Мой друг — человек несерьёзный
Мой друг — человек несерьёзный | |
Mans draugs — nenopietns cilvēks | |
Жанр |
комедийная мелодрама |
---|---|
Режиссёр | |
В главных ролях | |
Кинокомпания | |
Длительность |
мин. |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Мой друг — человек несерьёзный» (латыш. «Mans draugs — nenopietns cilvēks»), СССР, 1975 — художественный фильм, производственно-бытовая комедийная мелодрама. Снята по сценарию победителя конкурса Госкино и Союза писателей 1973 года, Александра Горохова — «Заботы каждого».[1]
Содержание
Сюжет
Арвид Ласманис из-за своей принципиальности долго не задерживается ни на одной работе. Жену и двоих детей надо кормить, и он идёт халтурить могильщиком на кладбище. Тёщин жених Циекурс устроил Арвида к себе — на строительство теплотрассы, но и здесь его непримиримый характер не даёт возможности ужиться с нерадивыми работниками — он наотрез отказался закапывать приготовленные к установке ржавые трубы. Инте, жене Арвида, надоело жить в коммуналке, но для того, чтобы получить отдельную квартиру, надо уметь приспособиться к начальству.
В ролях
- Янис Паукштелло — Арвид Ласманис
- Галина Мацулевич — Инта, жена Арвида
- Дзидра Ритенберга — Мирдза
- Алексей Михайлов — Циекурс
- Лилита Берзиня — Андерсоне
- Карлис Пумпуриньш — сосед
- Эвалдс Валтерс — художник Чакан
- Раймондс Аушкапс — очень серьёзный начальник Екабсонс
- Эдуард Павулс — руководитель отдела кадров
- Ольгерт Дункерс — Шеф
- Владимир Лобиньш — Друмайс
- Аквелина Ливмане — туристка
Съёмочная группа
- Автор сценария: Александр Горохов
- Режиссёр: Янис Стрейч
- Операторы: Микс Звирбулис, Модрис Реснайс
- Художник: Виктор Шильдкнехт
- Композитор: Раймонд Паулс
Напишите отзыв о статье "Мой друг — человек несерьёзный"
Ссылки
[www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/8650/annot/ Рассказ о фильме «Мой друг — человек несерьезный» на сайте kino-teatr.ru]
Примечания
- ↑ Kristine Matīsa Vecās Labās: Latviešu kinoklasikas 50 spozākās pērles (50 жемчужин Латвийской киноклассики). R, — Atēna — 2005 Стр. 499 ISBN 9984-34-142-9 (латыш.)
|
Отрывок, характеризующий Мой друг — человек несерьёзный
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.