Множественность преступлений

Множественность преступлений — это случаи, когда виновным последовательно совершаются несколько (не менее двух) деяний, влекущих за собой уголовную ответственность, а также случаи совершения новых преступных деяний в период действия ограничений, связанных с уголовной ответственностью за ранее совершённые деяния.

Некоторые авторы включают в определение множественности только один из указанных признаков: например, множественностью может признаваться совершение лицом нескольких преступных деяний (П. С. Дагель, Р. И. Михеев) или выход содеянного за пределы статьи уголовного закона (В. Н. Кудрявцев).

Множественность преступлений в уголовном праве

Множественность преступлений — это относительно новый раздел уголовно-правовой теории. Впервые он стал самостоятельно рассматриваться в учебных пособиях только в 1974 году. До этого момента, положения, связанные с совершением лицом нескольких преступлений, рассматривались как составная часть института назначения наказания, а также в рамках рассмотрения квалифицирующих признаков отдельных составов преступлений.

Термин «множественность» в уголовном законодательстве встречается редко. В действующем российском законодательстве он не встречается, понятие множественности разрабатывается уголовно-правовой теорией. Аналогичное положение имеет место и в уголовном законодательстве зарубежных стран. Данный термин используется в УК Узбекистана и УК Латвии, другие же законодательные акты (например, УК Голландии), хотя и содержат статьи, устанавливающие особенности ответственности лиц, совершивших несколько преступлений, но не используют термина «множественность» для обозначения подобных ситуаций.

Деяния, учитываемые при определении множественности

Все преступления, составляющие множественность, должны быть совершены одним и тем же лицом; при этом не имеет значения, какую из преступных ролей данное лицо исполняло в конкретных деяниях: исполнителя, организатора, пособника или подстрекателя.

При определении множественности учитываются лишь те деяния, которые влекут за собой уголовную ответственность, либо деяния, по которым данная ответственность не была исчерпана. Если лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности за какие-либо деяния по любым основаниям, либо если оно полностью понесло все связанные с ответственностью за эти деяния ограничения (включая судимость), данные деяния не учитываются при определении множественности. Не учитываются также деяния, по которым истёк срок давности привлечения к уголовной ответственности.

Формы множественности

В теории уголовного права среди форм множественности называют следующие: совокупность преступлений, рецидив, неоднократность, повторность, преступный промысел и преступная деятельность. Не все из них присутствуют в теориях разных авторов: так, например, В. П. Малков указывает на существование лишь двух из них: повторности и идеальной совокупности. Не все из них находят закрепление в законе: так, действующий УК РФ закрепляет лишь такие формы множественности, как совокупность преступлений и рецидив преступлений.

Значение множественности

Значение множественности заключается в том, что она является обстоятельством, усиливающим уголовную ответственность. Основанием для усиления ответственности в таком случае является повышенная степень общественной опасности лица, совершившего несколько преступлений. Совершение лицом нескольких преступлений подряд позволяет ему приобрести преступный опыт, который делает последующую преступную деятельность легче и опасней, облегчает уклонение от ответственности, способствует формированию и углублению стойкой антиобщественной ориентации личности.

Такое положение существует не только в законодательстве России, но и в уголовных кодексах других стран. Например, аналогичные положения содержатся в УК Германии, Испании, Франции.

В законодательстве РФ при множественности преступлений наказание назначается отдельно за каждое преступление, после чего определяется единая окончательная мера наказания. В некоторых странах мира (например, в США) применяется отдельное отбывание наказания за каждое преступление путём их простого сложения; общий срок наказания в таких случаях может составлять десятки и даже сотни лет. Указывается, что такое суммирование наказаний, хотя и может показаться абсурдным, «отражает всю полноту опасности личности преступника и принцип полной ответственности за каждое преступление».

Совокупность преступлений

Совокупность преступлений имеет место, когда лицо последовательно совершает несколько преступлений, однако не является осуждённым, либо освобождённым от уголовной ответственности ни за одно из них.

