Михневич, Вацлав

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вацлав Михневич
Wacław Michniewicz
Основные сведения
Страна

Российская империя Российская империя
Литва Литва

Место рождения

Ионавский район

Место смерти

Ионавский район

Работы и достижения
Архитектурный стиль

историзм

Важнейшие постройки

Крытый рынок (Вильна, 1906)
Театр на Погулянке (Вильна, 1914)
Костёл Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (Вильна)

Ва́цлав Михне́вич (польск. Wacław Michniewicz, белор. Вацлаў Міхневіч, лит. Vaclovas Michnevičius; 1866, деревня Стрябяикяй (ныне Ионавский район, Литва) — 14 января 1947, там же) — польский и литовский архитектор и инженер, представитель неоготики и других исторических стилей





Биография

Учился в Виленском реальном училище, затем в Институте гражданских инженеров в Санкт-Петербурге (1889—1893).

В Вильне несколько лет был помощником городского архитектора Киприана Мацулевича, потом занимал должность городского архитектора (после Константина Короедова, 1904—1912).

После Первой мировой войны вернулся в 1918 году в Каунас. Автор книги на литовском языке о ремонте и содержании дорог „Vieškeliai ir paprastieji keliai, jų taisymas ir laikymas“ (Kaunas: Valstybės sp., 1925).

Творчество

Автор проектов около 30 зданий в Вильнюсе и около 30 костёлов по всей Литве и в Белоруссии. Важнейшие проекты: крытый рынок (хале; 1904—1906); проект реконструкции Городского зала в Вильне после пожара (1907—1912); Польский театр на Погулянке (ул. Басанавичяус 13, 1912—1913, совместно с Александром Парчевским) [1]; «колонии» Земельного банка и Юзефа Монтвилла.

Напишите отзыв о статье "Михневич, Вацлав"

Примечания

  1. [www.magwil.lt/archiwum/2003/mww12/grud-5.htm Halina Jotkiałło. 90. rocznica Teatru na Pohulance] (польск.)

Ссылки

  • [www.jonbiblioteka.lt/?psl=Michnevicius MICHNEVIČIUS Vaclovas] (лит.)
  • [www.kaisiadoriumuziejus.lt/index.php?id=62&mid=11&iid=43&who=menu Michnevičius Vaclovas] (лит.)

Отрывок, характеризующий Михневич, Вацлав

– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.