Мой ласковый и нежный зверь

Мой ласковый и нежный зверь
Жанр	мелодрама
Режиссёр	Эмиль Лотяну
В главных ролях	Олег Янковский Галина Беляева
Кинокомпания	Киностудия «Мосфильм». Третье творческое объединение. Интер Альянс Фильм (ФРГ)
Длительность	109 мин.
Страна	СССР СССР ФРГ ФРГ
Год	1978
IMDb	ID 0172812
Выход фильма «Мой ласковый и нежный зверь»

К:Фильмы 1978 года

«Мой ласковый и нежный зверь» — художественный фильм, снятый по мотивам повести А. П. Чехова «Драма на охоте».

Номинировался на Государственную премию СССР в 1979 году. Участвовал в конкурсной программе Каннского кинофестиваля (1978).

Сюжет

Конец XIX века, барское имение в лесах центральной России. Дочь лесничего — Ольга Скворцова (Галина Беляева) — красивая девушка 19 лет. По первому впечатлению Оленька естественна и легка, как «ангел во плоти», однако позже выясняется, что она по-житейски расчётлива и тщеславна. В неё влюбляются трое немолодых мужчин, которые живут в усадьбе и окрестностях: 50-летний мрачноватый вдовец Урбенин (Леонид Марков), ещё более старший во возрасту, но моложавый и игривый граф Карнеев (Кирилл Лавров) и статный красавец, 40-летний судебный следователь Камышев (Олег Янковский). Ольга, желая избавиться от нищеты, без любви выходит замуж за управляющего имением — дворянина Урбенина. В день своей свадьбы она убегает с торжества и признаётся в любви Камышеву, однако отказывается уехать с ним. В душе Камышева — высокого, широкоплечего, изысканно одевающегося мужчины, вспыхивают страсть и ревность, он тайно надеется, что ему удастся склонить выбор Ольги в свою пользу. Та рассчитывает, что Камышев богат и с ним можно будет вырваться из бедности, однако скоро узнаёт, в каких непритязательных условиях живёт её возлюбленный. После этого разочарования Ольга становится сожительницей весельчака — графа Карнеева, в то время как её законный муж Урбенин медленно спивается и деградирует в городе.

Во время осенней охоты и пикника у Ольги происходит драматическое объяснение с яростно ревнующим Камышевым, а через несколько минут в глубине лесной чащи при загадочных обстоятельствах Ольга получает огнестрельное ранение. От большой кровопотери юная женщина спустя пару дней умирает, так и не сообщив следствию, от кого именно она потерпела нападение на охоте. Подозревают и ссылают на каторгу её мужа Урбенина, там спустя четыре года его ждёт смерть. Терзаемый муками совести, Камышев пишет повесть о драматических событиях и представляет её для публикации в журнал. После прочтения повести Камышева проницательному редактору становится понятно, кто является истинным убийцей Ольги.

Свадебный вальс из фильма

Помимо самого фильма, самостоятельным и широко известным произведением искусства стал звучащий в нём вальс композитора Евгения Доги. Для создания свадебного вальса и тревожной фоновой музыки режиссёр Эмиль Лотяну пригласил своего давнего друга и земляка, с которым он ранее плодотворно сотрудничал в нескольких картинах, наиболее известная из которых «Табор уходит в небо». В фильме же по повести Чехова «Драма на охоте» с его поэтичным и трагическим сюжетом композитора Догу ждал невероятный успех.

Романтический вальс из мелодрамы композитор написал в подмосковной усадьбе Валуево, импровизируя на фортепиано, за одну летнюю ночь. Услышавшая и станцевавшая его первой исполнительница главной роли Галина Беляева, как и все на съёмочной площадке, подумала, что звучит ранее неизвестная классика из далёкого прошлого, — и была ошеломлена, узнав, что произведение оригинальное, только что сочинённое. Торжественный, неуклонно возрастающий по накалу, и в то же время волнующий, полный тревожных предчувствий вальс сильно добавил картине эмоциональной выразительности, способствовал необыкновенной популярности мелодрамы Лотяну, которого многие критики упрекали за слишком вольное обращение с литературным материалом и нарочитые цыганские мотивы. В результате альянса режиссёра и композитора фильм стал самым зрелищным и успешным в прокате среди экранизированных произведений Чехова. Вальс ждала своя самостоятельная жизнь: он стал культовой любовной мелодией, многие молодожёны выбирают его для своего первого свадебного танца, музыка часто звучит по радио и ТВ. «Чувствовал эту славу и я: никогда не забуду огромный хвост очереди в музыкальном магазине на Садовом кольце, где продавали пластинки с музыкой к фильму «Мой ласковый и нежный зверь» — вспоминал впоследствии композитор.

Вальс из фильма востребован на массовых театрализованных постановках, музыкально иллюстрировал открытие Олимпиад 1980 года в Москве и 2014 года в Сочи. Мелодия уверенно «пошла в народ», исполняется не только профессионалами, но и уличными музыкантами, звучит в подземных переходах, на станциях метро и на улицах, её часто используют хореографы и спортсмены для постановки балетных и танцевальных номеров как на паркете, так и на льду. Произведение Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» называют самым известным в мире киновальсом. Также в 2014 году, в соответствии со специальным решением ЮНЕСКО, вальс Доги признан одним из 4-х музыкальных шедевров XX века.

В ролях

• Галина Беляева — Ольга Скворцова (Урбенина)
• Олег Янковский — Сергей Петрович Камышев
• Кирилл Лавров — граф Алексей Юрьевич Карнеев
• Леонид Марков — Пётр Егорович Урбенин
• Светлана Тома — цыганка Тина
• Григоре Григориу — Полихроний Аркадьевич Калидис
• Василий Симчич — Николай Скворцов
• Олег Фёдоров — издатель (озвучивает Александр Белявский)
• Виктор Лазарев — гость на свадьбе
• Вадим Вильский — доктор
• Евгений Марков — гость на пикнике
• Мария Зорина — Сычиха

Съёмочная группа

• Автор сценария: Эмиль Лотяну
• Режиссёр: Эмиль Лотяну
• Оператор: Анатолий Петрицкий
• Художник: Борис Бланк
• Композитор: Евгений Дога
• Ассистент режиссёра: Бахытжан Канапьянов

Примечания

В Викитеке есть полный текст повести «Драма на охоте»

Ссылки

• Полная версия фильма [youtube.com/watch?v=IQhBo9Pz0rw&hd&hl=ru «Мой ласковый и нежный зверь»] на YouTube (Проверено 29 августа 2012)

Отрывок, характеризующий Мой ласковый и нежный зверь

– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.