Модализм (религия)

Модализм — одно из двух (наряду с динамизмом) основных антитринитарных течений христианства, на которые разделялось монархианство во II—III веках. Близкое к модализму учение савеллиан рассматривается как особая ересь. Доктрина модализма утверждает, что Отец, Сын и Дух не являются тремя вечными лицами вечного Бога, а некими временными модусами, в которых Он (Бог) Себя раскрывает.

Происхождение и учение

В отличие от современных им адопционистов, лишь немногие из модалистов обладали достаточным образованием, чтобы систематизировать свою догматику. Эта партия монархиан не претендовала на какую-либо связь с наукой и философией своего времени. Модалисты не составляли никаких ученых кружков. Они были «люди простые и невежественные, принадлежавшие к массе верующих», как говоритт о них Тертуллиан. Будучи выходцами из простонародья не владевшими диалектикой, они не желали вести всяких изысканий в области веры, довольствуясь тем, что изложено в символе веры. Вместо этого они всецело были проникнуты верой во Христа, как Бога, и выше всего ставили надежду на искупление. Учение современных им богословов не удовлетворяло их и воспринималось ими как возвращение в язычество. Согласно Оригену, «многих любящих Бога и искренно преданных Ему беспокоит то обстоятельство, что учение о Лице Иисуса Христа, как Логосе Божием, обязывает их веровать как бы в двух богов, и вот они, чтобы сохранить веру в единобожие, отрицают самостоятельное, отличное от Отца бытие Сына и считают Его тем же Отцом, только под другим именем».

Модалисты упрекали сторонников учения о Христе, как о Логосе, в двубожии, называли их греч. διθεοι, но при этом они руководились не столько желанием удержать единобожие, сколько внутренней религиозною потребностью прочно утвердить веру в полное Божество Христа. По их мнению, воззрение на Христа, как воплотившегося Логоса, унижает его Божеское достоинство и тем подрывает надежду на совершенное им искупление. Рассуждая далее, модалисты приходили к выводу, что если Христос был не Самим Богом Отцом, о котором говорится в символе веры, а каким-либо второстепенным Божеским существом, подчиненным Ему орудием, то и Его воплощение теряет свою спасительную силу, становится делом менее ценным и не может обеспечивать собой искупления. Простота учения модалистов привлекала к ним многочисленных сторонников и, по словам Ипполита Римского, они произвели «великое смущение по всему миру и во всех верующих».

История

Хронология ранней истории модалистическаго монархианства недостаточно хорошо известна. Своим географическим центром модализм, подобно динамизму, имел Рим, но родиной его была Малая Азия, из которой вышли и первые адопционисты. Там оно зародилось в конце II века и, по видимому, успеха не имело, в отличие от более интеллектуальных учений. Из собственно малоазийских модалистов известен только один Ноэт, которого Ипполит называет «начальником» (греч. άρχηγόν) модалистического движения, уроженец города Смирны, всю свою жизнь проведший на Востоке и осужденный собором местных пресвитеров. Однако и сведения о Ноэте сохранились у западных писателей, что подтверждает отсутствие серьёзного значения его учения на Востоке. Не найдя себе признания на родине, малоазийские модалисты отправлялись на Запад, в Рим, где они были встречены более радушно.

В конце II и начале III века в римской церкви шла энергичная борьба с динамистическим учением о Христе, как простом человеке. Будучи естественными и непримиримыми врагами динамистов в учении о Христе, их прямыми антиподами, модалисты оказались для римской церкви желательными союзниками. Первым в Рим, по-видимому, прибыл Праксей, явившийся сюда в конце II века уже с званием исповедника за имя Христа. В отличие от главы динамистов, Феодота Кожевника, у него не было позорной славы отрёкшегося, и в результате Праксей был принят римскими христианами как мученик и страдалец за Христа. Сразу же он добился расположения папы Виктора (189—198), которому он первый раскрыл глаза на еретический характер монтанистическаго движения, охватившаго тогда всю церковь, и побудил папу к осуждению его. Это обстоятельство, а равно и борьба его с динамистами, сразу обеспечили ему почетное положение в римской церкви. Папа Виктор сочувствовал ему и не препятствовал распространять своё учение. В Риме Праксей, по видимому, оставался недолго и перебрался в Карфаген, где он встретил противника в лице как пресвитера Тертуллиана, которому Праксей был ненавистен уже как враг монтанизма. В Риме место его заняли новые выходцы с Востока, Эпигон, слуга и ученик Ноэта и его преемник Клеомен. Оба они примкнули к церковному большинству, встали под покровительство епископов, основали свою школу (όιδασχαλείον) и сохранили своё влияние до времен Савеллия.

Борьба с модализмом

В конце II века среди римских христиан сформировалось несколько партий, которые не порывая связей с римскою церковью, придерживались совершенно различных учений о лице Иисуса Христа, и вступили между собой в открытый спор. Одни из них были модалисты и продолживший их дело Савеллий, другую группу возглавлял Ипполит Римский. Последним развивались субординационистические воззрения апологетов, которые не могли быть приемлемы для модалистов.

В результате последовавшей идейной борьбы, большинство римских христиан во главе с папой Каликстом I отвергло как учение апологетов в той форме, какую ему придал Ипполит, так и теорию модалистов, сливавших лица Отца и Сына. Поскольку сведений об учении Каликста сохранилось очень мало, смысл победившей в тот момент триадологической теории можно понять только приблизительно.

Литература

• Спасский А. А. История догматических движений в эпоху Вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Тринитарный вопрос (История учения о св. Троице). — Сергиев Посад, 1914.

Отрывок, характеризующий Модализм (религия)

Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.