Могилёвский автомобильный завод
Поделись знанием:
К:Компании, основанные в 1935 году
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
(перенаправлено с «МоАЗ»)
| Могилёвский автомобильный завод | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Основание |
1935 |
| Прежние названия |
Государственный авторемонтный завод №7, Авиамоторный завод №459 |
| Расположение | |
| Отрасль | |
| Продукция | |
| Материнская компания | |
| Сайт |
[www.moaz.ru Официальный сайт] |
Могилевский автомобильный завод имени С. М. Кирова (МоАЗ) — предприятие по производству землеройной и автомобильной техники в Республике Беларусь, город Могилёв.
История
Предприятие было основано в 1935 году как авторемонтное. В 1941 году завод был эвакуирован в Куйбышев, где освоил производство двигателей для штурмовиков Ил-2[1].
После Великой Отечественной войны завод был возвращён в Могилёв и выпускал локомобили, паросиловые установки, мостовые краны и маслозаправщики на шасси ГАЗ-51. В 1958 году на завод подъёмно-транспортного оборудования имени С. М. Кирова Минтяжмаша СССР в г. Могилёве было передано производство одноосных тягачей МАЗ-529, разработанных на Минском автомобильном заводе[2]. В 1960 году в Могилёв с Минского автомобильного завода была переведена группа конструкторов, ставшая основой технических служб завода. С этого времени МоАЗ стал одним из крупнейших производителей землеройно-транспортной техники в СССР. В 1966 году завод переименован в автомобильный.
В 2006 году завод стал филиалом ОАО «БелАЗ». С 2012 года — филиал ОАО «БЕЛАЗ» — управляющей компании холдинга «БЕЛАЗ-ХОЛДИНГ». Предприятие в основном работает на экспорт — более 85 % продукции поставляется в страны СНГ.
Имеется информация о производстве заводом (с 2007 года) некоторых деталей Audi и Volkswagen.
Выпускаемая продукция
- самоходные скреперы (МоАЗ-6014);
- фронтальные погрузчики (МоАЗ-40484);
- самосвалы (МоАЗ-7505, МоАЗ-7529);
- подземные автопоезда (МоАЗ-7405-9586)[3];
- автобетоносмесители (МоАЗ-049, МоАЗ-060, МоАЗ-070);
- самоходные катки (МоАЗ-6442-9890);
- автобульдозеры (МоАЗ-40486, МоАЗ-40489);
- электрокары (EC-1.00);
- тракторы (МоАЗ-49011);
- аэродромные тягачи (МоАЗ-7915);
- инженерные тягачи для армии[4].
Интересные факты
- Одноосный тягач МАЗ-529, производство которого началось на МоАЗе в 1958 году, формально может считаться первым советским переднеприводным автомобилем.[2]
- Футбольный клуб «Торпедо» автозавода имени Кирова (до 1974 - «Кировец») неоднократно принимал участие в чемпионатах БССР и Беларуси, став чемпионами в 1982 году и дойдя до финал Кубка Беларуси в 1995 году. Цвета могилёвского «Торпедо» и МоАЗа в разные годы защищали такие игроки как Олимпийский чемпион и защитник московского «Спартака» и дортмундской «Боруссии» Сергей Горлукович, Игорь Криушенко, Андрей Скоробогатько, Александр Седнев, Вячеслав Геращенко, Олег Кубарев, Эдуард Болтрушевич и многие другие.[5]
Напишите отзыв о статье "Могилёвский автомобильный завод"
Примечания
- ↑ [www.avtomash.ru/pred/moaz/moaz_istori.htm Могилевский автомобильный завод имени С. М. Кирова]
- ↑ 1 2 [русская-сила.рф/guide/army/tr/maz529.shtml Одноосный тягач МАЗ-529.]
- ↑ [www.mining-media.ru/ru/article/intervyu/1602-mogilevskij-avtomobilnyj-zavod-dlya-gornodobyvayushchej-promyshlennosti Могилевский автомобильный завод для горнодобывающей промышленности] // «Горная Промышленность» № 2 2003.
- ↑ [www.telenir.net/tehnicheskie_nauki/sekretnye_avtomobili_sovetskoi_armii/p6.php Кочнев Е. Секретные автомобили Советской Армии / Военные одноосные и двухосные тягачи]
- ↑ [www.torpedomogilev.by Сайт ФК «Торпедо» Могилёв]
Отрывок, характеризующий Могилёвский автомобильный завод
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
