Молитва о гетмане Мазепе

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Молитва о гетмане Мазепе (фильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Молитва о гетмане Мазепе
Молитва за гетьмана Мазепу
Жанр

исторический фильм

Режиссёр

Юрий Ильенко

Продюсер

Юрий Ильенко

Автор
сценария

Юрий Ильенко

В главных
ролях

Богдан Ступка
Олег Драч
Людмила Ефименко
Никита Джигурда

Оператор

Юрий Ильенко

Кинокомпания

Киностудия имени Александра Довженко

Длительность

154 мин.

Бюджет

12,5 миллионов гривен

Страна

Украина Украина

Год

2001

IMDb

ID 0323279

К:Фильмы 2001 года

«Молитва о гетмане Мазепе» (укр. «Молитва за гетьмана Мазепу») — украинский полнометражный художественный фильм 2001 года, снятый на киностудии имени Довженко режиссёром Юрием Ильенко. Мировая премьера фильма состоялась в 2002 году на Берлинском кинофестивале[1]. Фильм принимал участие во внеконкурсной программе и вызвал дискуссию о присутствии в нём националистических тенденций и его антироссийской направленности[2].





Сюжет

Пётр I врывается в церковь, где похоронен гетман Мазепа, и начинает разрушать его могилу с криком: «Вылезай! Где ты там, а?» Неожиданно из гроба появляется рука Мазепы, которая хватает Петра за горло и начинает душить. Мазепа восстаёт из мёртвых и предлагает Петру вспомнить, «как всё начиналось». Гетман непоследовательно проводит зрителя через события своей жизни: участие в Крымских походах князя Голицина, присяга Петру во время стрелецкого бунта и конфликта с царевной Софьей, постепенное восхождение к власти и интриги. Потом мы видим сцены казни генерального судьи Кочубея, который пытался донести царю на Мазепу, сцена анафемы Мазепы, разорение Батурина, Полтавской битвы, где Мазепа ведёт заочный диалог с Петром I о судьбе Украины. Зритель видит картины победы и торжества России. Царь, опомнившись после трёхдневного загула, понимает, что упустил шведского короля и гетмана, и посылает за ними погоню. Мазепа бежит. Перед смертью Мазепе являются и его соратники, и те, кого он послал на смерть. Мазепа умирает.

Отзывы

Юрий Ильенко в интервью газете «Известия»: «Мой Мазепа — не предатель, он не участвовал в Полтавской битве, а провозгласил нейтралитет, не пошёл ни за Петром, ни за Карлом. Это кино не имеет отношения к планам украинизации страны. Я вообще не понимаю, что это слово означает. Украина получила независимость благодаря России, которая первой провозгласила себя отдельным государством. Киеву оставалось сделать то же самое. Шлейфы рассуждений об этом также странны, как и «украинизация». Я вырос среди московской шпаны в районе Сукова болота…»[3]

Сергей Макеев, российский писатель и журналист, говоря о сюжете фильма, констатирует, что в картине кровь течёт рекой, головы рубят, как капусту, жена Кочубея мастурбирует с отсечённой головой мужа, а Петр I насилует солдат. В фильме есть «символический» эпизод: царь стоит над могилой Мазепы, вдруг из-под земли появляется рука гетмана и хватает Петра за горло[4].

Светлана Хохрякова, российский кинокритик, так описывает сюжетную линию фильма: «Мазепу сыграл Ступка, актер милостью Божьей. А Петра — самый настоящий статист, беспомощный в кадре, нелепо вращающий глазами — даже для вертепа это перебор. Неравное партнёрство. В трактовке образа Мазепы шли от Льва Толстого, оставившего писания о том, что с Петра начинаются ужасы русской истории: беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь губит людей, распутничает, мужеложствует, разоряет Россию. Мазепа — дьявол во плоти, исчадие ада, гений зла, легко меняющий свои личины. И в фильме мы его видим в исполнении разных актеров, в том числе и сына Ступки — Остапа. Этот Мазепа великий лицедей. Он жив и мёртв, жив даже после смерти, поскольку деяния его из истории не изъять. Он многолик, словно Будда. Он непотопляем и неуловим. Он плавает в гробу среди сотен убиенных людей, среди моря трупов. Все это откровенные, заведомые муляжи. И режиссёр не стремится к правдоподобию. Это не входит в его намерения. Всё неправда, папье-маше, опера, грандиозный, откровенный театр, в котором и сам Ильенко — актёр. В облике маршала Жукова, опять-таки неправдоподобном, в одеждах, годящихся для шоу, кабаре, вертепа, появляется на краткий миг, чтобы подвести какой-то итог прошлому. А потом Ильенко предстаёт самим собой, как участник съемочной группы, снимающий неузнаваемую Раису Недашковскую в отвратительном обличье старой, грудастой ведьмы. Меры не хватает. Эротические сцены и вовсе за гранью фола, их так много, они однообразны и часто отвратительны»[5].

