Мне бы в небо (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мне бы в небо
Up in the Air
Жанр

трагикомедия

Режиссёр

Джейсон Райтман

Продюсер

Дэниел Дубики
Джеффри Клиффорд
Айван Райтман
Джейсон Райтман

Автор
сценария

Шелдон Тёрнер
Джейсон Райтман

В главных
ролях

Джордж Клуни

Оператор

Эрик Стилберг

Композитор

Рольф Кент
Рэндалл Постер
Рик Кларк

Кинокомпания

Paramount Pictures, Cold Spring Pictures, DW Studios, Montecito Picture Company, Rickshaw Productions, Right of Way Films

Длительность

109 мин

Бюджет

25 млн долл.

Сборы

166,8 млн долл.

Страна

США США

Язык

английский

Год

2009

IMDb

ID 1193138

К:Фильмы 2009 года

«Мне бы в не́бо» (англ. Up in the Air) — трагикомедийный художественный фильм Джейсона Райтмана, экранизация одноимённого романа Уолтера Кёрна (2001). Сценарий фильма написали Джейсон Райтман и Шелдон Тёрнер.

Национальный совет кинокритиков США назвал «Мне бы в небо» лучшим фильмом 2009 года[1]. Фильм также номинировался в 6 категориях на «Золотой глобус», выиграв премию за лучший сценарий, и получил 6 номинаций на премию «Оскар», но не выиграл ни в одной категории.





Сюжет

Экономический кризис в США в разгаре. В корпорациях идут массовые увольнения. Многие руководители фирм не хотят делать неприятную работу — сообщать сотрудникам об увольнении. И тогда на сцене появляется Райан Бингэм (Джордж Клуни). Именно его фирма занимается терминацией кадров, то есть сообщает сотрудникам разных компаний, что их должности больше нет и они уволены. Конечно, это всегда порождает бурю негодования, а порой и слёз. Для многих работа — смысл их жизни и единственный источник дохода, но задача сотрудника компании по увольнениям — всего лишь выразить циничное сочувствие, рассказать о том, что жизнь не заканчивается с потерей работы и снизить вероятность судебных разбирательств. Он своего рода громоотвод эмоций, и ему за это хорошо платят. Бингэм справляется со своей задачей отлично. Талант психолога и хорошего оратора помогают ему в этом. Он постоянно в перелетах. Сегодня он в Лос-Анджелесе, завтра — в Далласе, послезавтра — в Майами. Он буквально живёт в небе. Никто лучше него не знает аэропорты Америки и алгоритм поведения в них. Райан быстрее всех проходит досмотр перед посадкой. Никто лучше него не высыпается в самолете.

Однако постоянные многодневные командировки Райана никак не совместимы с идеей семьи и домашнего очага. Ни того, ни другого у него нет и в планах. И хотя герой уже не молод, его вполне устраивают случайные и непродолжительные любовные связи в поездках.

Однажды Райан знакомится с интересной, красивой и независимой женщиной Алекс (Вера Фармига), как и он, постоянно находящейся в разъездах. Они сверяют свои расписания, созваниваются и изредка встречаются в разных городах страны. Ей ничего не нужно от Райана, кроме сексуальных отношений и совместного времяпрепровождения, но постепенно Райан проникается к Алекс особой симпатией, первой в его жизни. Совместная поездка на свадьбу к сестре Райана ещё больше сближает их.

Тем временем в компании, где работает Райан, происходят изменения. Выпускница колледжа, молодая и энергичная Натали (Анна Кендрик) предлагает постепенный отказ от командировок и переход к удалённым извещениям сотрудников об увольнении при помощи Интернета, что должно существенно снизить затраты на командировки агентов. Начальство поддерживает эту идею, постепенно начиная сокращения и внутри самой компании. Босс сообщает Райану, что он должен совершить последнюю серию поездок с Натали, поднатаскать её в практических увольнениях, и после этого прекратить поездки. В этом турне Натали узнает, каково это — увольнять старейших сотрудников фирм, которые ни в чём не виноваты… Одновременно её бросает любимый парень, причем делает это тоже «дистанционно» — по СМС. Натали начинает задумываться о бездушности своей идеи — увольнять людей, сидя перед веб-камерой…

После возвращения со свадьбы Райан постепенно задумывается, что возможно в жизни есть что-то больше, чем его работа и постоянные перелеты. Впервые он задумывается об этом ещё на свадьбе сестры, в момент разговора с её женихом, когда тот испугался.

