Монгольская фондовая биржа

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Монгольская фондовая биржа
Тип	фондовая
Расположение	Монголия Монголия: Улан-Батор, Монголия
Год основания	1991
Валюта	монгольский тугрик
Веб-сайт	[www.mse.mn mse.mn]

Монгольская фондовая биржа (монг. Монголын хөрөнгийн бирж) — фондовая биржа в Монголии. Открыта в 1991 году. Является единственной фондовой биржей Монголии, на которой ежедневно идут торги по акциям около 350 монгольских эмитентов с общей капитализацией почти 448,3 миллиард тугриков (около 360,8 миллион долларов США). В состав участников торгов МФБ входят около 45 организаций — профессиональных участников рынка ценных бумаг, клиентами которых являются более 400 тысяч инвесторов. Здание биржи располагается на площади Чингисхана в центре Улан-Батора.

Биржа входит в Федерацию фондовых бирж Азии и Океании.

История биржи

МФБ создана постановлением Правительства № 13 от 18 января 1991 года. В начале 90-х гг. в Монголии начат процесс перехода от командно-административной системы к рыночной, и в силу этого, перед Монгольским государством встал вопрос о приватизации государственных имуществ, создавая частных секторов.

Чтобы выполнить поставленную задачу необходимо было вмешательство только созданной Фондовой Биржи, и в силу этого МФБ начал функционировать при поддержке и под руководством Приватизационной Комиссии при Правительстве. Весной 1991 года с помощью высококвалифицированных специалистов из других стран провели трех месячный обучающий курс о фондовом рынке, и из выпускников данного курса отобрали специалистов-будущих работников МФБ. А также то, что данный курс прошли экономисты из каждого аймака и с июля 1991 года в 18 аймаках, 3 городах созданы 29 брокерских фирм при МФБ, позволило провести куплю-продажу ценных бумаг по всей стране.

07 февраля 1992 года открыт первичный рынок ценных бумаг, и совершена первая купля-продажа на фондовом рынке Монголии. В 1992—1995 годах, в общей сложности, приватизировали 475 госкомпании, 96,1 млн акции данных компании, оцениваемые в 8,2 трлн тугриков, успешно проданы на первичном рынке в виде инвестиционного пая.

Принятый в 1994 году закон «О ценных бумагах» позволил не только создать Комиссию по Ценным Бумагам (КЦБ), но и запустить торги на вторичном рынке ценных бумаг. В связи с введением вторичного рынка возникло необходимость также приватизировать всех брокерских фирм, финансируемых МФБ, и Постановлением Правительства № 170 от 1995 года «временной регламент МФБ» пересмотрен и утвержден заново. В соответствии с законом «О ценных бумагах» и «Временным регламентом МФБ» Биржа получила статус некоммерческого государственного предприятия как депозитарий и организатор купля-продаж ценных бумаг. С утверждением нового Закона «О рынке ценных бумаг» Великим Государственным Хуралом (ВГХ Монголии) в Декабре 2002 года МФБ переобразована в акционерную компанию со стопроцентной государственной собственностью. В итоге депозитарная деятельность ценных бумаг перешла к новой, независимой от МФБ компании, сама МФБ начала функционировать в качестве организатора купля-продажи ценных бумаг и их регистратора.

Сегодня МФБ как акционерная компания имеет Наблюдательный совет и Совет директоров, а также в таких основных отделах как аналитическо-исследовательском, информационно-технологическом, финансово-хозяйственном, регистрационно-контрольном отделе, отделе по связям с общественностью, департаменте по управлению делами работают свыше 50 специалистов.

С момента открытия вторичного рынка ценных бумаг в 28 августа 1995 года по окончании 2008 года на МФБ проведена 3365 торговых операций в 361,4 млрд тугриков, из которых на торговлю акциями приходится 176,5 млрд тугриков, государственную облигацию — 170,2 млрд тугриков, корпоративную облигацию — 14,7 млрд тугриков.

Рыночная капитализация на 31 декабря 2008 года составила 515,9 млрд тугриков, индекс ТОП-20 — 5583,22 пункта.

См. также

• Список фондовых бирж
• Список компаний Монголии

Ссылки

• [www.mse.mn Официальный сайт биржи]

Отрывок, характеризующий Монгольская фондовая биржа

– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.