Мокшень кой

Мокшень кой — традиционная религия мокшан. Сформировалась на основе язычества, в прошлом испытавшего влияние раннего маздеизма и, позже, народного христианства.

Боги

Главным богом является Шкай, называемый также Шкабаваз — Верховный бог, обитающий на небе, возглавляет всех небесных и низших богов. Его противником является Идемявозь.

Из других богов и духов у мокшан можно назвать:

• Кардазава — божество-хранительница двора
• Кардазонь кирди — божество-хранитель двора
• Юрхтава — богиня рода, клана и очага
• Велень кирди юрхтава — божество-хранительница села
• Якшамава — богиня холода
• Якшаматя — бог холода
• Вазава — божество-хранительница скота
• Вармава — богиня ветров
• Вармань кирди — бог ветров
• Вирява — божество-хранительница леса
• Виряля — божество-хранитель леса
• Ведява — божество воды, ундина
• Ведяля — божество воды, водяной
• Аша кал — Белая рыба
• Аша локсти — Белый лебедь
• Аша келу —Белая берёза
• Тумашкай — Бог дуба
• Лепешкай — Бог ольхи
• Атямшкай — Бог грома
• Солтан — бог-держатель Земли
• Толава — богиня огня
• Ковава — богиня Луны
• Коватя — бог Луны
• Масторатя — бог подземного мира
• Модава — божество земли
• Кудава — божество дома

В современное время моления производятся богам:

• Шкай
• Акша келу
• Акша локсти
• Акша кал
• Тумашкай
• Лепешкай

По характеру моления также различаются на:

• случайные моления (например, о дожде)
• общинные — крупные праздники (Акша келу, Акша кал, Роштува и др.)
• частные (семейные) — свадьба, рождение детей, похороны и др

Моления

Общинные моления (озкст) и случайные моления (озондомат) проводятся в определённых местах, в соответствии с традиционным календарём или при определённых обстоятельствах (засуха, мор). Общинные моления проводят, как правило, в священных рощах (репеште), а также на лугу, в оврагах (озондома лотка) или в доме. В местах, называемых кереметь, проводятся моления недобрым богам. Кереметь располагают на лесистом берегу реки, там где поблизости растут священные деревья иняру шуфтт: берёза, дуб, осина. Поминовение предков Атянь пъшкядема проводят на берегу реки в густом ивняке, такое место прежде называлось ямкаль. Моление проводят пожизненно избираемые жрец инятя и жрица ёнцава (в прежние времена -имбаба), моления в доме — глава рода. Все священные предметы хранятся в доме иняти. К ним относятся священные ковши (иняру кечет), священная бочка (иняру парь), бочка для пожертвований (озкспарь), глиняные сосуды для приготовления молитвенных напитков поза и пуре, священное вёсельце (иняру миле) для помешивания напитков во время приготовления, жертвенный нож (иняру пеель) и другие, используемые только во время моления. В помощь иняте избирают троих старейшин «пурень тии атят», приготовлявших молитвенный напиток пуре. Инятя выдаёт им озкспарь и они приступают к сбору пожертвований (денег, а также зерна, мёда, яиц, масла) со всех участников в канун моления. Отказываться от внесения пожертвования считается грехом (пеже). За три дня до моления избирают трёх палонь пидихть, которые будут готовить жертвенное мясо. Инятя выдаёт им жертвенный нож, которым они будут разрезать жертвенное мясо и раздавать молящимся. За один день до моления избирают трёх ямонь кирдихть — кашеваров, которые будут готовить жертвенную кашу. Инятя выдаёт им священные ковши (их бывало 40, 50 или 100), в них ямонь кирдихть будут накладывать жертвенную кашу и раздавать молящимся. Инятя объявляет время начала моления. Во время моления инятя не приносит жертв и не поёт гимнов (озксмора) отдельно от других, но руководит общим пением озксмора. Самим ходом моления руководит ёнцава. Иняте первому подносят священный ковш («иняру кече») с молодым медовым пивом пуре, предназначенным для жертвенного подношения, затем из него пьют все молящиеся. Об окончания моления объявляет инятя, после чего все молящиеся расходятся по домам. Моленья также производятся священным деревям, священным камням.

• Юрхтонь озкc — домашнее, о семье и очаге
• Айгор озкс — о лошадях
• Лисьмонь озкс — у родника
• Келувонь озкс — у священного дерева — березы
• Тумонь озкс — у священного дерева — дуба
• Пяшень озкс — у священного дерева — липы
• Пичень озкс — у священного дерева — сосны
• Сувафтомань озкс — на лугу, весной, перед выгоном скота на пастбища
• Веле озкс — о селении
• Юрхтава озкс — о доме и очаге
• Видемозкс — на сев озимых
• Пакся озкс — о поле
• Варма озкс — о ветре
• Лайме озкс — о луге
• Пизем озкс — моление о дожде во время засухи
• Тракс озкс — о коровах
• Сараз озкс — о домашней птице
• Атянь пъшкядема — день поминовения предков, проводят на берегу реки, в ивняке. Варят кашу. В тяжёлое время режут ягнят, варят мясо, призывают предков оказать помощь и покровительство.
• Од тол — Новый огонь. Очищение огнём в случае беды или мора. Ряженые женщины запрягаются в плуг и опахивают село кольцом. Во всех домах, в каждой печи заливают огонь. Все собираются на моление во время которого путём трения разжигают новый огонь. После моления этот огонь разносят по домам.

