Колода Таро
Поделись знанием:
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
(перенаправлено с «Младшие Арканы»)
Карты типичной колоды Таро делятся на две большие группы:
- Старшие арканы — козыри, обычно 22 карты.
- Младшие арканы — четыре масти, обычно 56 карт, по 14 карт каждой масти.
Содержание
Виды колод
Классическая или полная колода включает в себя 22 старших аркана, 56 Младших аркана и 2 Белые карты. Поскольку во время гаданий используются различные комбинации карт Таро, то можно встретить такие понятия как «колоды Таро». Так встречаются колоды называемые «сокращённые», то есть состоящей только из сокращённого количества карт, относительно полной колоды.
Чаще всего встречаются следующие виды колод:
— старшая — состоящая из старших арканов.
— младшая — состоящая из младших арканов.
— младшая усечённая — состоящая из младших арканов, эквивалентных 36-карточной игральной колоде.
Примечание: в цыганских гаданиях используются 36-карточная колода игральных карт, но по сути это младшая усечённая колода Таро.
«Арканы»
Термин арканы (фр. Arcanes), или «таинства», применительно к картам Таро, ввёл французский оккультист Поль Кристиан (1863). Наиболее точное определение арканам дал Григорий Оттонович Мёбес:
Arcanum — это тайна, необходимая для познания определённой группы фактов, законов или принципов; тайна, без которой нельзя обойтись в ту пору, когда является потребность этого познания; тайна, доступная уму, достаточно пытливому в области этих познаний. В широком смысле под этот термин подойдут все научные положения, определяющие круг какой-либо практической деятельности[1].
Термины «старшие» (большие, мажорные и т. д.) и «младшие» (малые, минорные и т. д.) арканы ввёл французский оккультист Поль Кристиан[2]. Изображения, названия и приписываемые значения арканов в каждой колоде Таро свои и могут быть совершенно различны. В различных оккультных школах разработаны также различные системы нумерации старших арканов, их астрологических, алфавитных и прочих «эзотерических» соответствий. Представители отдельных школ могут спорить о том, чья система является «традиционной» или «правильной».
См. также: Арканум (эзотеризм)
Старшие арканы
Старшие (или великие) арканы. К ним относятся 22 карты, каждая из которых имеет своё оригинальное название. В классическом (наиболее распространённом) варианте козыри имеют названия: «Дурак» («Шут»), «Маг», «Жрица», «Императрица», «Император», «Иерофант» («Первосвященник»), «Влюблённые» («Выбор»), «Колесница», «Справедливость» («Правосудие»), «Отшельник», «Колесо Фортуны», «Сила», «Повешенный», «Смерть», «Умеренность» («Время»), «Дьявол», «Башня», «Звезда», «Луна», «Солнце», «Страшный суд» («Суд»), «Мир».
Особую роль в группе старших арканов играет карта итал. il Matto, фр. le Mat, le Fou, l'excuse, англ. the Fool, по-русски чаще всего называемая «Дураком», «Безумцем» или «Шутом». В карточных играх с колодами Таро она играет роль джокера и чаще всего либо не имеет номера вообще, либо имеет номер 0. Расположение «Дурака» в последовательности других старших арканов является важным пунктом многих оккультных учений, использующих Таро в качестве символической базы.
Своим происхождением старшие арканы Таро обязаны знаниям из глубокой древности, они содержат древнеегипетский, древнеиндийский и др. символизм. Историки, занимающиеся этим вопросом, полагают, что, хотя игральные карты пришли в Италию (родину Таро) с исламского Востока и могут иметь более древнее индийское или китайское происхождение, козыри (Старшие арканы) Таро были созданы и добавлены к колоде в Италии не раньше середины XV века.
Младшие арканы
Остальные 56 карт, младшие арканы, делятся на четыре масти:
- жезлы (палки, посохи, скипетры)
- мечи
- чаши, кубки
- диски, монеты (пентакли, денарии)
Таким образом, в колоде имеется по 14 карт каждой масти. Из них 4 карты — фигурные карты, или так называемые «карты двора» («придворные»), на которых изображаются люди:
- король (Фараон, Рыцарь)
- королева (Дама, Сивилла)
- принц (рыцарь, кавалер, всадник)
- паж (принцесса, валет, вестник).
Оставшиеся 10 карт масти являются очковыми, то есть имеют достоинства от 1 очка до 10. Одно-очковые карты именуются тузами.
