Монастырь святого Неофита (Тала)
| Монастырь | |
Монастырь Святого Неофита
Ιερά Μονή Αγίου Νεοφύτου | |
| |
| Страна | Республика Кипр |
| Посёлок | Тала |
| Конфессия | Кипрская православная церковь |
| Епархия | ставропигиальный монастырь |
| Тип | мужской |
| Основатель | монах Неофит Затворник |
| Дата основания | XII век |
| Статус | действующий монастырь Кипрской Православной Церкви |
Монастырь святого Неофита (греч. Ιερά Μονή Αγίου Νεοφύτου Εγκλείστου, Монастырь Энклистра, греч. Μονή τῆς Ἁγίας Ἐγκλείστρας или Монастырь Айос-Неофитос) — ставропигиальный мужской монастырь Кипрской Православной Церкви, расположенный близ деревни Тала.
Монастырь Святого Неофита был основан в XII веке монахом Неофитом Затворником. Монастырь находится на высоте 412 метров над уровнем моря, в 10 км к западу от города Пафос.
История
Сведения об основателе монастыря, святом Неофите, носят скорее легендарный характер. В молодости Неофит стал послушником монастыря святого Иоанна Златоуста на севере острова, стремился стать отшельником, но не получал у настоятеля монастыря разрешения на это из-за своего молодого возраста, совершал паломничества. Получив откровение, монах Неофит вернулся на Кипр и начал жить в горах возле источника реки в 9 км от Пафоса. 24 июня 1159 года, в день памяти Святого Иоанна Крестителя, он впервые зашёл в пещеру Энклистра, которую выбрал для своего подвижничества[1].
На протяжении долгого времени монах Неофит без устали работал, вручную увеличивая пещеру, разбивая камень за камнем. В 1160 году работы закончились. Монах-отшельник закрыл все входы в пещеру, оставив только вход со стороны юга. В пещере монах сделал стену, разделив пространство на 2 части. В глубине пещеры Неофитос сделал келью с приготовленной для себя могилой, а возле выхода из пещеры сделал из мраморной плиты святой престол. своё отшельническое жилище он посвятил Святому Кресту[1].
В начале 1166 года епископ Пафский Василий (Киннамос) предложил Неофиту принять священнический сан и взять себе в помощники учеников. Четыре года Неофит не давал согласия, но в конце концов «сдался». Начиная с 1170 года, его жилище постепенно превращается в скит с небольшим числом братии, а затем и в монастырь, живущий идеалами отшельничества. В результате в скале появились новые монашеские кельи. Приблизительно в 1187 году Неофит написал первый устав монастыря[2].
Но жизнь всё более разраставшегося монастыря казалась ему слишком суетной, и в 1197 году он выкопал высоко над скитом новую келью и дал ей название «Новый Сион», там он и поселился. Наконец он высек в скале собственную могилу и завещал не трогать её до наступления Страшного суда. Скончался в 1224 году, в возрасте 90 лет, более 60-ти из них он провёл в келье.
В 1570 году монастырь был разграблен турками. После этого он переживал не лучшие времена вплоть до середины XVIII века, когда он стал снова возрождаться. В 1756 году были найдены мощи Неофита, которые были перенесены в главный храм монастыря.
Монастырь в наши дни
В наши дни монастырь — оживлённое место, привлекающее паломников и туристов. Особенно популярным местом он становится 28 сентября, в праздник своего небесного покровителя — святого Неофита.
Среди основных достопримечательностей монастыря выделяются фрески на стенах вырытых Неофитом гротах, они были выполнены ещё при его жизни (в 1183 и 1196 годах). В 1503 году была восстановлена часть этих фресок.
Главный монастырский храм был построен в начале XVI века и освящён в честь Пресвятой Богородицы.
В восточном корпусе обители расположен музей монастыря. В пяти его залах представлены собрания икон XII − XIX веков, евангелий, рукописей, включая рукописи самого Неофита, печатных книг и античной керамики.
Напишите отзыв о статье "Монастырь святого Неофита (Тала)"
Примечания
- ↑ 1 2 [ekskursiinakipre.ru/pravoslavnye-svyatyni/monastyr-svyatogo-neofitosa-syios-neophytos/ Монастырь Святого Неофитоса (Syios Neophytos)]
- ↑ [cyprusiana.ru/index.php/towns-and-villages/monasteries/neofytos.html Монастырь св. Неофита Затворника (Agios Neophytos Monastery - Ιερά Μονή Αγίου Νεοφύτου)]
Литература
- Кривцов Н. В. Кипр: остров богов и святых. Исторический путеводитель. М., Вече, 2002.
Ссылки
| В Википедии есть портал «Монастыри и монашество» |
- [www.stneophytos.org.cy/ Официальный сайт монастыря]
- [cyprusiana.ru/index.php/towns-and-villages/monasteries/neofytos.html Информация о монастыре на сайте cyprusiana.ru]
Отрывок, характеризующий Монастырь святого Неофита (Тала)
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
