании собора в 1624 году. Написана она была на аспидной доске. В 1887 году эту икону описывали так: «Старинный образ святого Архистратига Михаила, обложенный серебро-позлащённою ризою, найденный при основании города в 1551 году…».

Городище «Голубая гора»

Городище «Голубая гора» — памятник культуры XII—XIV вв.

Податная изба

«Податная изба» («Дом казначейства») — памятник архитектуры начала XVIII века федерального значения. Это единственный сохранившийся в России памятник данного типа. В данный момент здание находится в аварийном состоянии. Сотрудники Михайловского исторического музея собирают средства на реставрацию этого уникального памятника, но спонсорская помощь не значительна.

Физкультура и спорт

6 марта 2010 года в Михайлове состоялась церемония открытия физкультурно-спортивного комплекса «Метеор», в которой приняли участие губернатор Рязанской области Олег Ковалёв и Министр спорта, туризма и молодёжной политики Российской Федерации Виталий Мутко.

Городская футбольная команда — «МКХП» играет во второй группе Первенства Рязанской области.

Воспитанники Михайловской детско-юношеской спортивной школы отделений греко-римской борьбы, легкой атлетики и бокса являются победителями многих всероссийских и международных соревнований.

Средства массовой информации

5 (18) мая 1917 года в Михайлове вышел первый номер газеты «Известия» Михайловского уездного исполнительного комитета. Тираж газеты составлял всего 600 экземпляров.

В 1919—1922 годах печаталась уездная газета называлась «Красная деревня». В 1926—1929 годах — еженедельная газета «Борона». В 1930-x годах печатается газета «Спартак», которая с 1939 году выходит под названием «Знамя коммунизма».

С 1962 года издаётся газета «Звезда». В настоящее время это газета «Михайловские вести».

Главная телекомпания Михайловского района — «Михайлов-ТВ».

В октябре 2015 года в Михайлове на 105,6 FM начало вещать Радио ВДВ.

Люди, связанные с городом

См. также: Категория:Персоналии:Михайлов

Почётные граждане

См. также: Категория:Почётные граждане Михайлова

С шестидесятых годов XX века в городе был учреждён статус «Почётный гражданин города Михайлова». По решению исполкома городского Совета народных депутатов этого звания удостоились известные в городе жители, за большой вклад в развитие города, его экономики, здравоохранения, просвещения и культуры. Им вручили нагрудный знак, сертификат и ленту с надписью «Почётный гражданин города Михайлова». Вот их имена:

1. Астахов, Егор Иванович — советский и хозяйственный работник.
2. Бучнев, Юрий Васильевич — директор исторического музея, краевед.[www.mixailov.org/2010/06/09/v_ryazani_otkroetsya_vystavka_hudozhnika_lyubitelya_yuriya_buchneva.html]
3. Голованова, Мария Григорьевна — директор фабрики «Труженица».
4. 1967: Катагощин, Борис Иванович — учитель, краевед.
5. Кочетков, Алексей Петрович — советский и хозяйственный работник.
6. Митин, Борис Иванович — хирург Михайловской ЦРБ.
7. Сидоров, Владимир Карпович (род. 1949) — советский работник, Председатель Рязанской областной Думы, бывший глава Михайловского района Рязанской области.
8. Ченкина, Нина Борисовна — педагог, Председатель городской Думы.

За активное участие в освобождении города Михайлова от немецко-фашистских оккупантов, приурочив к торжествам по поводу 20-летия, 40-летия, 60-летия со дня освобождения города, и гостям, посетившим город, также было присвоено это звание. Почётными гражданами города стали:

1. Бахурин, Георгий Алексеевич — адъютант командира 1105-го с.п.
2. Борщёв, Николай Яковлевич — артиллерист 330-й с.д.
3. Голиков, Филипп Иванович (1900—1980) — Маршал Советского Союза, бывший командующий 10-й армией.
4. Евстигнеев, Пётр Макарович — командир роты 1113.
5. Куликов, Иван Дмитриевич — разведчик 1113-го с.п. 330-й сд.
6. Никольский, Георгий Константинович — офицер штаба 10-й армии.
7. Никольский, Виктор Алексеевич — офицер штаба 10-й армии.
8. Михайлов, Владимир Владимирович — комиссар 1113-го с.п.
9. Селезнёв, Алексей Фёдорович — командир батальона 1105-го с.п.
10. Хоецян, Георгий Яковлевич — начальник разведки Рязанского добровольческого полка.
11. Чекан, Михаил Никитович — командир роты 1111-го с.п. 330-й сд.
12. Шарлапов, Павел Никитович — помощник начальника разведки 1113-го с.п.
13. Филипченко, Анатолий Васильевич (род. 1928) — космонавт, дважды Герой Советского Союза, почётный гость празднования 40-летия освобождения г. Михайлова.

