Мичелл, Кит

Кит Мичелл
англ. Keith Michell
Фото 1973 года, автор — Аллан Уоррен.
Имя при рождении:	Кит Джозеф Мичелл Keith Joseph Michell
Место рождения:	Аделаида, Австралия
Место смерти:	Хампстед, Лондон, Великобритания
Гражданство:	Австралия Австралия
Профессия:	актёр
Карьера:	1951—1996
Награды:	BAFTA TV (1971) Эмми (1972)

Эта статья — об австралийском актёре. О премьер-министре Гренады см. Митчелл, Кит.

Кит Ми́челл (англ. Keith Michell; 1926 или 1928, Аделаида — 2015, Лондон) — австралийский актёр театра, кино и телевидения. Несмотря на гражданство, снимался в основном в Великобритании, особенно запомнился ролями Генриха VIII в разных фильмах и сериалах. Также некоторую известность приобрёл как художник-иллюстратор.

Биография

В Австралии

Кит Джозеф Мичелл родился 1 декабря 1926 года (во многих источниках — 1928 года) в городе Аделаида (Южная Австралия), но рос в маленьком посёлке Уорнертаун. Отец — Джозеф, краснодеревщик, делал шкафы; мать — Элис Мичелл (до замужества — Эслэт). Старшую школу посещал в городе Порт-Пири, переехав после её окончания обратно в Аделаиду, окончил там педагогический колледж и Университет Аделаиды. Поначалу работал преподавателем искусства, в 1947 году впервые появился на сцене, недолго проработал на радио Australian Broadcasting Corporation. В 1949 году покинул родную страну, переехав на постоянное место жительства в Великобританию, чтобы учиться в театральной школе при театре Олд Вик.

В Великобритании

Впервые на английских подмостках Кит Мичелл появился в 1951 году на сцене театра Янг-Вик: он сыграл роль Бассанио в шекспировском «Венецианском купце». Играл Мичелл и в мюзиклах, например, в постановке And So to Bed он исполнил роль Карла II. В 1952—1953 в составе Театральной компании памяти Шекспира гастролировал по родной Австралии. Вернувшись в Англию, Мичелл с труппой прибыли на гастроли на малую родину Шекспира, в Стратфорд-апон-Эйвон, где актёр играл сразу в нескольких пьесах великого драматурга: «Укрощение строптивой», «Сон в летнюю ночь», «Троил и Крессида» и «Ромео и Джульетта». В дальнейшем сыграл несколько других ролей в более чем десятке постановок как в Англии, так и на Бродвее.

Впервые на телевидении Мичелл появился в 1951 году, исполнив небольшую роль в двух эпизодах сериала «Чёрная стрела». Дебют актёра на широком экране состоялся в 1957 году в фильме «Круиз на „Черепахе“» — за исполненную роль он номинировался на премию BAFTA в категории «Самый многообещающий новичок».

С 1974 по 1977 год — художественный руководитель (artistic director) театра Chichester Festival Theatre.

Помимо актёрской деятельности, Мичелл был писателем, сценаристом и иллюстратором: его перу принадлежат сценарий мюзикла Pete McGynty and the Dreamtime (адаптация пьесы «Пер Гюнт»); каллиграфические иллюстрации для сборника сонетов Шекспира, выпущенного ограниченным тиражом; несколько вегетарианских поваренных книг с собственными иллюстрациями.

Личная жизнь и смерть

18 октября 1957 года Кит Мичелл женился на актрисе Джинетт Стирк (род. 1934) и прожил с ней всю жизнь до своей смерти в 2015 году. От этого брака есть дети: Пол и Хелина (род. 1963; актриса кино и телевидения, карьера с 1986 по 2007 год).

Кит Мичелл скончался 20 ноября 2015 года в Лондоне.

Награды и номинации

• 1958 — BAFTA в категории «Самый многообещающий новичок» за роль в фильме «Круиз на „Черепахе“» — номинация.
• 1971 — BAFTA TV в категории «Лучшая мужская роль» за роль в сериалах «Шесть жён Генриха VIII» (1970) и «Пьеса месяца» (1969) — победа.
• 1972 — Прайм-таймовая премия «Эмми» в категории «Лучшая мужская роль в мини-сериале или фильме» за роль в сериале «Шесть жён Генриха VIII» (1970) — победа.
• 1972 — Прайм-таймовая премия «Эмми» в категории «Лучшая продолжительная мужская главная роль в драматическом сериале» за роль в сериале «Шесть жён Генриха VIII» (1970) — номинация.
• 1974 — Evening Standard British Film Awards в категории «Лучший актёр» за роль в фильме «Генрих VIII и его шесть жён» (1972) — победа.

Избранная фильмография

Широкий экран 1957 — Опасное изгнание / Dangerous Exile — полковник Сент-Джерард 1958 — Цыганка и джентльмен / The Gypsy and the Gentleman — сэр Пол Деверилл 1962 — Всю ночь напролёт / All Night Long — Касс Майклс 1968 — Пруденс и пилюля / Prudence and the Pill — доктор Алан Хьюэрт 1968 — Карточный домик / House of Cards — генерал Себастьен Энри Рене де Виллемон / доктор Морильон 1970 — Палач / The Executioner — Адам Бут 1972 — Генрих VIII и его шесть жён / Henry VIII and His Six Wives — Генрих VIII 1981 — Грендель, Грендель, Грендель / Grendel Grendel Grendel — Формирователь (озвучивание) 1988 — Душители / The Deceivers — полковник Уилсон

Телевидение 1960 — Театр в кресле / Armchair Theatre — Пол де Люссак (в 1 эпизоде) 1968, 1969 — Пьеса месяца / Play of the Month — разные роли (в 2 эпизодах) 1970 — Шесть жён Генриха VIII / The Six Wives of Henry VIII — Генрих VIII (в 6 эпизодах) 1971 — Элизабет Р. / Elizabeth R — Генрих VIII (в 1 эпизоде, в титрах не указан) 1974 — История Иакова и Иосифа / The Story of Jacob and Joseph — Иаков 1976 — История Давида / The Story of David — Давид в старости 1980 — День, когда умер Христос / The Day Christ Died — Понтий Пилат 1988—1991, 1993 — Она написала убийство / Murder, She Wrote — Деннис Стэнтон (в 9 эпизодах)

Ссылки

• [ibdb.com/person.php?id=68320 Кит Мичелл] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• [www.allmusic.com/artist/keith-michell-mn0000539735/biography Биография Кита Мичелла]  (англ.) на сайте allmusic.com
• [www.discogs.com/artist/978661-Keith-Michell Кит Мичелл]  (англ.) на сайте discogs.com

Отрывок, характеризующий Мичелл, Кит

«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.