Праздники

В прежнее время подготовкой и проведением праздника (ила) руководил жрец озатя, избиравшийся из старейшин не моложе 70 лет. Ему назначались 12 помощников (лезды), избиравшиеся из числа самых достойных и уважаемых мужчин общины. На большие праздники всегда зажигалась священная свеча Салтан штатол («Свеча Золтана»). Свеча делалась из воска до 2 метров в высоту и более полуметра в диаметре. Считалось, что в основе этой свечи, свеча, которая однажды упала с неба и была зажжена самим Богом Шкабавазом. Эта свеча ставилась на озондома парь — закрытую священную бочку, в которую в канун праздника собирают праздничные пожертвования.

• Оцю Сёра — проходит после весеннего сева. Прежде место праздника окапывали по кругу сохой, чтобы оградить домашних животных от мора. Это кольцо вокруг места праздника называлось «перьф копорема».
• Очижи
• Акша келу — совпадает с Днем Святой Троицы. В этот день проходит соревнование по борьбе на поясах «Акша келу».
• Акша кал
• Роштува

Жертвоприношения

В жертву богам приносится мясо жертвенных животного (ляба), которое называется молитвенным (озондомбал). Во время домашних молений жертвенное животное режут во дворе, у жертвенного камня кардаз сярхка, там же, в яму у камня выливают кровь животного. После молитвы небольшая часть жертвенного мяса кладётся на порог дома. Прежде для жертвоприношений использовался священный нож иняру пеель, сделанный из камня. Использовать его по другому назначению или доставать в обычный день считалось грехом. Во время общего моления этот нож носит за своим расшитым поясом инятя, во время домашнего — глава рода.

Священная одежда

Инятя — жрец на молении или озатя — жрец на празднике прежде обязательно облачались в просторную и длиннополую белую одежду панар, надеваюмую через голову, она стягивалась на поясе специальным расшитым разноцветными письменами священном поясе («иняру каркс»). Панар шили из льняной или конопляной ткани. В прежнее время все молящиеся надевали «панар» во время моления.

Культ предков

В древности умерших хоронили в лубе (кер), в который заворачивали тело и подвешивали на дереве, такое захоронение называлось урля или уркспря. В более позднее время хоронили на лесном кладбище (калмакужа). Из четырёх рядом растущих деревьев делали сруб и помещали его на образовавшиеся высокие пни. На срубе делалась крыша, внутрь помещали тело умершего в лубе. В период насильственного крещения калмакужат были сожжены. После этого погребение стало подземным. Похоронный обряд всегда был неразрывно связан с молениями (озкст), что подтверждают моления-поминовения весной и осенью на кладбище, сохранившиеся до сегодняшнего дня. Умершие рассматривались как живущие в ином, загробном мире, они становились духами-покровителями живых. Их можно было призывать на помощь, они могли гневаться. Умершие могли умереть не единожды. Уважаемые старцы, считались святыми (иняруфт), так они пережили «смерть вторую». После извещения о смерти к покойному начинали приходить родственники, соседи и знакомые люди, все приносили в дар ему хлеб, блины, пуре, деньги и клали всё на отдельный стол. Избранный из рода для ночного бдения ве ваны (для умершего мужского пола — мужчина, для умершей женского пола — женщина), а позднее сам пришедший сообщал покойному о приношении, при каждом сообщении все кланялись умершему. Деньги скоблили над его телом, негромко приговаривая: «Вот тебе деньги, делай на них всё, что захочешь, пойдёшь, может быть, на беседу, на свадьбу, поворожи за нас, живых.» Так же, скобля монеты, обращались к ранее умершим родственникам: «Родители, дедушки, бабушки! Вот мы посылаем вам 40 фунтов серебра, 40 фунтов меди, полную коробку табака, и т. д.» Рядом с покойным ставят воду («чтобы душа умылась»), в неё прежде бросали монету, чтобы задобрить душу покойного, и клали лепёшку («чтобы душа поела»). Ночью избранный из рода покойного оставался на ночное бдение (ве ванома) у тела. Звали обмывальщиков («штайхть»). Никому кроме штайхть в прежнее время к телу, гробу (лазкс), щепе от гроба, вещам покойного прикасаться нельзя было из-за опасности заболеть «трупной болезнью» (шопача наркоть). Воду после обмывания, щепки от гроба и мусор выносят подальше от дома. После обряжения покойника близкие родственники начинали причитания (явсемат) по умершему (причитания по мужу начинала супруга, по детям — их мать, по родителям — дочь). Если причитывать некому — нанимают плакальщиц («ольксихть»). Все причитывали определённые причитания, обязательно с большой эмоциональной силой, поэтому все присутствующие невольно плакали. Причитания продолжались до вечера. Второй этап причитаний проходил после внесения в дом гроба, положения покойного в гроб, на второй день после смерти (у богатых — на третий). Кульминация плача наступает перед выносом гроба. Все присутствующие прежде падали на колени и просили прощения у покойного и его покровительства. После выноса гроба из дома все останавливались и обращались к предкам с просьбой принять к себе нового человека, а живым послать здоровья. Перед домом накрывали стол и ставили гроб рядом со столом. После этого переходили к третьему этапу причётов. Все родственники и любившие покойного также выносили перед домом накрытые столы на пути следования процессии с гробом, у которых все останавливались. Перед тем как хоронить также нужно было принести жертву — «откуп места» (вастонь идема) — бросить монеты в изголовье будущей могилы. Плакальщицы исполняли последний этап причитаний. В прежнее время плачи делились на девять этапов:

• первый — после наступления смерти
• второй — при обмывании
• третий — при положении в гроб
• четвёртый — при прощании в доме
• пятый — при выносе тела
• шестой — при проводах незакрытого гроба
• седьмой — при последнем прощании
• восьмой — при закрытии гроба
• девятый — при опускании гроба в могилу

После проводов покойного (кучмолият) и похорон (калмама), во время которых полагалось молчать, при возвращении все пели гимны (озксморот), которые исполняются на ночной рождественский праздник Роштува, на свадьбах и новосельях. Во дворе дома разводят большой костёр к которому подходят все вернувшиеся с кладбища, во многих местах — подходят к печи. Всем, кто боится мёртвых всегда предлагалось подойти к огню или заглянуть в печь, так как огонь несёт в себе очистительную силу. Все собираются на поминовение (лятфтамат) в доме покойного. На это время избирают вастозай — человека, который должен будет «замещать» покойного, он должен иметь сходство с покойным. Его одевают в одежду, принадлежавшую покойному, сажают на место покойного, задают вопросы о том, как ему живётся в другой жизни. Вастозаю полагается отвечать на вопросы и хвалить жизнь покойного, говоря, однако, от третьего лица («У него и там хороший достаток». «У вашего и там всё хорошо».). После поминовения в доме возвращаются на кладбище с угощениями и напитками. Всё это надлежит съесть на кладбище, отделив часть в жертву покойному. После этого с покойным все прощаются и просят «не приходить без зова». На третий день родственники приходили на кладбище и просили Модаву «принять и не выпускать покойного». На поминальные трапезы на 3, 9, 20 и 40 дни и в день озкса поминовения предков (Атянь пъшкядема ши) в дом приглашают родственников и самого покойного обращаясь с молитвой-обращением в сторону кладбища. На трапезе снова присутствует вастозай, который рассказывает о том, что у покойного всё хорошо в его «другой жизни». Трапеза длится до утра, после чего всех, и также, обращаясь к незримо присутствовавшему покойному, провожают по домам. Незамужних девушек и юношей хоронили в свадебной одежде, так как в другой жизни им предстояло выйти замуж или жениться. Обмывать их приглашали глубоких стариков (для девушек — старых женщин, для юношей — стариков).

См. также

• Мокшане
• Мокшанская мифология

Литература

• Жиганов М. Ф. 1961. К истории мордовских племен в конце 1 тысячелетия н. э. // Советская археология, # 4. Зеленин Д. К. 1937. Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов. М.: Л.
• Harva, U. 1952. Die religiosen Vorstellungen der Mordwinen. Helsinki.
• Минх А. Н. 1892. Моляны и обряды мордвы Саратовской губернии // Этнографическое обозрение. # 4.
• Мельников П. И. /Андрей Печерский/. 1981. Очерки мордвы. Саранск.
• УПТМН, т.7, ч. 2, НИИЯЛиЭ, Саранск, 1979
• УПТМН, т.7, ч. 3, НИИЯЛиЭ, Саранск, 1981
• Смирновъ И.Н. Мордва. Историко-этнографическiй очеркъ, Казань, 1895
• Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1998
• Е. Н. Мокшина. Историография религиозной жизни мордовского народа//"Регионология" №4 2012
• [www.folklore.ee/rl/folkte/sugri/mordva/ersa/myto2/koi-8/ Татьяна Девяткина, Мокшэрзянь мифологиясь, Тартунь университет, 2002, ISBN 9985-867-24-6]

Отрывок, характеризующий Мокшень кой

– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.