Известные уроженцы

См. также: Категория:Родившиеся в Михайлове

• Аманов, Владимир Иванович (1924—1998) — полный кавалер ордена Славы.
• Гавриил (Масленников) (1871—1937) — священномученик.
• Дмитревский, Иван Иванович (1754—1867) — учёный-богослов, переводчик.
• Жилинский, Яков Григорьевич (1853—1918) — генерал от кавалерии, член Рязанской учёной архивной комиссии.
• Ильина, Лидия Александровна (1915—1994) — художник-график.
• Исаев, Борис Михайлович (1935—2004) — советский, российский партийный и государственный деятель.
• Новопокровский, Иван Васильевич (1880—1951) — доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент АМН СССР.
• Сушков, Борис Григорьевич (1941—1997) — к.ф.-м.н., лауреат Премии Совмина СССР (1981).
• Феодосий (Михайловский) (1723—1787) — епископ Коломенский и Каширский.
• Чельцов, Иван Васильевич (1828—1878) — церковный историк.
• Яковлев, Михаил Николаевич (1880—1942) — живописец, иллюстратор, театральный художник.
• Волостнова Татьяна Алексеевна (1958 г.р.) - художник, участник выставок в г. Рязани и г.Москве, меценат

Источники

• Михайлов (город) — статья из Большой советской энциклопедии.
• Михайлов, уездный город Рязанской губернии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Поспелов Е. М. Географические названия мира: Топонимический словарь. — М.: Русские словари, ООО «Изд-во Астрель», ООО «Изд-во АСТ», 2001. — 512 с. — ISBN 5-17-002938-1.. — С. 271.
• География России: энциклопедический словарь // Большая Российская энциклопедия / Гл. ред. Горкин А. П.. — М., 1998. — 800 с. — С. 356.
• География России: энциклопедический словарь // Большая Российская энциклопедия / Гл. ред. Лаппо Г. М.. — М., 1994. — С. 259—260.
• Никольский В. А. ГРУ в годы Великой Отечественной войны. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 448 с.
• Воздвиженский Т. Историческое обозрение Рязанской губернии. — М., 1922. — С. 308—309.
• Тихомиров Д. Заметки об археологических исследованиях в Рязанской губернии. — М., 1844. — С. 12.
• Любомудров Н. В. Местно-географические древности в Рязанской губернии // Рязанские епархиальные ведомости № 17: Прибавление. — Рязань, 1874. — С. 387—388.
• Рязанские достопамятности, собранные архимандритом Иеронимом. — Рязань, 1889. — С. 53.
• Бабкин М. В. Краткие очерки из истории прошлого нашего края. — Михайлов, 1927. — Вып. 1. — С. 13.
• Монгайт А. Л. Рязанская земля. — М., 1961. — С. 229—332.
• Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. — М., 1962. — С. 403.
• Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. — М., 1966. — С. 269.
• На земле Рязанской. — М., 1968. — С. 214;
• Зарубин В. Ф. Город Михайлов и Михайловский район // Города и районы Рязанской области: Ист.-краевед. очерки. — Рязань, 1990. — С. 195.
• Смолицкая Г. П. Топонимический словарь Центральной России. — М.: Русская речь, 1997. — С. 81.
• Смолицкая Г. П. [www.log-in.ru/books/13395/ Топонимический словарь Центральной России]. — М.: Армада-пресс, 2002. — 406 с. — ISBN 5-309-00257-X.. — С. 206.
• Никольский А. А. Михайлов (происхождение названия). — Рязанская энциклопедия. Т. 1. — С. 624—625.
• Бабурин А. В., Никольский А. А. Михайлов (происхождение названия) // Рязанская энииклопедия. Т. 3. — С. 315.
• ГАРО. — Ф. Р-5039. — Оп. 1. — Д. 178. — Л. 10.
• ГАРО. — Ф. Р-5039. — Оп. 1. — Д. 440. — Л. 7.

См. также

• Список воевод Михайлова

Ссылки

• [kinodk.narod.ru/blog/mikhajlov_proshloe_nastojashhee/2016-08-23-45 Податная изба"-старый Дом казначейства]
• [kinodk.narod.ru/blog/u_kazhdogo_drevnego_goroda_na_rusi_est_svoj_letopisec/2016-08-27-46 У каждого древнего города на Руси есть свой летописец]
• [kinodk.narod.ru/forum/8-227-1 Михайлов. Прошлое. Настоящее.]
• [www.mojgorod.ru/rjazansk_obl/mihajlov/index.html Михайлов в энциклопедии «Мой город»]
• [www.kirkino.ru/index.php?cat=2 По Рязанским просторам]
• Список памятников культурного наследия города Михайлов в Викигиде

Отрывок, характеризующий Михайлов (город)

Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.