Модиано, Патрик

Патрик Модиано
фр. Patrick Modiano
Род деятельности:	писатель, сценарист
Годы творчества:	1968 — н. в.
Премии:	Нобелевская премия по литературе (2014), Международная премия Чино дель Дука (2010) Большая литературная премия Поля Морана (2000) Литературная премия князя Монако за совокупность творчества (1984), Гонкуровская премия (1978), Большая премия Французской академии за роман (1972), Премия Фенеона (1968)

Жан Патри́к Модиано́ (фр. Jean Patrick Modiano; род. 30 июля 1945, Булонь-Бийанкур) — французский писатель и сценарист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 2014 года.

Биография

Отцом мальчика был коммерсант Альбер Модиано (1912, Париж — 1977, там же), по отцовской линии ведущий своё происхождение от старинного сефардского рода из Салоник; мать — фламандская комическая актриса Луиза Колпейн (1918, Антверпен — 2015). Родители познакомились осенью 1942 года в оккупированном немцами Париже, в феврале 1944 года они поженились. Будучи евреем, отец в период немецкой оккупации тем не менее занимался нелегальной торговлей, жил по подложным документам и не был принуждён к ношению отличительной жёлтой звезды; мать выступала перед оккупационными войсками. Своему брату Руди, умершему в 1957 году в десятилетнем возрасте, вплоть до 1982 года Патрик посвящал все свои романы. Родители разошлись в начале 1960-х годов.

Учился Патрик Модиано сперва в парижском лицее Генриха IV, где геометрию ему преподавал Раймон Кено, друживший с его матерью и позднее введший юношу в литературный круг издательства Галлимар, а затем в лицее и в коллеже в Анси. Первый роман Модиано «Площадь Звезды» был опубликован в 1968 году и сразу принёс автору известность.

Был членом жюри Каннского МКФ (2000).

Роман «Улица Тёмных Лавок» — первая публикация Патрика Модиано на русском языке.

В 2014 году стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. В заявлении Нобелевского комитета говорится, что премия присуждается:

…За искусство памяти, благодаря которому он выявил самые непостижимые человеческие судьбы и раскрыл жизненный мир человека времен оккупации.

— Заявление Нобелевского комитета

Патрик Модиано с 1970 года женат на Доминик Зерфюсс, дочери известного архитектора Бернара Зерфюсса; две дочери — Зина (1974), кинорежиссёр, и Мари (1978), литератор, певица.

Творчество

Практически все произведения писателя автобиографичны и (или) связаны с темой оккупации Франции во время Второй мировой войны. В своём интервью в октябре 1975 года Патрик Модиано признаётся, что он «одержим предысторией, прошлым», а «прошлое — это смутная и постыдная эпоха оккупации». «Мой сюжет — время», — добавляет он в интервью газете «Монд» (от 24 мая 1973 года).

При этом Модиано заявляет: «Оккупация в моих романах имеет мало общего с реальными 40-ми годами. Я создаю атмосферу, которая напоминает оккупацию, но в конце концов не так уж на неё и похожа… В моих первых трех романах я описывал не исторические события, а неверный свет моих истоков». Французский критик Жак Бреннер пишет, что «знаменитая память Модиано — на самом деле продукт его воображения».

Герои Модиано заняты поисками начал, корней, изучением прошлого для самопознания. Это поколение неприкаянных, «лишних» людей. С творчеством Модиано связывают распространение моды на стиль «ретро» и отказ от политической актуальности.

В романах Модиано создаётся чувство ирреальности, быстротечности, двусмысленности и таинственности происходящих событий. Он любит выводить героев, вспоминающих, изучающих, расследующих своё прошлое.

Писатель не любит заботиться о правдоподобии и мотивировке действий персонажей, зато одержим исследованием времени и роли искусства, признаётся в любви к Парижу и дисциплинирующей силе классического языка.

Модиано использует и пародирует в своем творчестве стиль и приёмы многочисленных французских писателей (Шатобриан, Рембо, Руссо, «новый роман» и регионалистская литература), но прежде всего — Пруста и Селина.

Произведения Модиано не раз экранизировались, переведены на многие языки мира, их иллюстрировали крупные художники (Семпе, Жерар Гаруст и др.).

арт-директор издательства «Амфора» Вадим Назаров в связи с вручением Модиано Нобелевской премии отметил:

Это автор очень атмосферный. Он умеет подметить и передать тонкости и нюансы человеческих отношений. Он умеет создать уникальную атмосферу, например Париж 20-х годов, и даже специалисты не могут объяснить, за счёт каких приёмов это происходит. Мы всегда были уверены в том, что это большой автор, поэтому его книги выходили в серии «Будущие нобелевские лауреаты». И теперь мы видим, что не ошиблись.

