Мишино (Ленинградская область)

Деревня Мишино Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Кингисеппский Сельское поселение Вистинское Координаты 59°43′47″ с. ш. 28°29′00″ в. д.59.72975° с. ш. 28.483258° в. д. / 59.72975; 28.483258    Первое упоминание 1623 год Прежние названия Мишулово, Мишина, Машина, Мяксом Население ↗42 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81375 Почтовый индекс 188477 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41221852015 41 221 852 015] Мишино Москва Санкт-Петербург Кингисепп Мишино Кингисепп Мишино

Мишино — деревня в Вистинском сельском поселении Кингисеппского района Ленинградской области.

История

Упоминается, как деревня Missina by в Каргальском погосте (западной половине) в шведских «Писцовых книгах Ижорской земли» 1618—1623 годов.

На карте Ингерманландии А. И. Бергенгейма, составленной по шведским материалам 1676 года, она обозначена как деревня Miskina.

На шведской «Генеральной карте провинции Ингерманландии» 1704 года, как Misina.

Затем, как деревня Машина она упомянута на карте Ингерманландии А. Ростовцева 1727 года.

Как деревня Мишулово упоминается на карте Санкт-Петербургской губернии Я. Ф. Шмита 1770 года.

На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года, обозначена как деревня Мишина.

МИШИНО — деревня принадлежит майорше Ермаковой, число жителей по ревизии: 49 м. п., 55 ж. п. (1838 год)

В пояснительном тексте к этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года, она записана как деревня Mäkkylä (Мишино) и указано количество её жителей на 1848 год: ингерманландцев-эурямёйсет — 6 м. п., 9 ж. п., всего 15 человек, ижоры — 47 м. п., 46 ж. п., всего 93 человека.

Согласно карте профессора С. С. Куторги 1852 года, деревня называлась Машина.

МИШИНО — деревня жены майора Ермаковой, 10 вёрст по почтовой, а остальное по просёлкам, число дворов — 11, число душ — 47 м. п. (1856 год)

---

МИШИНО — деревня, число жителей по X-ой ревизии 1857 года: 54 м. п., 48 ж. п., всего 97 чел.

• Mishino1860.jpg

  План деревни Мишино. 1860 г.

Согласно «Топографической карте частей Санкт-Петербургской и Выборгской губерний» в 1860 году деревня Мишино состояла из 15 крестьянских дворов.

МИШИНО (МЯКСОМ) — деревня владельческая при колодцах, число дворов — 20, число жителей: 52 м. п., 42 ж. п. (1862 год)

---

МИШИНО — деревня, по земской переписи 1882 года: семей — 28, в них 82 м. п., 86 ж. п., всего 168 чел.

---

МИШИНО — деревня, число хозяйств по земской переписи 1899 года — 34, число жителей: 103 м. п., 88 ж. п., всего 191 чел.;
разряд крестьян: бывшие владельческие; народность: русская — 50 чел., финская — 136 чел, эстонская — 5 чел.

В XIX — начале XX века деревня административно относилась к Лужицкой волости 2-го стана Ямбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

По данным «Памятной книжки Санкт-Петербургской губернии» за 1905 год деревня называлась Мишино (Мяксом).

В 1917 году деревня Мишино входила в состав Лужицкой волости Ямбургского уезда.

С 1917 по 1927 год деревня Мишино входила в состав Мишинского сельсовета Сойкинской волости Кингисеппского уезда.

С 1927 года, в составе Котельского района.

С 1928 года, в составе Сойкинского сельсовета.

Согласно топографической карте 1930 года деревня называлась Мишина и насчитывала 51 двор.

С 1931 года, в составе Кингисеппского района.

По данным 1933 года деревня Мишино входила в состав Сойкинского сельсовета Кингисеппского района.

В 1939 году население деревни Мишино составляло 261 человек.

C 1 августа 1941 года по 31 января 1944 года деревня находилась в оккупации.

В 1958 году население деревни Мишино составляло 71 человек.

По данным 1966 и 1990 годов деревня Мишино также входила в состав Сойкинского сельсовета Кингисеппского района.

В 1997 году в деревне Мишино проживали 40 человек, деревня входила в состав Сойкинской волости с центром в деревне Вистино, в 2007 году — 20 человек.

География

Деревня расположена в северной части района на Сойкинском полуострове к востоку от автодороги А121.

Расстояние до административного центра поселения — 7,5 км.

Расстояние до ближайшей железнодорожной платформы Косколово — 10 км.

Демография

Численность населения
1838	1848	1857	1862	1882	1899	1997
104	↗108	↘97	↘94	↗168	↗191	↘40
2007	2010
↘20	↗42

<timeline> ImageSize = width:430 height:300 PlotArea = left:30 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:261 ScaleMajor = unit:year increment:100 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1
  from:0 till:104 width:15  text:104 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1848 color:gray1 width:1
  from:0 till:108 width:15  text:108 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1857 color:gray1 width:1
  from:0 till:97 width:15 text:97 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1
  from:0 till:94 width:15 text:94 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1882 color:gray1 width:1
  from:0 till:168 width:15 text:168 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1899 color:gray1 width:1
  from:0 till:191 width:15 text:191 textcolor:red fontsize:8px
bar:1939 color:gray1 width:1
 from:0 till:261 width:15 text:261 textcolor:red fontsize:8px
bar:1958 color:gray1 width:1
 from:0 till:71 width:15 text:71 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1
  from:0 till:40 width:15  text:40 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2007 color:gray1 width:1
  from:0 till:20 width:15  text:20 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1
  from:0 till:42 width:15  text:42 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Улицы

В деревне одна улица — Суйдинская.

Отрывок, характеризующий Мишино (Ленинградская область)

– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.