Модена
|
Мо́дена, также Моде́на[1] (итал. Modena, эмил.-ром. Mòdna, лат. Mutina) — город в итальянском регионе Эмилия-Романья, административный центр одноимённой провинции. Расположен северо-западнее Болоньи, между реками Секкия и Панаро. Праздник города 31 января.
История
Город Мутина, предшествовавший Модене, упомянут впервые во время войн римлян с цизальпинскими галлами. В 183 г. до н. э. Мутина сделалась римской колонией на Эмилиевой дороге; в 78 г. за её валами защищался Марк Юний Брут (отец знаменитого Брута) против Помпея, а в 44 г. другой Брут, Децим — против Антония (Мутинская война). Во время нашествия Аттилы и следовавших за тем войн город был несколько раз разрушен, пока наконец в VIII в. жители не покинули его совершенно и не основали поблизости другого поселения.
В IX в. он был возобновлен архиепископом Ледонием и с тех пор находился под управлением духовенства, пока в XI в. на него не распространила власть маркграфиня Матильда Каносская. К концу XII в. Модена была уже самостоятельной общиной, довольно быстро распространившей свою власть на окрестности. В 1175 г. основан, одним из первых в Европе, университет, вступивший в соперничество с университетом Болоньи. Это соперничество не ограничилось только областью науки: в 1249 г. армии двух городов встретились на поле сражения, и Модена была разбита.
Во время войны Фридриха II и Григория IX Модена выступила на стороне императора, хотя гвельфская партия была в ней достаточно сильна, чтобы обратить страну в арену постоянной борьбы. В 1288 г. захватила власть над Моденой ветвь дома Вельфов, семья Эсте, представители которой правили городом до самого Рисорджименто. Первым правителем из этой династии был Обицце Эсте; после смерти его наследника (1308) Модена ненадолго получила самостоятельность, но затем Эсте восстановили свою власть.
В 1452 г. Фридрих III даровал Эсте титул герцогов Модены и Реджио. Столицей этой области был в то время город Феррара, впоследствии перешедший к папе римскому, который в 1510-27 гг. владел и самой Моденой. Границы герцогства менялись: дому Эсте разными способами удалось присоединить княжество Мирандолу, герцогства Новеллару и Масса-Каррару. В 1796 г. последний герцог из династии Эсте, Эрколе III Ринальдо, вследствие нашествия французов бежал из Модены, которая была включена в состав Циспаданской, потом Цизальпинской республики.
В вознаграждение за утраченное владение герцог получил по Люневильскому миру Брейсгау, которое в 1803 г. унаследовали от него его дочь и её муж, эрцгерцог Карл-Антон-Иосиф-Фердинанд, потомки которого, будучи по крови Габсбургами Лотарингского дома, приняли в знак уважения к предкам по материнской линии наименование д’Эсте. К герцогству Моденскому в 1829 г. вновь была присоединена Масса-Каррара, в 1847 г. часть герцогства Луккского и Гвасталла. В 1859 г. Модена примкнула к объединённой Италии.
Достопримечательности
Наиболее значительные достопримечательности Модены расположены на центральной площади Пьяцца-Гранде — Кафедральный собор Модены (освящён в 1184 году, Вознесения Девы Марии и Геминиана Моденского) в романском стиле и примыкающая к нему высокая, слегка отклоняющая от вертикальной оси (наподобие знаменитой Пизанской башни) колокольня (1319). Эта кампанила, известная под местным названием «Гирландина», стала символом города.
Барочный Дворец герцогов был заложен в 1634 году на месте средневекового замка д'Эсте; ныне в нём военная академия. В Палаццо музеев размещаются пять местных музеев разных направлений и картинная галерея герцогов Эсте, в которой находятся полотна Пьеро делла Франческа, Мантеньи, Козимо Туры, Тициана и некоторых других мастеров итальянского Ренессанса. В том же здании — библиотека Эсте, основанная в Ферраре в 1393 году и славная своей подборкой средневековых манускриптов, а также планисферой Кантино.
Средневековые стены Модены (не сохранились, на их месте бульвары) придают городу форму пятиугольника.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Модена"
Примечания
- ↑ Большая российская энциклопедия. — Т. 20. — М., 2012. — С. 579.
Отрывок, характеризующий Модена
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