Произведения

Романы и повести

• Площадь Звезды (La place de l'Étoile, 1968)
• Ночной дозор (La ronde de nuit, 1969)
• Бульварное кольцо (Les boulevards de ceinture, 1972)
• Вилла «Грусть» (Villa Triste, 1975) (экранизирован Патрисом Леконтом под названием Аромат Ивонн)
• Семейная хроника (Livret de famille, 1977)
• Улица Тёмных Лавок (Rue des boutiques obscures, 1978) / рус. пер. Мария Зонина. — М.: Известия, 1987.
• Молодость (Une jeunesse, 1981) (переведён на немецкий язык Петером Хандке)
• Дорога памяти (Memory Lane, 1981)
• Такие славные парни (De si braves garçons, 1982)
• Кукла с белыми волосами (Poupée blonde de Pierre Michel Wals, 1983)
• Утраченный мир (Quartier perdu, 1984) / рус. пер. Юлиана Яхнина. / в кн. Патрик Модиано. Повести. — М.: Радуга, 1989. — ISBN 5-05-002412-9
• Августовские воскресенья (Dimanches d'août, 1986) / рус. пер. Р. Я. Закарьян. / в кн. Патрик Модиано. Повести.
• Смягчение приговора (Remise de peine, 1988) / рус. пер. Т. А. Ворсанова. / в кн. Патрик Модиано. Повести.
• Прихожая детства (Vestiaire de l'enfance, 1989)
• Свадебное путешествие (Voyage de noces, 1990) / в кн. Патрик Модиано. Утраченный мир — М.: Вагриус, 1998. — ISBN 5-7027-0308-1
• Цветы на руинах (Fleurs de ruine, 1991)
• Цирк уехал (Un cirque passe, 1992)
• Такая молодая собака (Chien de printemps, 1993)
• Из самых глубин забвения (Du plus loin de l'oubli, 1995) / рус. пер. Жак Петивер. — М.: Триада, 1997. — ISBN 5-8014-0006-0
• Дора Брюдер (Dora Bruder, 1997) / рус. пер. Нина Хотинская. — М.: Текст, 1999. — ISBN 5-7516-0169-6
• Незнакомки (Des inconnues, 1999) (рус. пер. 2001)
• Маленькое Чудо (La Petite Bijou, 2001) / рус. пер. И. Кузнецова. — М.: Иностранка, Б.С.Г.-Пресс, 2004. — ISBN 5-94145-191-1 ; 5-93381-135-1
• Однажды ночью (Accident nocturne, 2003)
• Родословная (Un pedigree, 2005) (автобиография)
• Кафе утраченной молодости (Dans le café de la jeunesse perdue, 2007) / рус. пер. И. Светлов. — СПб.: Амфора, 2009. — ISBN 978-5-367-01181-4
• Горизонт (L'horizon, 2010) / рус. пер. Е. Кожевникова. — М.: Текст, 2012. — ISBN 978-5-7516-1021-0
• Ночная трава (L'herbe des nuits, 2012) / русский перевод — М.: Текст, 2016
• Чтобы ты не заблудился в квартале (Pour que tu ne te perdes pas dans le quartier, 2014)

Сценарии

• Лакомб Люсьен (Lacombe Lucien, 1974) (фильм, 1974, реж. Луи Маль)

Произведения для детей

• Приключение Шуры (Une aventure de Choura, 1986)
• Невеста для Шуры (Une fiancée pour Choura, 1987)
• Катрин Карамболь (Catherine Certitude, 1988)

Награды

• 1968 — премия Фенеона и премия Роже Нимье за роман «Площадь Звезды»
• 1972 — Большая премия Французской Академии за роман «Бульварное кольцо»
• 1978 — Гонкуровская премия за роман «Улица Тёмных Лавок»
• 1984 — литературная премия князя Монакского за совокупность творчества
• 2000 — Большая литературная премия Поля Морана
• 2010 — Международная премия Чино дель Дука
• 2014 — Нобелевская премия по литературе

Литература

• Lectures de Modiano/ Textes réunis et présentés par Roger-Yves Roche. Nantes: Defaut, 2009
• Ржевская Н. Ф. Патрик Модиано // Французская литература 1945—1990. — М.: Наследие, 1995. — С. 654—665. — ISBN 5-201-13223-5.
• Патрик Модиано. Улица Тёмных Лавок = Rue des Boutiques Obscures / Пер. с фр. Марии Зониной. Предисловие Мориса Ваксмахера. — М.: Известия, 1987. — 160 с. — (Библиотека журнала «Иностранная литература»). — 50 000 экз.

Ссылки

• [magazines.russ.ru/authors/m/modiano Патрик Модиано] в «Журнальном зале»
• [magazines.russ.ru/zvezda/2015/9/5mond.html Нобелевская речь Патрика Модиано «Звезда» 2015, №9]

Отрывок, характеризующий Модиано, Патрик

– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал: