Мокий Амфипольский
Моки́й Амфипо́льский (греч. Μώκιος ὁ Ἀμφίπολις; лат. Mocio Amphipolitanae; ум. 288 или 295) — христианский священномученик. Почитаемый в Православной церкви, его память 11 (24) мая; и Католической церкви, его память 11 мая и 24 мая.
Мокий родился в Риме, в семье благородных и богатых родителей. Отец Мокия — Евфратий, а мать — Евстафия. Мокий переселился жить в Фракию, в город Амфиполь, где был христианским священником. Будучи священником ревностно проповедовал среди язычников, убеждая их отказаться от идолопоклонства и прийти к истинной вере Христовой. Во время празднования в честь Диониса анфипат Лаодикий приносил жертву богу, пришел Мокий и на глазах у всех перевернул алтари и рассыпал ладан. По приказу анфипата Лаодикия священника Мокия арестовали и повесили на дереве, на котором его строгали железными когтями. Согласно Синаксарю, после чего Мокий был ввергнут в раскаленную печь, где остался невредимым, а пламенем, вышедшим из печи, был сожжен анфипат Лаодикий и с ним 9 человек. Фаласий посадил Мокия в тюрьму. Вновь назначенный и прибывшей анфипат Максим, предложил отказаться Мокию от веры в Иисуса Христа, а затем продолжил мучить Мокия. Анфипат подверг Мокия колесованию, затем поместил мученика на растерзание зверям. Мокий остался невредим. После этого анфипат отправил Мокия во Фракию, в город Перинф к архонту Филиписию. Из Перинфа Мокия отправили в Византий, где его казнили — отрубили голову. Тело Мокия сохранили христиане.
Император Римской империи Константин Великий в 324 году, после побед в междоусобных войнах, разворачивает в существовавшем с VII века до н. э. как греческая колония городе Виза́нтии крупнейшее строительство. В числе построек Константина был и великолепный храм в честь священномученика Мокия. В этот храм были помещены мощи Мокия, позднее, после 530 года, и мощи Сампсона. Память в честь священномученика Мокия совершалась в Преполовение, а позднее в числе — 11 мая, под этой датой оно помещено в Менологий Василия II (иллюстрированный византийский манускрипт конца X века). Мокию посвящена служба, которая помещена в Минею, она называется «Обновление Царяграда и святаго священномученика Мокия» (греч. «Ἀνάμνησις τῶν γενεθλίων, ἤτοι τῶν ἐγκαινίων τῆς Κωνσταντινουπόλεως, καὶ τοῦ Ἁγίου Ἱερομάρτυρος Μωκίου» — Воспоминание празднования обновления Константинополя и святого священномученика Мокия), служба состоит из трёх стихир на «Господи воззва́х», тропаря, канона, седальна четвёртого гласа; кондака и икоса восьмого гласа.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мокий Амфипольский"
Литература
- [sobornik.ru/text/prolog/prolog03-05/page/prolog05-11.htm Пролог. 11 мая]
- [www.synaxarion.gr/gr/sid/3101/sxsaintinfo.aspx ΜΕΓΑΣ ΣΥΝΑΞΑΡΙΣΤΗΣ 11 Μαΐου. Ὁ Ἅγιος Μώκιος ὁ Ἱερομάρτυρας]
- [books.google.ru/books?id=68YUAAAAQAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 117 col. 449]
- [glt.xyz/texts/May/11.uni.htm Τῌ ΙΑ' ΤΟΥ ΑΥΤΟΥ ΜΗΝΟΣ ΜΑΪΟΥ Ἀνάμνησις τῶν γενεθλίων, ἤτοι τῶν ἐγκαινίων τῆς Κωνσταντινουπόλεως, καὶ τοῦ Ἁγίου Ἱερομάρτυρος Μωκίου.]
- [azbyka.ru/days/assets/upload/minei/05/minea_05_11.pdf Обновление Царяграда и святаго священномученика Мокия]
- [archive.org/stream/actasanctorum15unse#page/n667/mode/2up Acta Sanctorum vol 15. May part 2 (May 5-11). p. 621 (669)]
Отрывок, характеризующий Мокий Амфипольский
– Как же с, уж он давно ждет.Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
