Мишулина, Карина Спартаковна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Карина Мишулина
Мишулина Карина Спартаковна
Имя при рождении:

Карина Спартаковна Мишулина

Дата рождения:

22 ноября 1979(1979-11-22) (44 года)

Место рождения:

Москва, РСФСР СССР

Гражданство:

СССР СССР, Российская Федерация

Профессия:

актриса

Карьера:

1993 - наст.время

Карина Спартаковна Мишулина (род. 22 ноября 1979 года) — российская актриса театра и кино. Дочь Спартака Васильевича Мишулина.

Внешние изображения
[pcnika.ru/data/n01-34-441427798084-7832.jpg Мишулина, Карина Спартаковна. Фото.]




Семья

  • Отец — Мишулин, Спартак Васильевич (1926-2005)
  • Мать — Мишулина (Менцель) Валентина Константиновна (1945)
    • Бабушка — Анна Васильевна Мишулина
  • Первый муж — Олег Жуков[1]
    • дочь — Кристина
  • Второй муж — Владимир Мельников
    • дочь — Полина
  • Третий муж — Иван Коробов[2].

Творчество

Роли в театре

Московский академический театр сатиры

Роли в кино

Антрепризы

  • 2014 — Младенец напрокат — роль Кэтти
  • 2009 — Золушка - роль Золушка
  • 2008 — Семейный переполох — роль Пура

Напишите отзыв о статье "Мишулина, Карина Спартаковна"

Примечания

  1. [www.bolshoyvopros.ru/questions/934056-kto-takaja-karina-mishulina-ona-zamuzhem-est-deti.html Кто такая Карина Мишулина?]
  2. [www.vokrug.tv/article/show/Karina_Mishulina_V_postelnyh_stsenah_ya_chuvstvovala_sebya_neuverenno_44083/ ...мы попали в пробку и разговорились. С тех пор не расстаемся.]

Отрывок, характеризующий Мишулина, Карина Спартаковна

– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.