Могила Неизвестного Солдата

Мемориальный архитектурный ансамбль
Могила Неизвестного Солдата
Страна	Россия
Город	Москва
Строительство	1966—1967 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710413002
Состояние	открыт после реконструкции

Моги́ла Неизве́стного Солда́та — мемориальный архитектурный ансамбль в Москве, в Александровском саду, у стен Кремля.

Описание мемориала

На надгробной плите установлена бронзовая композиция — солдатская каска и лавровая ветвь, лежащие на боевом знамени.

В центре мемориала — ниша с надписью «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен» (предложена С. В. Михалковым, по другой версии — результат совместного творчества поэтов и писателей С.С.Наровчатова,(см. интервью с инициатором идеи этого мемориала первым секретарём МГК КПСС НГ. Егорычевым — "Общая газета за 3 мая 1997 года) С. В. Михалкова, К. М. Симонова и С. С. Смирнова.) из лабрадорита с бронзовой пятиконечной звездой в центре, в середине которой горит Вечный огонь славы.

Слева от могилы — стена из шокшинского малинового кварцита с надписью: «1941 Павшим за Родину 1945»; справа — гранитная аллея с тумбами из тёмно-красного порфира. На каждой тумбе название города-героя и чеканное изображение медали «Золотая Звезда». В тумбах содержатся капсулы с землёй городов-героев (по порядку от Вечного огня):

• «Ленинград» (с Пискарёвского кладбища),
• «Киев» (от подножия Обелиска участникам обороны города),
• «Минск» (с рубежей обороны),
• «Сталинград» (с Мамаева кургана) — до сентября 2004 года надпись гласила «Волгоград»,
• «Севастополь» (с Малахова кургана),
• «Одесса» (с рубежей обороны),
• «Керчь» (с рубежей обороны),
• «Новороссийск» (с рубежей обороны),
• «Брестская крепость» (от подножия стен),
• «Тула» (с рубежей обороны),
• «Мурманск» (с рубежей обороны),
• «Смоленск» (с рубежей обороны).

Справа от аллеи городов-героев — стела из красного гранита в честь городов воинской славы. Стела представляет собой блок на гранитном постаменте, схожий с тумбами аллеи городов-героев, длиной около 10 метров. В левой части — стена с надписью «Города воинской славы»; справа вдоль блока — названия 45 городов воинской славы, разбитых на столбцы по 4 города в каждом:

Белгород	Малгобек	Воронеж	Туапсе	Вязьма	Козельск	Нальчик	Тихвин	Старый Оскол	Таганрог	Старая Русса	Феодосия
Курск	Ржев	Луга	Великие Луки	Кронштадт	Архангельск	Выборг	Тверь	Ковров	Малоярославец	Грозный
Орёл	Ельня	Полярный	Великий Новгород	Наро-Фоминск	Волоколамск	Калач-на-Дону	Анапа	Ломоносов	Можайск	Гатчина
Владикавказ	Елец	Ростов-на-Дону	Дмитров	Псков	Брянск	Владивосток	Колпино	Петропавловск-Камчатский	Хабаровск	Петрозаводск

История

3 декабря 1966 года, в ознаменование 25-летней годовщины разгрома немецких войск под Москвой, прах неизвестного солдата был перенесён из братской могилы на 41-м километре Ленинградского шоссе (на въезде в город Зеленоград) и торжественно захоронен в Александровском саду.

2 декабря 1966 года, в 14 часов 30 минут, останки одного из покоящихся в братской могиле воинов поместили в гроб, увитый оранжево-чёрной лентой. Молодые солдаты, стоявшие в почетном карауле, сменялись каждые два часа весь вечер, всю ночь и утро следующего дня. 3 декабря в 11 часов 45 минут гроб установили на открытую машину, которая двинулась по Ленинградскому шоссе к Москве. На Манежной площади состоялся митинг, и гроб с останками Неизвестного солдата под артиллерийский залп был опущен в могилу.

