Мокни

Мокни (англ. Mockney, to mock «высмеивать», «издеваться» + cockney «кокни») — искусственный акцент и манера речи, нацеленная на имитацию английского диалекта кокни, присущего представителям лондонского рабочего класса. Мокни также называют человека, говорящего с данным акцентом. Типичный мокни — представитель из высшего среднего класса.

Люди, говорящие на мокни, обычно следуют правилам стандартной английской грамматики, тогда как носители кокни часто пренебрегают ими и используют непринятые формы, например, двойное отрицание.

Особенности

Согласно Оксфордскому словарю английского языка, слово «мокни» было в первый раз использовано в печати в 1967 году.

Мокни — искусственный акцент. В основном акцент используется актёрами при игре в театре или кино, энтузиастами для развлечения или преступниками, чтобы показаться «круче» или продемонстрировать свой уличный авторитет. Обычные люди используют мокни, чтобы произвести на собеседника ложное впечатление: убедить, что они родились в небогатой семье и добились всего сами, с помощью своих врождённых талантов или способностей, а не связей, образования или других средств, характерных для привилегированного слоя общества. Брит-поп группе Blur приписывают «шарм простого, пацанского мокни». Мика Джаггера часто считают первым из современных знаменитостей, кто преувеличивал собственный местный акцент, чтобы стать популярнее.

Одна из социолингвистических причин усвоения людьми новых диалектов — их престижность. Людям более свойственно перенимать речевые особенности (включая акцент, словарный запас, диалект или даже язык), которые они считают «престижными».

Приспособления в общении (вверх или вниз по идиолекту) проявляется во многих случаях социального взаимодействия людей. Говоря знакомым обоим тоном или со знакомой интонацией, люди обычно располагают друг друга к непринуждённой беседе. Говоря же более вежливо и официально, один из собеседников как бы возвышает себя над другим, и данный подход может быть использован при обвинении кого-либо. Например, в речи обвинителя в суде применяется более формальный стиль речи и особый юридический лексикон. Мокни же предназначен для, напротив, понижения социально-экономического статуса говорящего перед остальными.

Известные носители

Мокни владеют многие знаменитости. К ним относятся:

• Майк Скиннер
• Деймон Албарн (Blur, Gorillaz)
• Тим Лавджой
• Лили Аллен
• Найджел Кеннеди
• Кейт Нэш
• Гай Ричи
• Джейми Оливер
• Джонни Вон
• Джордж Осборн

См. также

• Received Pronunciation
• Социолингвистика
• Маммерсет
• Функциональный стиль речи
• Престиж (лингвистика)

Ссылки

• [www.telegraph.co.uk/opinion/main.jhtml?xml=/opinion/2005/10/08/do0801.xml&sSheet=/opinion/2005/10/08/ixopinion.html Mockney’s glottal-stopping strains], из газеты The Daily Telegraph
• [wn.com/Mockney Mockney at wn.com]

Источник

• [web.archive.org/web/20060410154410/www.cbc.ca/arts/music/thestreets.html Wot’s He Sayin’? British pop reclaims its accent].

Отрывок, характеризующий Мокни

– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.