Моди (письмо)
| Моди | |
| Тип письма: | |
|---|---|
| Языки: | |
| Период: |
около XVII — XX века |
| Происхождение: | |
|
| |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Моди (маратх. मोडी) — письменность, ранее применяемая для индийского языка маратхи. Была создана как более быстрое написание, по сравнению с более сложной деванагари. Это было достигнуто разрыванием некоторых букв, упрощением их; буквы получились более округлые, написание возможно без отрыва ручки от бумаги. Таким образом, моди можно рассматривать как скоропись для языка маратхи. Это письмо не показывает длину гласных и не обозначает слияния согласных, как это делает деванагари и некоторые другие индийские письменности.
Моди использовалось, а иногда используется и сейчас для административных целей и в бизнесе. Письменностью для литературы маратхи всегда была деванагари, она применяется сегодня во всех сферах этого языка. Все печатные тексты на моди написаны от руки. Есть предложения по включению моди в юникод; считается, что это может помочь письменности возродиться и получить более широкое применение[1][2].
Напишите отзыв о статье "Моди (письмо)"
Примечания
Ссылки
- [www.omniglot.com/writing/modi.htm Моди на сайте Омниглот]
Отрывок, характеризующий Моди (письмо)
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