По словам Галины Скляренко, «фильм Юрия Ильенко затрагивает тему, которая является наиболее актуальной для современной украинской культуры. Это тема ценностей, разведённых с реальностью»[6].

По словам Василия Анисимова (Пресс-служба Украинской Православной Церкви Московского Патриархата): «Всё, что в бедствующей державе смогли наскрести, бросили на производство фильма „всех времён и народов“, который должен был потрясти весь мир (в рекламном проспекте в нём всё именуется „гениальным“). Посвящён он был, разумеется, „гетману“ и назывался „Молитва за Мазепу“. Сюжет картины взят из мифологии „Истории руссов“, это „фильм-катастрофа“ Украины и её героического олицетворения — гетмана Мазепы. „Людожеры-москали“ во главе с царём Петром, который представлен гомосексуалистом, с маниакальной ненавистью распинают, истребляют украинцев, включая женщин и детей, преследуют опального гетмана даже после смерти. В рекламном проспекте идеология картины выражена в красочной географической карте Европы, которая представлена в виде распахнутой женщины, где Украине отводилось то самое место, которое „все хотят поиметь“. Столь смелое художественное осмысление места нашей страны в Европе вызвало шок даже у заядлых русофобов. Люди понимали, что Украина — не Россия, но и отнюдь не то, что подразумевают авторы картины. Несмотря на многомесячную бурную пиар-кампанию, „великий фильм“ с треском провалился. Картину отправили на Берлинский кинофестиваль, однако там её показали лишь в категории фильмов для людей нетрадиционной сексуальной ориентации»[7].

Роман Шпорлюк, профессор кафедры украинской истории им. Грушевского, Гарвард: «По моему мнению, фильм интересный и захватывающий. „Молитва…“ является значительным достижением мирового уровня. От фильма не следует ожидать исторической достоверности. Он не иллюстрация к учебнику по истории. Даже ребёнок знает, что Пётр не мог, например, разговаривать с Мазепой за обеденным столом в разгаре Полтавской битвы. „Молитва…“ — это продукт творческого воображения, это рефлексии над определёнными постоянными темами и закономерностями украинской истории, такой, какой мы её воспринимаем, в частности над проблемой национальной солидарности и преданности делу. Здесь стоит вспомнить критические слова Мазепы, когда он с грустью, хотя и без особого удивления, перечисляет полки, не появившиеся на поле боя или перешедшие на сторону врага. В ещё более драматичной форме та же идея звучит в монологе Карла XII, когда он говорит, что он — король шведов, а не наёмников без национальной тождественности (аллюзия на поведение украинцев).

Я бы не сокрушался тем, будет ли у этого фильма коммерческий успех. Здесь следует вспомнить, что первое исполнение одной из самых популярных опер всех времён „Кармен“ в Париже оказалось полным фиаско, а её композитор Жорж Бизе умер, так и не узнав, что его опера не была такой уж плохой. Доказательством успеха этого фильма является то, что он не оставляет зрителя равнодушным. Фильм провоцирует, зажигает, злит, вызывает желание досмотреть до конца. И если автору удается добиться, чтобы зритель смотрел его произведение в течение почти трёх часов, даже если в конце ему скажут, что фильм ужасный, он уже победил»[8].

Федериго Арджентьери, профессор политологии, университет Джона Кебота, Рим (Италия): «Фильм не является антироссийским. Он направлен против гегемонистических, империалистических посягательств России на Украину. Совершенно очевидно, что его можно отнести к сегодняшней ситуации, когда Москва, кажется, смирилась с идеей потери балтийских государств, но зато пытается получить больший контроль над Украиной»[8].

Прокатная судьба

На Украине фильм ни разу не был показан по телевидению, не был выпущен на видео[9]. Фильм также не был продан для показа за границей.

Версии

В октябре 2010 года в рамках «Недели кино Юрия Ильенко» в Киеве была показана новая версия, созданная режиссёром незадолго до его смерти. «Среди изменений — многоканальный звук, сокращение хронометража и появление закадрового комментария автора, который дает объяснение относительно исторического контекста событий фильма, а также истории создания фильма»[10].