На своей очередной лекции «Что в моём рюкзаке?» Райан внезапно останавливается. Он не может её продолжить, потому что понимает, что не имеет права продолжать её, пока не разберется в самом себе. Герой бросает всё и летит к Алекс, намереваясь впервые в жизни создать с кем-то связь. Но, позвонив в её двери, он видит, что Алекс не одинока. У неё семья и дети, которыми она дорожит и не собирается оставлять. Райан для неё был всего лишь «отдушиной» в поездках.

После разговора с Алекс Райан понимает, что зря возложил так много надежд на неё. И винить её он тоже не может.

Неожиданно Райан узнает, что достиг своей долгожданной цели — стал седьмым человеком, пролетевшим 10 миллионов миль. Ему вручают карту, которая даёт ему пожизненные привилегии как клиенту авиакомпании. Это единственная хорошая вещь, которая произошла с ним в последнее время. Карта даёт возможность для множества бесплатных перелётов, которыми Райан решает поделиться в качестве свадебного подарка со своей сестрой, всегда мечтавшей о путешествиях.

Мы видим кадры интервью с увольняемыми сотрудниками, которые говорят: «Без друзей, семьи я бы не справился», «Было бы намного сложнее, если бы я был один», «Когда я просыпаюсь утром и вижу рядом жену, я знаю, что у меня есть цель», «Дело не в деньгах, с ними тепло, можно оплатить счета, купить плед, но они никогда не согреют меня как мой муж», «Мне надо встать, выбраться, что-то найти. Я живу ради своих детей, ради семьи».

Они всегда говорили это Райану, просто до этого момента он их не слышал, не понимал. Он и сейчас их не понимает, но видит, что у каждого свои причины жить. И проживает каждый жизнь по-разному и по-своему. И у Райана тоже есть свой путь — путь «человека налегке, без лишнего груза, вечно находящегося в движении».

И он возвращается туда, где действительно чувствует себя счастливым — в небо.

Создатели фильма

Съёмочная группа

В ролях

Роли дублировали

История создания

Райтман начал писать сценарий по книге в 2002 году, но не мог закончить его до 2008 года. Разные части сценария он писал специально для Джорджа Клуни, Веры Фармиги, Анны Кендрик, Джейсона Бейтмана, Дэнни Макбрайда, Мелани Лински, Эми Мортон, Сэма Эллиотта и Зака Галифианакиса.

Съёмки проходили, в основном, в Сент-Луисе, разные окрестности которого изображают в фильме местности многих других городов. Некоторые сцены также были отсняты в Детройте, Омахе, Лас-Вегасе и Майами. Уолтер Кирн, автор книги, по которой снят фильм, играет камео. В сцене представления Натали он сидит слева от Райана.

Вера Фармига в сцене, где она появляется обнажённой, воспользовалась помощью дублёрши. В интервью она рассказала, что у неё нет проблем с обнажением на камеру. Просто к моменту съёмок она родила ребёнка и из её груди периодически текло молоко.

Выход фильма

Райтман активно занимался продвижением своего фильма, лично появляясь на кинофестивалях и других мероприятиях, где демонстрировался фильм, начав с Теллуридского кинофестиваля 5 сентября 2009 года. Лос-Анджелесская премьера фильма состоялась 30 ноября 2009 года в «Мэнн-Виледж Театр». Компания Paramount Pictures планировала выпустить фильм в ограниченный прокат на территории Северной Америки 4 декабря 2009 года, потом решила расширить прокат и выпустить фильм 11 декабря 2009-го, далее фильм был выпущен в широкий прокат перед Рождеством, 23 декабря 2009 года.

