Молочная бутылка

Молочная бутылка (часто называемая бутылка из-под молока) — тара для молока и молочных продуктов в виде стеклянной бутылки (стеклотара).

История

Точное место появления молочной бутылки неясно, так как в Великобритании и США они появились в одном — 1880 — году. В США первые патенты на молочную бутылку были получены братьями Льюисом Уайтманом и Абрамом Уайтманом. Братья Уайтманы выпускали бутылки на заводе в г. Камберленд в штате Мэриленд.
В Великобритании первым производителем молочных бутылок была Express Dairy Company, эти бутылки имели фарфоровую крышку с проволочной защёлкой.

Использование в разных странах

СССР

В СССР примерно до начала 90-х годов XX века широко использовалась бутылка ёмкостью 0,5 литра, а также многие десятилетия ранее использовалась бутылка ёмкостью в 1 литр. Параметры таких бутылок определял ГОСТ 15844-80 «Тара стеклянная для молока и молочных продуктов». В отличие от обычных бутылок, молочная бутылка имела широкое горлышко и закупоривалась не пробкой или крышкой, а фольгой. При этом, как правило, на фольгу наносилась методом тиснения вся информация о продукте и производителе, включая розничную цену. Конечный срок реализации обозначался как указанием конкретной даты, так и просто надписью с порядковым номером дня недели. Довоенные бутылки имели надпись: «Наркомпищепром СССР. Главмолоко». В литровых бутылках продавалось почти исключительно молоко, а в пол-литровых и другие молочные продукты (изредка для них использовались и литровые бутылки), при этом для быстрой ориентации использовалась фольга разного цвета:

• серебристая для молока;
• зелёная для кефира;
• жёлто-серебристая полосатая для сливок;
• салатово-серебристая полосатая для обезжиренного кефира;
• розовая для ряженки или варенца;
• тёмно-жёлтая для топлёного молока;
• светло-коричневая для шоколадного молока;
• малиново-фиолетовая или светло-синяя для ацидофилина;
• тёмно-фиолетовая для катыка ;
• красная для ацидофилина;
• сиреневая для сладкого варенцового напитка «Снежок»;
• синяя для медового кефирного напитка «Коломенский».

Также существовали бутылки объёмом 0,2 литра, в которые разливались молочные продукты большей плотности:

• сливки повышенной жирности (жёлтая фольга);
• сметану (оранжевая фольга);
• варенец (фиолетово-серебристая полосатая фольга);
• мечниковскую простоквашу (розовая фольга);
• сгущённое молоко (красная фольга).

Кроме того, в некоторых республиках СССР использовалась другая система маркировки молочных продуктов.

Продукты типа «Виталакт» разливались в проградуированные бутылки ёмкостью 0,2 литра.

Т. н. «Можайское» молоко продавалось в закупоривавшихся металлической крышкой бутылках особого типа, напоминающих винные, ёмкостью 0,5 литра с узким горлом крышки бутылки, хотя в постсоветское время стали разливать в точно такие же бутылки, как пиво, но только прозрачного цвета.

Стандартная цена на 0,5-литровую бутылку молока и кефира нормальной жирности (3,2-3,5 %) в I ценовом поясе СССР составляла 28 копеек, в том числе 15 копеек, — залоговая цена бутылки; на литровую — 44 и 20 копеек соответственно.

Перевозка молочных бутылок происходила в проволочных металлических ящиках, по 12 бутылок в каждом.

Постепенно молочные бутылки были вытеснены картонными упаковками Тетра Пак и других производителей и пакетами из полиэтилена.

США

Помимо братьев Уайтманов патент на молочную бутылку получили Thatcher Manufacturing Company, Chicago Sterilized Milk Company, Sweet Clover и другие компании. Примерно с 1900 года Thatcher Manufacturing Company стала помечать крышки бутылок печатью компании для удобства сбора с целью вторичного использования. Эту инициативу поддержали и другие компании. До 1930-х для печати использовали метод тиснения, позже заменённый глазурованием.

До 1930-х молочные бутылки были круглыми. В 1940-х распространилось использование квадратных приземистых бутылок.

С 1960-х стеклянные бутылки были в значительной мере заменены картонными пакетами.

Великобритания

С 1880 года Express Dairy Company стала развозить молоко в бутылках на конных повозках четыре раза в день. Уже к 1885 году поставки компании в Лондон достигли 30000 галлонов (примерно 1400 гкл) в ночь.

В настоящее время развозное молоко по традиции продаётся по 20 жидких унций, хотя могут продать и в метрических мерах. В супермаркетах часто продаются бутылки объёмом в пинту, но промаркированные в метрической мере (568 мл). Количества больше пинты, как правило, продаются в метрических единицах или по несколько пинт.

Другие страны

Также молоко в стеклянных и пластиковых бутылках продавалось в Гонконге.

Иное применение

Такая бутылка применялась советскими гражданами для приготовления кур-Гриль. Курица перед приготовлением в духовке надевается на полную воды бутылку из-под кефира. В процессе готовки вся вода испаряется и делает мясо курицы мягким и нежным на вкус.

Вторичное использование

В СССР молочная бутылка, как и любая стеклотара, имела залоговую стоимость (15 копеек, в некоторых регионах стоимость доходила до 30 копеек) и подлежала возврату в торговую сеть за плату. В отличие от майонезных банок бутылки из-под молочных продуктов принимались всегда (обычно непосредственно в молочных отделах магазинов, иногда в обмен на вновь приобретаемые молочные продукты).

Также бутылку можно было использовать для хранения жидкостей или сыпучих продуктов, но такое применение бутылки для кефира широко распространено не было, вероятно, потому, что бутылку сложно было герметично закрыть. В конце 70-х появились пластмассовые крышки (аналогичные крышкам для банок из-под майонеза) и даже крышки с пружинным фиксатором, но они не получили широкого распространения. В случае же их приобретения бутылки использовались для приготовления домашних консервов (главным образом, компотов из мелких ягод — вишни, черники и т. п.).

В произведениях искусства

Литература

В повести А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне» все сотрудники Управления пьют кефир, а бутылки из-под него попадаются героям повествования повсюду.

Боже мой, по вечерам они зажигают свет в клубе, они включают радиолу, они пьют кефир, они пьют безумно много кефира и ночью, при луне, бросают бутылки в озёра — кто дальше.

Также известны упоминания кефира в бутылках в стихах. Например, в стихотворении Владимира Гандельсмана:

Становящийся опечатать мир,
Как имущество, годы спустя,
В сетке с зеленой фольгой кефир,
Вздоха пустяк

Музыка

Бутылка кефира является ключевым образом в песне группы «Чайф» «Оранжевое настроение» (автор — В. Шахрин):

Бутылка кефира, полбатона
Бутылка кефира, полбатона
А я сегодня дома
А я сегодня дома
А я сегодня дома один.

Кинематограф

В советском телесериале «Гостья из будущего» московский школьник Коля Герасимов, выйдя из дома за кефиром с авоськой с тремя пустыми бутылками, попадает в будущее, и испытывает самые невероятные приключения, не выпуская из рук позвякивающей авоськи. В сцене разложения героя на элементы приводится полная информация о бутылке, включая номер ГОСТа.

В том же сериале, попавший в наше время космический пират Весельчак-У (в исполнении Вячеслава Невинного) произносит целую оду кефиру, с пол-литровой бутылкой в руках (одновременно демонстрируя знакомый всем способ открывании пробок из фольги продавливанием).

См. также

• Треугольный пакет молока (молочная пирамидка, Тетра Классик)

Отрывок, характеризующий Молочная бутылка

Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?