Актёры

Интересные факты

  • В польском городе Иньско на XXIX кинофестивале фильм получил награду «Золотая рыбка из Иньска 2002»[11].
  • На Берлинском кинофестивале 2002 года фильм вызвал дискуссию о присутствии в нём националистических тенденций и его антирусской направленности[2].
  • На кинофестивале в Висбадене, на котором фильм не завоевал никаких призов, Юрий Ильенко сказал, что его «фильм — фантасмагорический сон о кровавом празднестве трёх величайших видений европейской культуры: царя Петра Первого, шведского короля Карла XII и гетмана Мазепы»[2].
  • Берлинский кинофестиваль, из описания сюжетов фильмов: «Ещё дальше в историю уходит украинский фильм „Молитва о гетмане Мазепе“ … перед глазами Мазепы, чувствующего приближение своей смерти, проносится вся его бурная жизнь: безрассудное насилие и любовные истории, политические мистификации и интриги. В его воспалённой фантазии всё смешивается между собой: его любовь к крестьянке Мотре и однажды сожжёное чучело, похожее на него. Жестокость атамана Серко, к которому он попал в плен, когда пытался украденных женщин доставить в гарем крымского хана…»[12]

См. также

Напишите отзыв о статье "Молитва о гетмане Мазепе"

Примечания

  1. [www.berlinale.de/de/archiv/jahresarchive/2002/02_programm_2002/02_Programm_2002.html#section553 Программа Берлинского кинофестиваля 2002.]  (нем.)
  2. 1 2 3 [www.deutsches-filminstitut.de/goeast_2002/content/deutsch/filme/das_gebet_fuer_hetman_mazepa.htm Висбаденский кинофестиваль 2002 года]  (нем.)
  3. Газета «Известия», № 177, 20.09.2000
  4. [www.cripo.com.ua/index.php?sect_id=2&aid=22652 Взлёт и падение гетмана Мазепы]
  5. [www.kultura-portal.ru/tree_new/cultpaper/article.jsp?number=386&rubric_id=204&crubric_id=100414&pub_id=303346 Фильм «Молитва о гетмане Мазепе» Юрия Ильенко // Культура Портал]. [archive.is/CISh Архивировано из первоисточника 3 августа 2012].
  6. [politikhall.com/?page=filing&a_id=382 Политик HALL]
  7. Василий Анисимов. [pravoslavye.org.ua/2008/01/vasiliy_anisimov_o_sindrome_getmana_mazepi/ О синдроме гетмана Мазепы.] (рус.)
  8. 1 2 Юрій Шевчук. [ktm.ukma.kiev.ua/show_content.php?id=383 «Молитва за гетьмана Мазепу» в Гарварді] (укр.) // «Кіно-Театр» : журнал. — 2005. — № 1.
  9. Оксана Жила. [www.chasipodii.net/article/3757/ У свідомості більшості українців наше кіно мертве] // Час i Подiї
  10. [kinote.info/articles/3711-nedelya-kino-yuriya-ilenko-v-kieve «Неделя кино Юрия Ильенко» в Киеве]
  11. 1 2 [www.podrobnosti.ua/culture/movies/2002/11/15/41639.html Состоялась украинская премьера фильма «Молитва о гетмане Мазепе»]
  12. [www.berlinale.de/external/de/filmarchiv/doku_pdf/20022470.pdf Берлинский кинофестиваль 2002 года]  (нем.)…der angesichts seines nahen Todes noch einmal Stationen seines stürmischen Lebens an sich vorbeiziehen lässt: Abenteuer voll tollkühner Gewalt und Liebesgeschichten, politische Mystifikationen und Intrigen. In seinen Fieberfantasien gerät alles durcheinander: seine Liebe zu der jungen Bäuerin Motrja und eine einstmals verbrannte Strohpuppe mit seinem Ebenbild. Die Grausamkeiten des Ataman Sirko, der ihn als jungen Mann festnahm, als er Frauen gegen ihren Willen in den Harem des Krim-Khans bringen wollte…

Ссылки

  • [www.ktm.ukma.kiev.ua/show_content.php?id=84 «Молитва за гетьмана Мазепу»: Фрагменти відгуків]  (укр.)
  • Брюховецька Ольга. [www.ktm.ukma.kiev.ua/show_content.php?id=86 Як молитися молотом, або (Де)конструкція міфів]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Молитва о гетмане Мазепе

Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.