Мната
| Мната чеш. Mnata<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мната в «Чешской хронике» Вацлава Гаека</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| ? — ? | ||
| Предшественник: | Незамысл | |
| Преемник: | Войен | |
| Род: | Пршемысловичи | |
| Отец: | Незамысл | |
| Дети: | Войен | |
Мната (чеш. Mnata) — второй из семи легендарных чешских князей от легендарного основателя династии Пршемысловичей Пршемысла Пахаря, до первого исторически достоверного князя Борживоя. Имена этих князей впервые встречаются в «Чешской хронике» Козьма Пражского, откуда попали в большинство исторических трудов вплоть до работы XIX века Франтишека Палацкого «История чешского народа в Чехии и Моравии».
Согласно одной из теорий, количество князей соответствует изображению на фресках на стенах ротонды в Зноймо в Моравии. Однако Анежка Мерхаутова утверждает, что на фреске изображены все представители династии Пржемысловичей, в том числе младших князей Моравии[1].
Происхождение имени
Завис Каландра полагал, что в именах семи князей были зашифрованы древнеславянские названия дней недели – Мната был вторым днём недели – понедельником, (ср. нем. Montag)[2]. Согласно другой теории, это имя происходит из-за ошибки в поврежденной старинной славянской рукописи[3].
Семь мифических князей
| Семь князей Чехии после Пржемысла | |
|---|---|
| Незамысл | |
| Мната | |
| Войен | |
| Внислав | |
| Кржесомысл | |
| Неклан | |
| Гостивит | |
Напишите отзыв о статье "Мната"
Литература
- Barbara Krzemieńska, Anežka Merhautová, Dušan Třeštík: "Moravští Přemyslovci ve znojemské rotundě", Praha 2000.
- Záviš Kalandra: "České pohanství", Praha 1947
- Vladimír Karbusický: "Báje, mýty, dějiny. Nejstarší české pověsti v kontextu evropské kultury", s. 237, Praha 1995
Примечания
- ↑ Barbara Krzemieńska-Anežka Merhautová-Dušan Třeštík: "Moravští Přemyslovci ve znojemské rotundě", Praha 2000.
- ↑ Záviš Kalandra: "České pohanství", Praha 1947
- ↑ Vladimír Karbusický: Báje, mýty, dějiny. Nejstarší české pověsti v kontextu evropské kultury, p.237, Praha 1995 [www.moraviamagna.cz/rodokmeny/r_2myty.htm#p5]
Отрывок, характеризующий Мната
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
