Моды

Мо́ды (англ. Mods от Modernism, Modism) — британская молодёжная субкультура, сформировавшаяся в конце 1950-х гг. и достигшая пика в середине 1960-х гг.

История

Моды пришли на смену тедди-боям, и позже от среды самых радикальных модов отпочковалась субкультура скинхедов. В начале 60х годов — во времена расцвета славы The Beatles — на улицах все чаще можно было встретить молодых людей одетых «с иголочки», как правило в итальянские костюмы, разъезжающих на мотороллерах. Они называли себя «моды». В результате экономического бума, случившегося в Англии в послевоенное время, у этих молодых людей появились на руках деньги, которые надо было на что-то тратить. И тратили они их на себя — одежду, музыку, книги. У модов был типично английский девиз по жизни — «умеренность и аккуратность». Что касается стиля — это были аккуратные прически, нормированная ширина брюк, узкие воротнички рубашек, галстуки-шнурки. Но это было только внешне. Их настроение можно охарактеризовать словом «одержимость».

Одержимыми они были в перенятии всего нового. Из Штатов в Лондон пришел модерн-джаз, блюз и соул (все это «черная» музыка). А также неизвестно каким образом ямайская музыка «ска» (тоже «черная»). Хотя как неизвестно: Ямайка была Британской колонией до 1962 года, и никогда не удерживала трудящихся негров от переезда в Англию ради лучшего куска жизни. В последующем, когда в Лондоне будет набирать обороты психоделия, появится субкультурная прослойка «скинхедов», бривших головы и одевавшихся нарочито грубо. Это был знак протеста и уход в культурное отшельничество. А началось это в обществе наиболее закоренелых модов, не желающих мириться с новым порядком. Из-за этого возник один из мифов, якобы субкультура «скинхедов» изначально была фашистской, а на самом деле «бритоголовые» были продолжателями и последователями той же культуры, что и ямайские негры-растаманы. Лишь позже, из-за наплыва трудовых эмигрантов с Карибских островов (среди которых и Ямайка), появились проблемы с рабочими местами, которые привели к охлаждению в отношениях с чернокожими и развитию ксенофобии в рядах «бритоголовых».

В 1969 году Крис Уэлч написал для «Melody Maker» статью, посвященную модам. Это был период, когда движение модов возрождалось, но уже стало приобретать черты движения скинхедов. «…Быть хиппи — значит быть выпускником средней школы и быть в состоянии читать тонну макулатуры. Быть Модом — значит иметь пару тяжелых ботинок», — пишет он; «…моды „делают своё дело“ в беспомощном стремлении найти своё „я“ в обществе, где единственный официальный альтернативный путь (то есть путь единственный, он же официальный, он же альтернативный — примечание вики) — жениться на Покупке в Рассрочку и закончить парализованной жизнью перед телевизором».

Отличительной чертой модов было их особое внимание к внешнему виду (первоначально были популярны приталенные итальянские костюмы, затем британские бренды), любовь к музыке (от джаза, ритм-энд-блюза и соула до рок-н-ролла и ска). К середине 60-х годов с модами также стала ассоциироваться музыка таких британских рок-групп, как Graham Bond Organization, Zoot Money Big Roll Band, Georgie Fame, Small Faces, Kinks и The Who. На основе альбома последних в 1979 году вышел фильм «Квадрофения», он был принят неоднозначно, по сей день ведутся споры о его адекватности и роли в популяризации мод-движения.

В качестве транспорта моды выбирали себе мотороллеры (особенно итальянские модели «Ламбретта» и «Веспа»), при этом нередки были столкновения с рокерами (обладателями мотоциклов). Моды, как правило, встречались в ночных клубах и на приморских курортах, таких, как Брайтон, где в 1964 году проходили скандально известные уличные столкновения между рокерами и модами.

Во второй половине 60-х гг. движение модов пошло вниз и возрождалось с тех пор лишь эпизодически. В конце 70-х гг. стиль модов был взят на вооружение многими панк-группами и группами Новой волны (так называемый «мод-ривайвл»: оживление интереса к мод-движению). Из огромного числа мод-групп того периода достаточно назвать несколько наиболее известных : The Jam, Secret Affair, The Chords, The Purple Hearts, The Lambrettas, Squire, Long Tall Shorty, Protex, The Undertones.

Ссылки

• [modscene.ru/articles/culture/dandy_xx.html «Денди двадцатого века», статья об истории мод движения из журнала Bike Freak]
• [rockisland.ru/articles/perevody/sumasshedshij-mir-stal-mirom-modov/ «Сумасшедший мир стал миром модов», перевод crow]
• [rockfaces.ru/styles/mod.htm «Отцы поколения панков, деды нынешних скинхедов — моды»]
• [london-is-passion.blogspot.com/2012/03/we-are-mods.html «Кто такие моды»]

Отрывок, характеризующий Моды

Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.