Масти Младших арканов соответствуют мастям европейских игральных карт: Жезлы (Скипетры, Посохи и т. п.) — трефам, Чаши (Кубки) — червям, Мечи — пикам, Монеты (Денарии, Круги, Пентакли и т. п.) — бубнам. Это наиболее распространённая[где?] система соответствий, хотя имеются другие варианты.
Описание и толкование карт
| № | Илл. | Имя | Описание и значение[3] | Ключевые слова[4] |
|---|---|---|---|---|
| 0 (XXII) |
|
Шут Дурак Безумец The Fool le Fou (le Mât/il Matto) der Narr Егип. — Крокодил |
На карте изображён человек в одежде шута, держащий в руке розу. На плечо у него закинута палка с которой свисает мешок, вышитый колдовскими символами. Он, глядя в небо, шагает к невидимому обрыву, от чего его безуспешно пытается удержать собачонка. | архетип — Ребёнок, Наивный Дурачок; задача — непредвзятое восприятие нового, познание через игру; цель — радость жизни, накопление опыта «играючи»; риск — остаться неотёсанным, неумелым, легкомысленным, глупым; жизнеощущение — предприимчивость, привычка доверять инстинкту, удивительная открытость, ничем не замутнённая радость жизни, любознательность, желание всё испытать самому. |
| I | 
|
Маг Фокусник Мошенник Пагад The Magician (The Mountebank) le Magicien (le Bateleur) der Magier (der Gaukler) |
На карте изображён маг в просторном платье с поднятой рукой, держащей магический жезл. Над его головой символ бесконечности, две змеи, кусающие друг друга за хвост, образуют его пояс. У его ног цветут растения, а перед ним лежат четыре предмета (олицетворение мастей младших арканов): жезл, кубок, меч и динарий. | архетип — Творец, Мастер; задача — активность, инициатива, стимул, постановка и решение задачи; цель — мастерство, самореализация, познание; риск — впасть в манию величия, в мечты о всемогуществе, в шарлатанство; жизнеощущение — уверенность в себе, огромный потенциал. |
| II | 
|
Верховная Жрица Жрица Папесса The High Priestess (Popess) la Papesse die Hohepriesterin Егип. — Врата Святилища |
Жрица сидит на троне между двух колонн (чёрной и белой), на которых могут быть проставлены еврейские буквы Йод и Бейт, обозначающие Солнце и Луну (ими Соломон украсил колонны в Храме). На жрице надета папская тиара, в руках — свиток. Также изображены лунный серп, разрезанные плоды граната, внизу течёт вода. | архетип — Царица Небесная; задача — терпеливое ожидание импульса (извне или изнутри), единственного момента, готовность к восприятию, сущность эха; цель — интуитивная уверенность, глубокое понимание, проникновение в суть, осознание видения, предчувствие развития событий; риск — возможны бегство от действительности, самообман, нерешительность; жизнеощущение — умение дать всему идти своим путём, доверие к верховному водительству, вдохновение в состоянии абстрагированного сознания. |
| III | 
|
Императрица Хозяйка The Empress l’Imperatrice die Herrscherin Егип. — Исида |
Императрица сидит в кресле посреди сада, окружённая цветами и злаками. Через сад протекает река. У подножия кресла может стоять щит в форме сердца, украшенный знаком планеты Венера. На голове у Императрицы корона с 12 звёздами, которые означают знаки зодиака. | архетип — Мать (мать-природа); задача — плодородие, рождение нового; цель — жизненная сила, рост, циклическое обновление, жизнеутверждение; риск — возможны дикость, непостоянство; жизнеощущение — вступление на плодородную ниву, радость жизни, знание циклов, доверие к полноте бытия. |
| IV | 
|
Император Хозяин The Emperor l’Empereur (l’Auctoritas) der Herrscher Егип. — Трон |
Император напряжённо сидит на простом троне из камня. Вокруг него лысые горы и красное небо, которые символизируют планету Марс. Трон может быть украшен бараньими головами (знак Овна, дом Марса). Эта карта в старших арканах открывает круг зодиака. | архетип — Отец (отечество); задача — последовательное осуществление идей, намерений и, возможно, давно лелеемых чаяний, настойчивость; цель — создание и обеспечение порядка и безопасности, структура, выдержка; риск — возможны упрямство, педантизм, косность, негибкость; жизнеощущение — сознание ответственности, умение не терять красную нить, реалистичность, трезвомыслие. |
| V | 
|
