Мнемощит

Мнемони́ческий щи́т (от греч. μνημο – «память») – это диспетчерское оборудование, устройство визуализации информации, предназначенное для оперативного отображения данных о состоянии объекта наблюдения.
Представляет собой несущую конструкцию с размещенной на ней схемой объекта диспетчеризации (мнемосхемой).

Объектами диспетчеризации могут выступать любые системы, которым в силу их масштабности для эффективной организации управления требуется центр сбора информации. Это могут быть например, электрические сети, этапы производства, вентиляционные системы, трубопроводы, транспортные системы, системы тепло- водоснабжения и прочее.

Мнемосхема (мнемоническая схема) дает условное графическое представление об основных функциональных узлах объекта диспетчеризации и топологических взаимосвязях между ними. Поскольку мнемосхема является центральным источником информации для принятия оперативных решений и главным рабочим инструментом для диспетчера, важно снизить утомляемость персонала от зрительных нагрузок, обеспечив удобочитаемость и комфортность восприятия мнемосхемы. Поэтому при её разработке и нанесении тщательно выбираются оптимальная насыщенность рисунка, легко идентифицируемые графические символы и расцветки.

С помощью активных индикаторов на мнемосхеме отображается ключевая телеинформация о текущей работе объекта. Это может быть как информация о состоянии конкретного узла (включен/выключен, работа/авария), так и о параметрах его работы (напряжение, температура, давление и прочее). Более подробная, вспомогательная ситуационная информация (например, детализация мнемосхемы, видеоизображение с удаленного объекта, аналитическая информация) может быть выведена на мониторы АРМ диспетчера.

На диспетчерском щите могут быть предусмотрены средства управления (кнопки, тумблеры, ключи, переключатели), которые позволяют персоналу осуществлять вывод на щит различной нетелемеханизированной информации вручную, а также брать на себя управление системой с целью локализации аварийных состояний.

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мнемощит

Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.