Мишич, Живоин

Живоин Мишич
Принадлежность	Сербия Сербия
Звание	Воевода
Сражения/войны	Сербско-турецкая война (1876—1877) Сербско-турецкая война (1877-1878) Сербско-болгарская война Первая Балканская война Вторая Балканская война Первая мировая война
Награды и премии

Сэр Живо́ин Ми́шич (серб. Живојин Мишић; 7 января 1855, Струганик — 20 января 1921, Белград) — сербский военачальник, воевода.

Биография

Образование получил в военном училище в Белграде (1871). Выпущен в пехоту.

Во время сербско-турецкой войны 1876 года командовал Колубарским батальоном, в русско-турецкую войну 1877—1878 годов — ротой 7-го пехотного полка.

Во время сербско-болгарской войны 1885 года — командир роты, батальона. Впоследствии переведен в Генштаб, некоторое время командовал полком, пехотной бригадой, занимал пост начальника штаба дивизионной области.

В 1898—1904 годах преподавал в Военной академии в Белграде, профессор. После военного переворота 1903 года, во время которого был убит Александр Обренович, в отставке в чине полковника.

В 1907 году вернулся на военную службу. В 1907—1912 и 1913—1914 начальник оперативного отдела Главного Генштаба, командующий дивизионной областью, помощник начальника Генштаба. Во время Балканских войн 1912—1913 годов — помощник начальника штаба Верховного командования.

С объявлением мобилизации в августе 1914 года назначен помощником начальника штаба Верховного командования, но 15 ноября 1914 года переведен на пост командующего 1-й армией. Мишичу принадлежит главная честь победы при Руднике, повлёкшей за собой разгром австро-венгерской армии и её изгнание с территории Сербии.

Во время отступления в октябре-декабре 1915 года под напором с трех сторон германских, австро-венгерских и болгарских войск проявил большое мужество и чувство долга. После эвакуации остатков сербской армии на остров Корфу Мишич лечился во Франции и возвратился к своей армии уже в сентябре 1916 года, когда она находилась на Салоникском фронте.

С 1 января 1918 года начальник штаба Верховного командования. Разработчик плана прорыва расположения болгарских войск, осуществленного в сентябре 1918 года и приведшего к разгрому Болгарии. Был причастен к процессу над «Чёрной рукой».

После войны до конца жизни занимал пост начальника Главного Генштаба Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев. Автор трудов по военной истории и тактике.

Кавалер Звезды Карагеоргия — высшего ордена Сербского Королевства.

Источники

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. Биографический энциклопедический словарь. — М.: АСТ, 2003. — 894 с. — ISBN 5-17-019670-9.

Отрывок, характеризующий Мишич, Живоин

Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.