Верховный жрец Жрец, Папа Первосвященник Иерофант The Pope (The Hierophant) le Papeder Hierophant (Papst) Егип. — Владыка арканов |
Человек в церковном облачении сидит на троне. Руки его подняты в благословляющем жесте. Могут быть изображены красные розы и белые лилии. | архетип — Святой; задача — внимание к видимому и к невидимому, поиски сути цель; цель — обретение квинтэссенции, сути и пути; риск — стать святошей, резонёром, «великим гуру»; жизнеощущение — поддержка благодаря вере в провидение, знание сути вещей. |
| VI | 
|
Влюблённые Влюблённый The Lovers l’Amoureux die Liebenden Егип. — Два Пути |
В Эдемском саду изображены обнажённые Адам и Ева. Над ними парит благословляющий ангел. Позади праматери — Древо познания, позади Адама — Древо жизни. Иногда изображается змей как символ искушения. В некоторых вариантах Таро изображается три фигуры — юноша и две девушки, невинная и обольстительная. | архетип — Выбор, «витязь на распутье»; задача, — выбор по велению сердца, решение, принимаемое всей душой; цель — бесповоротная решимость идти данным путём, быть с данным человеком, выполнить данную задачу; риск — переоценить свои силы, уйти в мечтания; жизнеощущение — «сердце, как хорошо на свете жить!», готовность и умение выбирать. |
| VII | 
|
Повозка Колесница Возничий The Chariot le Chariot der Wagen |
Изображён возничий на колеснице. Он в панцире и перчатках. В некоторых вариантах в повозку могут быть запряжены символы евангелистов (бык, лев, орёл и ангел, как в Меркабе); два сфинкса (печальный и радостный). Над головой возничего балдахин (звёздное небо), повозку украшают изображения звёзд и символ лингама с крыльями. | архетип — Выход в мир, Прорыв; задача — снятие противоречий, поиск нового; цель — познание мира, проникновение в его тайны, свершение великих дел, подготовка к важному рывку вперёд; риск — бравада, «безумство храбрых», неумение сдерживать себя; жизнеощущение — оптимизм, жажда дела, открытость, осознание себя, взросление. |
| VIII | 
|
Справедливость Правосудие The Justice la Justice Gerechtigkeit Егип. — Равновесие и меч |
Изображена дочь Фемиды богиня Дике. Это женщина в простом наряде, в одной руке у неё меч, в другой весы. По бокам от неё колонны, за спиной занавес. На голове может быть корона. | архетип — Ум; задача — осознание существующих законов, способность выносить разумные, взвешенные суждения, гражданское мужество; цель — ответственность, объективность, честная игра, уравновешенность, приобретение опыта; риск — самодурство, непогрешимость, предрассудки, желание судить, интриганство; жизнеощущение — ты пожинаешь то, что посеял, играй честно — и с тобой будут играть честно, прежде чем решать — подумай. |
| IX | 
|
Отшельник Старик The Hermit l’Ermite der Eremit Егип. — Внутренний Свет |
Изображён мужчина в монашеском одеянии, стоящий на вершине горы. Он держит в руке фонарь, в котором горит звезда, другой рукой опирается на посох из золота. | архетип — Мудрый старец; задача — отход от дел, пусть внутрь себя, достойная серьёзность, размышление, внутренняя собранность; цель — познать самого себя, защитить себя от внешних воздействий, создать свою систему ценностей, быть самим собой; риск — стать одиночкой, замкнуться в себе, озлобиться; жизнеощущение — ясность и однозначность, внутренний покой, обретение себя и верность самому себе. |
| X | 
|
Колесо Судьбы Колесо Фортуны The Wheel of Fortune la Roue de Fortune Rad des Schicksals Егип. — Сфинкс |
В середине изображено колесо, украшенное письменами. Это четыре еврейские буквы (тетраграмматон Йод-Хе-Вав-Хе) и четыре латинские (TORA или же TARO, если читать наоборот). Там же алхимические символы ртути, серы, воды и соли. По углам — символы евангелистов (орёл, лев, бык и ангел). Там же одна из змей с пояса Мага, один из Сфинксов из Повозки, и Германубис (крылатый демон). В других вариантах вместо них царь обезьян Хануман, богиня-кошка Баст и чудовище Тифон. На старинных колодах можно увидеть изображения прикованных к колесу людей. | архетип — Призвание, Предсказание Оракула; задача — осознание высшего Закона, принятие поставленной задачи; цель — трансформация низшего в высшее, выполнение жизненной задачи, достижение целостности; риск — фатализм, неверное понимание своей задачи; жизнеощущение — уроки и опыт, позволяющие нам обрести целостность, хотя на первых порах они нам очень не нравятся. |
