Мовахед, Абдулла

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Абдулла Мовахед
Личная информация
Полное имя

Абдулла Мовахед Ардабили

Оригинальное имя

перс. عبدالله موحد

Гражданство

Иран Иран

Дата рождения

10 марта 1940(1940-03-10) (84 года)

Место рождения

Бабольшар, Мазендеран, Иран

Рост

172 см.

Вес

68 кг

Абдулла Мовахед Ардабили (перс. عبدالله موحد‎); 10 марта 1940, Бабольшар, Мазендеран, Иран) — иранский борец вольного стиля, чемпион Олимпийских игр, пятикратный чемпион мира, двукратный чемпион Азиатских игр[1][2].



Биография

В детстве и юности занимался плаванием, парусным спортом и волейболом, но позднее переехал в Тегеран, где занялся борьбой в клубе Pygrft.

Стал членом национальной сборной в юном возрасте, благодаря своей феноменальной технике и координированности.

В 1963 году выступил на чемпионате мира и остался лишь шестым.

На Летних Олимпийских играх 1964 года в Токио боролся в категории до 70 килограммов (лёгкий вес). Выбывание из турнира проходило по мере накопления штрафных баллов. За чистую победу штрафные баллы не начислялись, за победу по очками при любом соотношении голосов начислялся 1 штрафной балл, любое поражение по очкам каралось 3 штрафными баллами, чистое поражение — 4 штрафными баллами. В схватке могла быть зафиксирована ничья, тогда каждому из борцов начислялись 2 штрафных балла. Если борец набирал 6 или более штрафных баллов, он выбывал из турнира. Титул оспаривали 22 человека. К финальным схваткам для конкурента Еню Вылчева было достаточно свести встречу вничью, но та же ничья, учитывая результаты других схваток, оставляла Абдуллу Мохаведа за чертой призёров, что и произошла, и иранский борец остался лишь пятым.

Круг Соперник Страна Результат Основание Время схватки
1 Кенни Стефенсон Победа По очкам (1 штрафной балл)
2 Сидней Марш Победа По очкам (1 штрафной балл)
3 Чон Дон Гу Победа По очкам (1 штрафной балл)
4 Ивао Хориути Ничья (2 штрафных балла)
5 Еню Вылчев Ничья (2 штрафных балла)

В 1965 году на чемпионатах мира по вольной борьбе в лёгком весе началась эра побед Абдуллы Мохаведа: он был непобедим и пять раз подряд завоёвывал звание чемпиона мира.

На Летних Олимпийских играх 1968 года в Мехико приехал явным фаворитом, боролся в категории до 70 килограммов (лёгкий вес). Выбывание из турнира проходило по мере накопления штрафных баллов. За чистую победу штрафные баллы не начислялись, за победу за явным преимуществом начислялось 0,5 штрафных балла, за победу по очкам 1 штрафной балл, за ничью 2 или 2,5 штрафных балла, за поражение по очкам 3 балла, поражение за явным преимуществом 3,5 балла, чистое поражение — 4 балла. Если борец набирал 6 или более штрафных баллов, он выбывал из турнира.

Титул оспаривали 26 спортсменов. Абдулла Мохавед не оставил никаких шансов соперникам, первые четыре схватки выиграв за явным преимуществом. Почти так же хорошо продвигался по турнирной таблице чемпион прошлой олимпиады Еню Вылчев и в очной финальной встрече иранский спортсмен оказался сильнее, выиграв её с перевесом в два балла и став чемпионом Олимпиады.

Круг Соперник Страна Результат Основание Время схватки
1 Горд Гарви Победа За явным преимуществом (0,5 штрафных балла)
2 Карлос Альберто Варио Победа За явным преимуществом (0,5 штрафных балла)
3 Гю Маршан Победа За явным преимуществом (0,5 штрафных балла)
4 Клаус Рост Победа За явным преимуществом (0,5 штрафных балла)
5 Удей Чанд Победа По очкам (1 штрафной балл)
6 Данзандаржаагийн Сэрээтэр Победа По очкам (1 штрафной балл)
Финал Еню Вылчев Победа По очкам (1 штрафной балл)

В 1971 году гегемония Абдуллы Мохаведа на чемпионатах мира была нарушена, он остался лишь четвёртым.

На Летних Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене, боролся в категории до 68 килограммов (лёгкий вес). Регламент турнира остался прежним.

Титул оспаривали 25 спортсменов. Абдулла Мохавед в первой же схватке получил травму плеча и снялся с соревнований.

Круг Соперник Страна Результат Основание Время схватки
1 Сегундо Олмедо Победа По очкам (0,5 штрафных балла)

После травмы врачи запретили Абдулле Мохаведу любые занятия спортом. В 1979 году уехал в США для лечения, и после революции в Иране остался там навсегда. Продолжил в Соединённых Штатах образование и получил степень доктора педагогических наук. Отказался тренировать американских борцов, мотивируя это тем, что не хочет, чтобы его знания помогли американцам выигрывать у иранцев на соревнованиях.

Член международного Зала славы борьбы FILA.

Напишите отзыв о статье "Мовахед, Абдулла"

Примечания

  1. [www.iat.uni-leipzig.de/datenbanken/dbfoeldeak/daten.php?spid=52EF18C310B249859127791EFCFF47A1 International Wrestling Database]
  2. [www.sports-reference.com/olympics/athletes/mo/abdullah-movahed-1.html Abdullah Movahed Bio, Stats, and Results | Olympics at Sports-Reference.com]

Отрывок, характеризующий Мовахед, Абдулла

Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.