Монголо-тибетский договор о дружбе
| Монголо-тибетский договор о дружбе и взаимопомощи | |
|---|---|
 | |
| Тип договора | международный договор |
| Дата подписания | 29 декабря 1912 года |
| — место | Урга, Монголия |
| Стороны |  Монголия  Тибет (А. Доржиев)
|
| Место хранения | Архив МНА, Улан-Батор |
| Языки | монгольский, тибетский |
|
|
Монголо-тибетский договор о дружбе и взаимопомощи, подписанный 29 декабря 1912 (11 января 1913 года) в Урге,[1] — первый договор, в котором обе страны участвовали в качестве совершенно самостоятельных субъектов международного права с момента распада империи Цин.
История
После Синьхайской революции и падения империи Цин Тибет и Внешняя Монголия объявили о своей независимости. В обеих странах утверждались теократические монархии[2] в монгольской столице Урге. Со стороны Тибета его подписали личный наставник и представитель Далай-ламы XIII хамбо-лама А. Доржиев и тибетские чиновники; с монгольской — министр иностранных дел да-лама Равдан и главнокомандующий Манлай-Батор Дамдинсурэн.
В договоре стороны совершили акт взаимного признания, постулировали собственную общность и родство на основе «жёлтой веры», обязались оказывать друг другу всяческую поддержку «против внешних и внутренних врагов», декларировали свободную межгосударственную торговлю и ещё ряд статей такого же общего характера.[3]
Текст договора
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Вопрос правомочности
Перед подписанием договора Доржиев встретился с российским дипломатическим представителем в Урге И. Я. Коростовцом и сказал ему, что Тибет хочет заключить договор с Монголией и Россией. Коростовец, ответив, что «Халха уже провозгласила свою независимость, признанную Россией», не возражал против заключения договора Тибета с Монголией, но был против договора Тибета с Россией.[4]
Вместе с тем, пересылая текст соглашения в МИД России, Коростовец отмечал в сопроводительной депеше, что соглашение «не представляет политического значения и не заслуживает названия международного акта» ввиду «неправомочности сторон», поскольку обе страны формально находились в составе Китайской республики, хотя оно и не лишено «некоторой симптоматичности», являясь «протестом против навязываемого как Тибету, так и Монголии китайского суверенитета».[5] Однако вследствие того, что соглашение с Россией 1912 г. по способу его выработки и заключения было документом о признании Монголии независимым государством,[6][7] признание ею Тибета в 1913 г. также явилось правомочным международным актом, не требовавшим санкции третьей стороны. Вследствие этого договор рассматривают как легитимное признание Тибета субъектом международного права[8]
Новости о подписании договора встревожили британскую дипломатию, опасавшуюся его использования Российской империей в её тибетской политике.
Напишите отзыв о статье "Монголо-тибетский договор о дружбе"
Примечания
- ↑ Barkmann U.B. Geschichte der Mongolei. Bonn, 1999. p.119-122,380f
- ↑ Андреев А. И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та — «Нартанг», 2005. — ISBN 5-288-03813-9 — с. 200
- ↑ Известия МИД. СПб., 1913., Т. 2. — сс. 51-53
- ↑ [Коростовец И. Я. 2009. Девять месяцев в Монголии. Дневник русского уполномоченного в Монголии. Август 1912 — май 1913 гг. Улаанбаатар: Адмон, — c.198]
- ↑ [Известия МИД. СПб., 1913., Т. 2. — сс. 52]
- ↑ [Батсайхан О. 2009. Монголо-русское соглашение 1912 г. — Восток, № 3, — с.60-69]
- ↑ [Батсайхан О., Кузьмин С. Л. 2008. Основания современной монгольской государственности. — Олон улс судлал, № 2.]
- ↑ www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Dogovor_Tibet_1913/pred.htm Кузьмин С. Л. Договор 1913 г. между Монголией и Тибетом: новые данные. — Восток, № 4, 2011, стр. 122—128
Ссылки
- [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Dogovor_Tibet_1913/text.htm Перевод тибетского текста договора]
Позднеев • Пржевальский • Козлов • Щербатской • Рамстедт • Констен • Котвич • Эндрюс • Ларсон • Гедин Отрывок, характеризующий Монголо-тибетский договор о дружбеВ покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату. – И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов. – А вы что зеваете? – Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите. – Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса. Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье. В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся. – Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи. – Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет. Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа. Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать. – Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение. – Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой. Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то. – Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет. – Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия. Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком. – Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью. Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется. – Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин. – Она и так королева! И приказания ее – закон. Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат. Навигация | ||||||||||||||||||||