| XI | 
|
Сила The Force la Force die Kraft |
Обычно изображает женщину, играющую со львом. На голове у неё венок из цветов, другой венок — пояс. Над головой может быть помещён символ бесконечности. | архетип — укрощение зверя; задача — принятие своей жизни с радостью, мужество и «включённость» в происходящее; цель — любовь к жизни, священная страсть, встреча с собственными влечениями и дикими порывами; риск — стать гибридом, закоснеть, ожесточиться; жизнеощущение — ощущать полноту жизни, с радостью «включаясь» во всё, но при необходимости и показывая когти. |
| XII | 
|
Повешенный The Hanged Man (The Traitor) le Pendu (le Traitre) der Gehängte Егип. — Жертва |
Изображен юноша, подвешенный за ногу к Т-образному кресту. Его руки связаны за спиной, левая нога закинута за правую, а лицо спокойно. | архетип — Испытание; задача — поворот, осмысление и готовность пожертвовать чем-то; цель — рост в глубину; риск — «зависнуть», угодить в замкнутый круг; жизнеощущение — я безвыходно застрял в проблеме, в неподходящем месте, в кризисе, сам себе мешаю, веду бессмысленную жизнь, изнемог; «экзамен» на смирение и терпение. |
| XIII | 
|
Смерть The Death la Mort der Tod |
Изображен скелет (пеший или конный) в рясе или в доспехах. Его могут окружать люди, которых он забирает с собой — богач и бедняк, старик и ребёнок, воин и епископ. В руках у Смерти коса, лук со стрелами или чёрное знамя, на котором изображён белый цветок с пятью лепестками. На заднем плане изображена река Лета, у её берега лодка. На горизонте заходит солнце. | архетип — Смерть; задача — прощание, нисхождение в подземное царство, отход, завершение, развязка; цель — освобождение, преодоление эго, слом барьеров, глубинная трансформация; риск — обмереть от страха, оступиться и упасть в пропасть; жизнеощущение — пьеса окончена, сюжет исчерпан; стремление к покою, к восстановлению сил; прощание с чем-то. |
| XIV | 
|
Умеренность Воздержание The Temperance la Tempérance Die Mäßigkeit Егип. — Два сосуда |
Изображена женщина, которая держит в руках два кубка или кувшина. Из одного в другой переливается вода, это символизирует круговорот энергии во Вселенной. За плечами у женщины два крыла, так как она — ангел времени, Солнечный гений. На груди украшение — треугольник, заключенный в квадрат. Это символ духа, сокрытого в материи. Обычно стоит на берегу реки или на воде и не отбрасывает тени. | архетип — Проводник душ; задача — довериться верховному водительству, найти свою верную меру; цель — безошибочная внутренняя уверенность, достижение середины и целостности; риск — последовать ложному внушению, посредственность; жизнеощущение — помощь со стороны некоей мощной силы, гармония, свобода, здоровье. |
| XV | 
|
Дьявол The Devil le Diable der Teufel Егип. — Тифон. |
Изображен огромный хвостатый дьявол с крыльями. Между рогов может быть нарисована перевёрнутая пентаграмма, в руке держит факел. В старинных картах туловище может заканчиваться «вторым лицом». Сидит на камне, к которому прикованы мужчина и женщина (Адам и Ева с карты Влюблённых). | архетип — Противник; задача — преодоление внутренней противоречивости, знакомство со своими теневыми, прежде неизвестными сторонами, осознание их, снятие проекций; цель — понимание собственных ошибок, открытие в себе неведомых ранее сторон, освобождение от зависти; риск — пасть жертвой собственной тени, приняться за старое, впасть в неумеренность, похоть, увлечение борьбой за власть. |
| XVI | 
|
Башня Богадельня The Tower (The Thunderbolt) la Maison-Dieu der Turm (der Blitz) |
Изображена высокая башня с короной вместо купола. Она окружена тучами, и в неё ударяет молния, так что башня даёт трещину, а корона накренилась и готова упасть. В окнах видно пламя. Иногда изображены люди, они падают вниз. Эта карта — напоминание об уничтожении Иерусалимского храма императором Титом. | архетип — Освобождение; задача — слом ставших тесными рамок, преодоление всего застарелого, отжившего, преодоление «черно-белого» мышления, «взрыв бомбы»; цель — освобождение от авторитарных внутренних образов и навязанных представлений, прорыв к свободе; риск — потерпеть фиаско, стать сломленным; жизнеощущение — фаза резких перемен, неуверенность и неожиданное освобождение поможет вырваться из плена. |
