Мнацаканова, Елизавета Аркадьевна

Елизавета Аркадьевна Мнацаканова
нем. Elisabeth Netzkowa (Mnatsakanjan) арм. Ելիզավետա Նեցկովա (Մնացականյան)
Дата рождения:	31 мая 1922(1922-05-31) (101 год)
Место рождения:	Баку, Азербайджанская ССР
Гражданство:	СССР СССР, Австрия Австрия
Род деятельности:	поэтесса, переводчик, эссеист, музыковед
Жанр:	поэзия, эссе
Язык произведений:	русский, немецкий

Елизаве́та Арка́дьевна Мнацака́нова (нем. Elisabeth Netzkowa (Mnatsakanjan), арм. Ելիզավետա Նեցկովա (Մնացականյան), 31 мая 1922, Баку) — русский поэт, переводчик, эссеист, музыковед.

Биография и творчество

Родилась в семье врачей, её отец — врач и поэт Армен Сюни (Аркадий Мнацаканьян). С 1945 жила в Москве. В 1945—1947 училась на филологическом факультете МГУ. В 1950 закончила Московскую консерваторию, в 1953 — аспирантуру при ней. Автор книг и статей о творчестве Моцарта, Брамса, Малера, Прокофьева. Переводила немецкую и австрийскую поэзию (Новалис, Гёльдерлин, Рильке, Тракль, Целан, И. Бобровский, И. Бахман, Х. К. Артманн, Герхард Рюм и др.). С 1964 много работает в жанре визуальной поэзии, сочетая в своих текстах вербально-графический (шрифтовой) и живописный элементы (см. книги-альбомы «Das Hohelied», «у смерти в гостях», Ландшафты — Граубюнден 1976—1977−1996, «Das Buch Sabeth» (1972—1988), которые экспонированы и хранятся в венской Альбертине). В 2004 в Гарвардском университете состоялся симпозиум, посвящённый творчеству Е. Мнацакановой, также выставка её книг визуальной поэзии в библиотеке Университета (Lamont Library).

С 1975 живёт в Вене, пишет на русском и немецком языках, занимается автопереводом. С 1979 по настоящее время (октябрь 2007) преподаёт русскую литературу в Венском университете. Участвует в международных художественных выставках и литературных акциях в Европе, Израиле, США. Публиковалась в альманахе «Аполлон-77» (Париж), в журналах «Эхо» (Париж), «Ковчег» (Париж), «Время и мы» (Тель-Авив) и др. Работает над книгой о Достоевском, пишет о Сервантесе, Диккенсе, Чехове, Прусте, Хлебникове.

В СССР и России до 1990-х годов произведения Мнацакановой не публиковались, за исключением двух стихотворений в журнале «Литературная Армения» (1971). В 1972 поэтесса передала рукописи своих новых сочинений (тексты до 1965 она уничтожила) Генриху Бёллю, посетившему Москву в начале 1970-х и перевезшему их в Германию. В 1975 Бёлль вернул тексты автору, что, по её словам, «дало ей силы жить дальше» (Янечек, 273).

Признание

• Премия Министерства образования и искусств Австрии за переводы (1987).
• Литературная премия им. Уистена Хью Одена за стихотворные переводы из австрийской поэзии (1985).
• «Международная отметина имени Давида Бурлюка».
• Премия Андрея Белого (2004).

На стихи Мнацакановой написана музыка современного австрийского композитора Мартины Сизек.

Избранные публикации

• Шаги и вздохи: четыре книги стихов. — Вена, 1982.
• У смерти в гостях: кн. визуальных поэм. — Вена, 1986.
• Das Buch Sabeth. — Wien, 1988.
• Metamorphosen: 20 Veränderungen einer vierzeiligen Strophe und Finale. — Wien, 1988.
• Из австрийской лирики. Избранные переводы. — Вена, 1988.
• Vita breve: Из пяти книг. Избранные работы 1965—1994. — Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1994.
• Осень в Лазарете Невинных Сестер. Реквием в 7 частях. Альманах АПОЛЛОН — 1977. Илл. Михаила Шемякина. Париж, 1977. Также: / Новое литературное обозрение. — 2003. — № 62. — С. 253—271.
• ARCADIA: Стихи. Из лекций. Статьи. Эссе. — М.: Изд-во Р. Элинина, 2004 (переизд. 2006)
• Елизавета Мнацаканова — Николай Харджиев: «Причастность к силе букв» (переписка 1981—1993 годов) // Новое литературное обозрение. — 2006. — № 79. — С. 248—266.

Литература

• Янечек Дж. «Реквием» Елизаветы Мнацакановой // Новое литературное обозрение. — 2003. — № 62. — С. 272—279.
• Gilbert A. Bewegung im Stillstand. Erkundungen des Skripturalen bei Carlfriedrich Claus, Elizaveta Mnatsakanjan, Valery Scherstjanoi und Cy Twombly. Bielefeld: Aisthesis Verlag, 2007.

Ссылки

• [www.litkarta.ru/world/austria/persons/mnatsakanova-e/ Елизавета Мнацаканова] на сайте «Новая литературная карта России»
• [www.rvb.ru/np/publication/02comm/20/05mnatsakanova.htm Елизавета Мнацаканова] на сайте «Неофициальная поэзия»
• [magazines.russ.ru/authors/m/mnatsakanova Елизавета Мнацаканова] в «Журнальном зале»
• [gallery.vavilon.ru/people/m/mnatsakanova/ Изображения в фотогалерее «Лица русской литературы»]
• [magazines.russ.ru/project/bely/mnatsakanova_talk.html Страница] на сайте Премии Андрея Белого

Отрывок, характеризующий Мнацаканова, Елизавета Аркадьевна

Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать: