Монбар, Даниэль
| {{{Имя}}} | |
| Псевдонимы: |
Истребитель |
|---|---|
| Род деятельности: |
{{{Род деятельности}}} |
Даниэль Монбар (1645—1707) (более известный как Монбар Истребитель[1]) — французский буканьер XVII века. В течение нескольких лет он был известен как один из самых жестоких буканьеров, действовавших против испанцев в течение середины 17-го столетия. Его репутация жестокого врага Испанской Империи была сравнима лишь с молвой о Франсуа Олоне и Роке Бразильце.
Содержание
Биография
Монбар родился в богатой семье в Лангедоке примерно в 1645 году. Он был хорошо образован и воспитывался как джентльмен. Согласно популярной легенде, неслыханная ненависть Монбара к испанцам возникла после чтения рассказов, повествующих о жестокости конкистадоров в Новом Свете.[2][3][4][5] Особенную ярость вызвал рассказ, написанный Лас Касасом[6], описывающий злодеяния, совершённые против индейцев. Оставив родную Францию в 1667 году, он отправился на корабле из Гавра вместе со своим дядей, чтобы служить своей стране в Королевском французском флоте во время войны с Испанией.
Он сопровождал своего дядю в Вест-Индию, где их судно было потоплено, а дядя убит около Санто-Доминго в сражении с двумя испанскими военными кораблями. Смерть его дяди послужила ещё одним источником его ненависти к испанцам; прибившись к пиратскому притону на Тортуге, впоследствии он очень скоро стал капитаном буканьерского судна. Монбар отличился во время нападения на испанский галеон, его кровожадность так описывалась современником:
«Монбар был во главе группы смельчаков, пробившихся к палубам врага, где царил хаос и смерть; и когда подчинённые Монбара закончили сражение, его единственное удовольствие, казалось, состояло в том, чтобы рассмотреть не сокровища судна, а число мертвых и умирающих испанцев, против которых он поклялся в глубокой и вечной ненависти, которая поддерживала его всю жизнь.[7]»
Он нападал на испанские поселения вдоль побережья Мексики, Кубы и Пуэрто-Рико. Монбар также совершил набег на колонии на Антильских островах и в Гондурасе, захватил Веракрус и Картахену. Выполняя обет мщения против испанцев, он стал известным по всему испанскому побережью Северной Америки как «Монбар Истребитель». Это прозвище в точности отражало его собственную жестокость к испанцам. Он ограбил и поджег Порто Кабалло, Сан-Педро, Гибралтар и Маракайбо, самые укреплённые крепости среди других испанских цитаделей, и захватил или разрушил множество других фортов и поселений.
Хотя он и не убивал с хладнокровием, как делали некоторые его современники, он не давал пощады своим врагам и, как было известно, пытал пленных испанских солдат. Один из множества его печально известных методов состоял в том, что одному из пленников вскрывают брюшную полость, извлекают один конец толстой кишки и прибивают его гвоздями к мачте, а затем заставляют несчастного «плясать до тех пор, пока он не свалится замертво, нанося ему удары по заду горящим поленом».[8][9]
Обстоятельства его смерти не зафиксированы; как бы то ни было, он мог потеряться в море во время одного из его путешествий в 1707 году. В то же время о нём говорили, что он, разграбив множество испанских судов и фортов, накопил значительное количество ценностей за время своей пиратской карьеры. По некоторым сообщениям, сокровище закопали около Анс де Гувернёр (Anse de Gouverneur)[10] или Гранд Салине (Grand Saline). Но Монбар умер прежде, чем смог возвратиться к своему богатству.[5]
В массовой культуре
- Монбар показан в нескольких французских драмах, прежде всего, любовном романе 1807 года «l’Exterminateur: ou le dernier des flibustiers».
Напишите отзыв о статье "Монбар, Даниэль"
Примечания
- ↑ Latham, Edward. A Dictionary of Names, Nicknames and Surnames, of Persons, Places and Things. London: George Routledge & Sons, 1904. (pg. 99)
- ↑ Russell, William. The History of Modern Europe: with an Account of the Decline and Fall of the Roman Empire and the View of the Progress of Society from the Rise of the Modern Kingdoms to the Peace of Paris in 1763. Vol. III. London: Longman, Reese & Co., 1837. (pg. 164)
- ↑ Goodrich, Frank B. Man Upon the Sea: Or, A History of Maritime Adventure, Exploration, and Discovery from the Earliest Ages. Philadelphia, 1858. (pg. 337)
- ↑ Burney, James. History of the Buccaneers of America. London: Swan Sonnenschien & Co., 1891. (pg. 63)
- ↑ 1 2 Greenburg, Harriet. St. Martin, St. Barts & Anguilla Alive!. Edison, New Jersey: Hunter Publishing, 2003. (pg. 20) ISBN 1-58843-356-0
- ↑ Eden, Charles H. The West Indies. London: Sampson Low, Marston, Searle, & Rivington, 1880. (pg. 47)
- ↑ Smith, John Jay, ed. „Pirates and Piracy from the Earliest Ages“. The Museum of Foreign Literature, Science, and Art. Vol. XXVI. (January-June 1835): 268.
- ↑ Cordingly, David. Under the Black Flag: The Romance and the Reality of Life Among the Pirates. New York: Random House, 1996. (pg. 132) ISBN 0-679-42560-8
- ↑ Farman, John. The Short and Bloody History of Pirates. Minneapolis: Lerner Publications Company, 2003. (pg. 49) ISBN 0-8225-0843-5
- ↑ Sullivan, Lynne M. Adventure Guide to St. Martin & St. Barts. Edison, New Jersey: Hunter Publishing, 2003. (pg. 22) ISBN 1-58843-348-X
Литература
- Galvin, Peter R. Patterns of Pillage: A Geography of Caribbean-based Piracy in Spanish America, 1536—1718. New York: Peter Lang, 1999.
- Winston, Alexander. No Man Knows My Grave: Sir Henry Morgan, Captain William Kidd, Captain Woodes Rogers in the Golden Age of Privateers and Pirates, 1665—1715. New York: Houghton Mifflin, 1969.
- Zander, Herr. «The Filibuster, a Tale of the End of the 17th Century». Dublin University Magazine. Vol. II. (July-December 1833): 179—200.
Отрывок, характеризующий Монбар, Даниэль
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