| XVII | 
|
Звезда The Star les Etoiles der Stern |
Обычно изображена женщина, которая стоит на одном колене у воды. В руках у неё два кувшина, из которых вода льётся вниз. Вокруг неё красивый пейзаж, на дереве сидит птица. В небе видна одна большая и семь маленьких звёзд, у каждой восемь лучей. Ноги женщины не касаются земли, и она не отбрасывает тени. | архетип — Мудрость; задача — надежда, видение будущего; цель — понимание высших взаимосвязей, приобщение к мудрости Космоса; риск — упущенный в поисках будущего контроль над настоящим, погоня за светлячками; жизнеощущение — вера в будущее, ощущение обновления, прилив сил. |
| XVIII | 
|
Луна The Moon la Lune der Mond Егип. — Сумрак |
Изображена Луна, которая освещает землю и реку. На неё воют собака и волк, в реке могут быть изображены рак или рыбы. От реки к горизонту идет тропа, которая проходит между двумя каменным столпами. Они отделяют этот мир от потустороеннего. Эта карта, соответствующая знаку рыб, завершает цикл знаков зодиака. | архетип — Ночь, Начало рассвета; задача — смена направления, осторожное преодоление порога страха, главное — не заблудиться и не потеряться; цель — возвращение к свету; риск — заблудиться в лабиринте, потерять цель, поддаться страху; жизнеощущение — блуждание, неуверенность, кошмары, страхи, тоска. |
| XIX | 
|
Солнце The Sun le Soleil die Sonne |
Изображено Солнце над мирным пейзажем, внизу может быть изображен играющий один или несколько детей на фоне каменной стены. | архетип — Рассвет, Утренняя заря; задача — подлинное примирение; цель — возрождение, понимание и осознание необходимости быть скромным; риск — стать банальным резонером; жизнеощущение — спокойствие, радость жизни, умение не создавать себе проблем, легкость и незацикленность. |
| XX | 
|
Суд The Judgement (The Angel) le Jugement (Dernièr) das Gericht Егип. — Воскресение из мёртвых |
Изображено наступление Страшного суда. Вверху трубит ангел, внизу открываются могилы, откуда восстают усопшие. | архетип — Чудо преображения; задача — исцеление, освобождение; цель — Спасение; риск — оказаться шарлатаном; жизнеощущение — свобода, душевное и физическое здоровье, мир в душе. |
| XXI | 
|
Мир The World le Monde (le Chaos) die Welt Егип. — Корона магов. |
Изображен круг, символизирующий гармонию Вселенной. В нём может быть изображена Земля с горами и лесами, городами, или же андрогин, который пляшет на фоне неба. В руке у андрогина жезл (или два жезла). Круг может быть образован венком или гирляндами цветов. По углам карты могут быть символы евангелистов. | архетип — Вновь обретённый рай; задача — прийти к цели, найти своё предназначение; цель — занять своё место, делать своё дело, быть собой; жизнеощущение — мир, чувство глубокого удовлетворения. |
Напишите отзыв о статье "Колода Таро"
Литература
- Michael Dummett. The Game of Tarot (1980)
- Ronald Decker, Thierry Depaulis, Michael Dummett. A Wicked Pack of Cards (1996)
- Ronald Decker, Michael Dummett. A History of the Occult Tarot 1870—1970 (2002)
- Stuart R. Kaplan. The Encyclopedia of Tarot, Vols I—III (1978—1990)
- Валевски Олег. Таро Новой Эры: Серия «Синтез Эпохи Водолея». — Измаил: КП «ИГТ», 2009.
- Хайо Банцхаф. Таро и путешествие героя.
Примечания
- ↑ Григорий Оттонович Мёбес «Энциклопедия Оккультизма» С.-Петербург, 1912 год.
- ↑ Place Robert. The Tarot: History, Symbolism, and Divination. — 2005.
- ↑ Описание даётся для колоды Райдера-Уэйта, по Е.Колесов (Het Monster). Азбука Таро.
- ↑ Описание даётся по книге Хайо Бенцхафа «Таро и путешествие героя».
Ссылки
- [trionfi.com/ trionfi.com] (англ.)
- [tarot.indeep.ru/majors/auger_systems.html Эмили Аугер. Таро и другие колоды для медитации. Три системы организации старших арканов. В переводе Анны Блейз ] (рус.)
- [tarot.indeep.ru/history/four_virtues.html Галина Бедненко. История четырёх добродетелей в Таро ] (рус.)
Отрывок, характеризующий Колода Таро
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
