Молот и крест

Молот и Крест
The Hammer and the Cross
Жанр:	альтернативная история
Автор:	Гарри Гаррисон
Язык оригинала:	английский
Дата первой публикации:	1993

Молот и Крест (англ. The Hammer and the Cross) — роман в жанре альтернативной истории, написанный Гарри Гаррисоном в соавторстве с Джоном Холмом (псевдоним Тома Шиппи) и опубликованный в 1993 году. Первый роман трилогии (на русском языке некоторыми издательствами выпущена как тетралогия, последний том разбит на две книги). Книга рассказывает о возвышении главного героя по имени Шеф (Shef), внебрачного сына датского ярла Сигварда и англичанки леди Трит. Время и место повествования — Англия IX в. н. э.

Сюжет

Конунг Рагнар Лодброк был пойман после крушения на берегах Англии. Король Элла, таны и монахи решают жестоко казнить Рагнара. Весть об этом доходит до Бранда, а он в свою очередь оповещает об этом сыновей Рагнара — Ивара, Сигурда, Убби и Хальвдана. Сыновья Рагнара клянутся жестоко отомстить, собирают огромное войско и высаживаются в Восточной Англии (см. Великая языческая армия). Ополчение тана Вульфгара разбито небольшим отрядом викингов Сигварда. Шеф бежит с поля боя вместе с таном Эдриком, поместье Вульфгара разграблено, сам Вульфгар подвергся жестокому наказанию (ему отрубили руки и ноги, раны припекли железом, чтобы не наступила смерть от потери крови). Девушек (в их числе и Годиву) и некоторых мальчиков викинги увели для дальнейшей продажи на невольничьих торгах. Шеф решает любой ценой спасти Годиву, к нему присоединяется Ханд. Вскоре они добираются до укреплённого лагеря викингов. Неподалёку от лагеря они становятся свидетелями странной церемонии. Шеф приближается, заговаривает со жрецом. Жрец (Торвин) объясняет, что он, как и некоторые другие викинги, является последователем Асгардвегра, то есть Пути в Асгард. Он соглашается принять его в качестве подмастерья в кузницу, Ханд же поступает к Ингульфу. Спустя некоторое время Ханд находит Годиву и сообщает об этом Шефу. Шеф решает улизнуть из кузницы и хотя бы показаться Годиве. К несчастью, Шеф сталкивается с недоброжелателями, ему навязывают поединок, из которого он выходит победителем. Его замечает ярл и берёт под своё начало. Ночью на лагерь совершает нападение король Эдмунд. Шеф решает воспользоваться суматохой и освободить Годиву.

Персонажи

• Шеф — приёмный сын Вульфгара, тана из Восточной Англии. Отец Шефа — датский ярл Сигвард, изнасиловал мать Шефа, леди Трит во время рейда на Англию. Мать хотела дать сыну имя Хольфден («наполовину датчанин»), но Вульфгар воспротивился и назвал пасынка «собачьим» именем. Описывается как «высокий, с прямой, как стрела, спиной воина; но цвет лица его тёмен, и облачён он в скромную блузу и шерстяные штаны».
• Ханд — бывший раб, «пожалуй, самый бесправный и обездоленный человек во всём Эмнете». «Зубодёр», хороший травник.
• Годива — дочь Вульфгара от наложницы и возлюбленная Шефа.
• Бранд — «Великий Ратоборец из Галогаланда, что в Норвегии. Зовут его Вигой-Брандом. Это означает Бранд-Убийца». Описывается как очень высокий человек могучего телосложения.
• Торвин — жрец бога Тора, кузнец.
• Ингульф — жрец богини Идун, целитель.

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work2446 Информация о произведении «Молот и крест»] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [www.isfdb.org/cgi-bin/title.cgi?9732 Список публикаций произведения «Молот и крест»] в ISFDB  (англ.)

Отрывок, характеризующий Молот и крест

– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.