Официальные даты премьер:

  • В мире: 13.11.2009
  • В России: 14.01.2010

Отзывы критиков

Фильм получил в основном положительные отзывы критиков. На сайте Rotten Tomatoes 90 % критиков на основе 241 рецензии дали фильму положительные отзывы со средней оценкой 8.1 из 10. На сайте Metacritic, выставляющей взвешенный средний рейтинг из 100 баллов, фильм получил оценку в 83 балла на основе 36 рецензий[2].

Роджер Эберт дал фильму четыре звезды, отметив, что «это не комедия. Если бы фильм ею являлся, то было бы сложно смеяться в эти последние дни 2009 года. Это и не трагедия, это проницательный взгляд на то, как человек выполняет свою работу»[3].

Награды и номинации

Награды

  • 2010 — премия «Золотой глобус» за лучший сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)
  • 2010 — премия BAFTA за лучший адаптированный сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)
  • 2010 — премия Гильдии сценаристов США за лучший адаптированный сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)
  • 2010 — 4 премии Национального совета кинокритиков США: лучший фильм, лучшая мужская роль (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Анна Кендрик), лучший адаптированный сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)
  • 2009 — премия «Спутник» за лучшую музыку к фильму (Рольф Кент)

Номинации

  • 2010 — 6 номинаций на премию «Оскар»: лучший фильм (Джейсон Райтман, Дэн Дубицки, Айван Райтман), лучший режиссёр (Джейсон Райтман), лучшая мужская роль (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Вера Фармига и Анна Кендрик), лучший адаптированный сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)
  • 2010 — 5 номинаций на премию «Золотой глобус»: лучший фильм — драма, лучший режиссёр (Джейсон Райтман), лучшая мужская роль — драма (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Вера Фармига и Анна Кендрик)
  • 2010 — 5 номинаций на премию BAFTA: лучший фильм (Джейсон Райтман, Дэн Дубицки, Айван Райтман), лучшая мужская роль (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Вера Фармига и Анна Кендрик), монтаж (Дэйна И. Глауберман)
  • 2010 — номинация на премию Гильдии режиссёров США за лучшую режиссуру художественного фильма (Джейсон Райтман)
  • 2010 — три номинации на премию Гильдии киноактёров США: лучшая мужская роль (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Вера Фармига и Анна Кендрик)
  • 2009 — 4 номинации на премию «Спутник»: лучший фильм — комедия или мюзикл, лучшая мужская роль — комедия или мюзикл (Джордж Клуни), лучшая женская роль второго плана (Анна Кендрик), лучший адаптированный сценарий (Джейсон Райтман, Шелдон Тернер)

Напишите отзыв о статье "Мне бы в небо (фильм)"

Примечания

  1. [www.nbrmp.org/awards/past.cfm?year=2009 National Board of Review]. [www.webcitation.org/68TzSdhxU Архивировано из первоисточника 17 июня 2012].
  2. [www.metacritic.com/movie/up-in-the-air Up in the Air Reviews, Ratings]. [www.webcitation.org/68TzTCMV0 Архивировано из первоисточника 17 июня 2012].
  3. [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/20091202/REVIEWS/912029999/1023 Up in the Air by Roger Ebert]. Chicago Sun-Times.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Мне бы в небо (фильм)
  • [www.theupintheairmovie.com/ Официальный сайт фильма] (англ.)
  • «Мне бы в небо» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [tcmdb.com/title/title.jsp?stid=778094 «Мне бы в небо»] (англ.) на сайте TCM Movie Database
  • [www.rottentomatoes.com/m/up_in_the_air_2009/ «Мне бы в небо»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
  • [www.metacritic.com/film/titles/upintheair «Мне бы в небо»] (англ.) на сайте Metacritic
  • [www.boxofficemojo.com/movies/?id=upintheair.htm «Мне бы в небо»] (англ.) на сайте Box Office Mojo


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мне бы в небо (фильм)

– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.