8 мая 1967 года на месте захоронения открыт мемориальный архитектурный ансамбль «Могила Неизвестного солдата», созданный по проекту архитекторов Д. И. Бурдина, В. А. Климова, Ю. Р. Рабаева и скульптора Н. В. Томского. Зажжён Вечный огонь Л. И. Брежневым, принявшим факел от Героя Советского Союза А. П. Маресьева. Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата был зажжён от огня на Марсовом поле.

С 12 декабря 1997 года в соответствии с Указом Президента России пост № 1 почётного караула был перенесён от Мавзолея Ленина к Могиле Неизвестного солдата. Караул осуществляется военнослужащими Президентского полка. Смена караула происходит каждый час.

Согласно Указу Президента № 1297 от 17 ноября 2009 года памятнику присвоен статус Общенационального мемориала воинской славы.

В связи с работами по созданию Общенационального мемориала воинской славы почётный караул с 16 декабря 2009 года по 19 февраля 2010 года не выставлялся. Также на этот срок были прекращены церемонии возложения венков и цветов к мемориалу.

27 декабря 2009 года с воинскими почестями, временно, на период реконструкции, Вечный огонь был перенесён на Поклонную гору в Парк Победы.

В День защитника Отечества, 23 февраля 2010 года, Вечный огонь был возвращён к Кремлёвской стене

8 мая 2010 года Общенациональный мемориал воинской славы в присутствии президентов России, Белоруссии и Украины был торжественно открыт после реконструкции. В нём появится новый элемент — стела в честь городов воинской славы. Право открыть стелу было дано дважды Герою Советского Союза Михаилу Одинцову и Герою России Вячеславу Сивко. Стела представляет собой тумбу из красного гранита, схожую с тумбами городов-героев, высотой чуть ниже метра и длиной около десяти метров. Стела заняла место после тумбы с надписью «Смоленск» и доходит почти до грота «Руины». С левой стороны — позолоченная надпись «ГОРОДА ВОИНСКОЙ СЛАВЫ», вдоль тумбы — названия 40 городов в порядке присвоения почётного звания, размещенные столбцами по 4 города. Всего на тумбе имеется место для 48 городов, которым может быть присвоено это почётное звание.

24 октября 2014 года Государственная дума РФ объявила 3 декабря памятной датой России — Днём неизвестного солдата. Дата установлена в честь памяти обо всех погибших в годы Великой Отечественной войны неизвестных солдатах и совпадает с днём, когда прах неизвестного солдата был перенесён из братской могилы на 41-м километре Ленинградского шоссе и торжественно захоронен в Александровском саду.

Ежегодно, в дни памяти, посвящённые Великой Отечественной войне, проходит церемония возложения венков к Могиле Неизвестного Солдата, в которой принимают участие государственные деятели, делегации, главы иностранных государств и правительств, ветераны Великой Отечественной войны, воспитанники довузовских образовательных учреждений Министерства Обороны.

Традиционно мемориал является местом посещения туристов и молодожёнов.

Вечный огонь, 1989 г.	Торжественный вынос воинских знамён.	Смена караула.	Возложение венков.

См. также

• Некрополь у Кремлёвской стены
• Памятники неизвестному солдату

Литература

• Криворучко М. Г., Мишин П. И., Смирнов И. Г. Москва — героям Великой Отечественной: (Путеводитель). — М.: Московский рабочий, 1977. — С. 43-46. — 384 с. — 30 000 экз. (обл.)
• Муравьёв В. Б. Могила Неизвестного солдата. — М.: Московский рабочий, 1987. — 64 с. — (Биография московского памятника). — 50 000 экз. (обл.)

Ссылки

• [www.kremlin.ru/articles/memorials02.shtml Могила Неизвестного Солдата на сайте Президента России]
• [vladimir.rfn.ru/cnews.html?id=16302 Вечному огню — 40 лет]
• [www.youtube.com/watch?v=pWxX6f8k4aQ Гвоздики на граните. К 25-летию Победы посвящается]

Отрывок, характеризующий Могила Неизвестного Солдата

– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.