Моглен, Эбен

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Эбен Моглен (англ. Eben Moglen; род. 13 июля 1959) — профессор права и истории права Колумбийского университета, юрист «Фонда свободного программного обеспечения».





Взгляды на свободное программное обеспечение

Моглен утверждает, что свободное программное обеспечение является основополагающим условием демократического и свободного общества, в котором мы окружены техникой и зависим от неё. Баланса власти в обществе можно достичь только при условии, что доступ к контролю над этой техникой будет открыт всем с помощью свободного ПО.

«Метафорическое следствие Моглена из закона Фарадея» гласит, что Интернет позволяет своего рода индукцию мыслей. При наличии Интернета поток идей порождается вращением Земли. Этот поток возрастает, если падает сопротивление, под которым Моглен понимает действия тех, кто «владеет» интеллектуальной собственностью и желает заработать на всеобщем невежестве.

Цитаты

Вот великий моральный вопрос двадцать первого века: если всё знание, вся культура, всё искусство, вся полезная информация могут быть бесплатно даны всем по той же цене, по которой они даны каждому; если все могут иметь всё, везде, всё время, то как можно морально оправдать исключение кого бы то ни было?

См. также

Напишите отзыв о статье "Моглен, Эбен"

Ссылки

  • [emoglen.law.columbia.edu/ Страница Моглена на сайте Колумбийского Университета]
  • [xbb.uz/FOSS/Eben-Moglen/Svoboda-v-oblake Свобода в облаке: свобода программного обеспечения, приватность, безопасность Web 2.0 и облачных вычислений], Выступление Эбена Моглена на собрании Нью-Йоркского отделения организации Общество Интернета (Internet Society) 5 февраля 2010 г.


Отрывок, характеризующий Моглен, Эбен

«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.