Реальная совокупность преступлений — это совершение двух или более самостоятельных преступных деяний, при условии, что ни за одно из них лицо не было осуждено. Число деяний при реальной совокупности соответствует числу преступлений: два деяния — два преступления, три деяния — три преступления и так далее.

Идеальной совокупностью преступлений признается одно действие (бездействие), содержащее признаки двух и более составов преступлений.

Совокупность преступлений является отягчающим ответственность обстоятельством. При этом реальная совокупность, как правило, более общественно опасна, чем идеальная.

Конкуренция уголовно-правовых норм

Конкуренция уголовно-правовых норм имеет место в случаях, когда одно и то же деяние регулируется двумя нормами уголовного законодательства, из которых подлежит применению только одна.

Наиболее часто встречается конкуренция общей и специальной нормы. Как правило, такая конкуренция разрешается в пользу специальной нормы. Специальной является норма, конкретизирующая признаки общего деяния применительно к конкретному объекту посягательства. Специальную норму также образует квалифицированный или привилегированный состав преступления по отношению к основному составу.

В конкуренцию также могут вступать несколько специальных норм. В случае, если конкурируют несколько квалифицированных составов, применению подлежит состав, устанавливающий наиболее строгую ответственность. Напротив, если в конкуренции находятся два привилегированных состава, применению подлежит наиболее мягкий.

Ещё одним видом конкуренции является конкуренция части и целого, которая имеет место в тех случаях, когда одна из уголовно-правовых норм охватывает всё деяние целиком, а вторая лишь его часть. При конкуренции простых и сложных составов (части и целого) применяется норма со сложным составом, если в содеянном содержатся все её признаки, так как сложный состав полнее отражает деяние, чем каждый из включённых в него простых.

Рецидив преступлений

Рецидив преступлений — это совершение лицом нового преступления после осуждения за предыдущее деяние в случае, если судимость не снята и не погашена в установленном законом порядке. Как правило, рецидив влечёт за собой усиление мер уголовной ответственности.

Рецидив принято разделять на общий и специальный:

• Общий рецидив предусматривает совершение лицом разнородных преступлений.
• Специальный рецидив предусматривает совершение лицом однородных или одинаковых преступлений.

Также выделяют пенитенциарный рецидив, который представляет собой совершение преступления в местах лишения свободы. Также в некоторых юрисдикциях (например, в РФ), рецидив классифицируется по степени его опасности.

Неоднократность преступлений

Неоднократность преступлений — это форма множественности преступлений, предполагающая совершение лицом двух и более однородных (например, различные виды хищений: кража, грабёж, разбой) или тождественных деяний, ни за одно из которых оно не понесло уголовной ответственности.

Множественность преступлений и единое преступление

Единым, или единичным преступлением признаётся деяние, которое содержит состав одного преступления, квалифицируется по одной статье уголовного закона или её части.

Как правило, разграничение единичного преступления и множественности деяний не вызывает сложностей. Простое единичное преступление посягает на один объект, состоит из одного действия или бездействия, совершается с одной формой вины (пример такого преступления — ч. 1 ст. 112 УК РФ). Не вызывает сложностей квалификация такого преступления: оно полностью охватывается признаками одного состава, и квалифицируется по одной статье особенной части УК.

Однако в некоторых случаях внешне схожие со множественностью преступлений деяния, состоящие из ряда тождественных или разнородных действий, признаются единым преступлением, которое квалифицируется по одной статье уголовного закона. Такое единое преступление называется сложным. Выделяется несколько видов сложного единого преступления: длящееся, продолжаемое, составное, с несколькими альтернативными действиями, с двумя обязательными действиями, двуобъектные и многообъектные, с двумя формами вины, с дополнительными тяжкими последствиями, с неоднократно совершаемыми действиями.

Отрывок, характеризующий Множественность преступлений

Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.