Монгольское завоевание Бирмы

Монгольское завоевание Бирмы
Основной конфликт: Монгольские завоевания
Место	Бирма
Противники
неизвестно неизвестно
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Монгольское завоевание Бирмы произошло во второй половине XIII века и включало в себя несколько вторжений войск Монгольской империи в царство Паган.

Предыстория

На территории современной китайской провинции Юньнань находилось государство Дали, основным населением которого были тайцы. Из-за проникновения китайцев на юг тайцам пришлось мигрировать на полуостров Индокитай. В середине VIII века они появились на территории современной Бирмы и подчинили себе местные племена пью и вытеснили монов. В XI веке там было основано царство Баган (Паган). В результате завоевания Китая, где установилась династия Юань, монголы в 1253—1254 годах разгромили и государство Дали, что ускорило переселение тайцев на полуостров и открыло туда дорогу завоевателям.

Первые столкновения

Вскоре после провозглашения в 1271 году империи Юань хан Хубилай через правителя провинции Юньнань отправил к правителю царства Паган Наратихапате послов, потребовавших включения Пагана в состав владений империи Юань. Правитель Пагана должен был с дарами лично прибыть в Ханбалык. Наратихапат уклонился от этого визита, вызвав негодование правящих кругов империи. В 1273 году в Паган прибыла миссия, которая привезла письмо Хубилая паганскому правителю с напоминанием о подчинении императору и угрозой войны в случае отказа. Мьянманские источники и китайская династийная хроника «Юань ши» утверждают, что правитель Пагана казнил послов.

В 1276 году пала китайская империя Южная Сун, что освободило для военных действий большие массы монгольских войск. Весной 1277 года войска империи Юань под командованием наместника Юньнани Хуту вторглись в пределы Пагана; в этом походе принял участие Марко Поло. Шестидесятитысячная мьянманская армия встретилась с конницей монголов и отрядом вооружённой луками гвардии в битве при Нгазаунджане, красочно описанной знаменитым венецианцем со слов очевидца. Слоновая кавалерия — главная ударная сила мьянманской армии — попала в ловушку, и сражение было проиграно.

В конце 1277 года монголы предприняли новый поход на Паган из Юньнани под предлогом помощи одному из горных племён. Была захвачена сильная крепость Каунсин на его северо-восточной границе, а также город Бамо. Разграбив этот центр караванной торговли, монголы вскоре ушли на территорию Юньнани.

Разгром Паганского царства

В 1285 году монголы потерпели поражение во Вьетнаме. Собирая силы для нового наступления на Дайвьет, Хубилай не дал в 1287 году разрешения на войну с Паганом. Правитель провинции Юньнань был вынужден вести боевые действия против Пагана на свой страх и риск.

Есу Тимуру удалось взять столицу страны и оккупировать территорию вплоть до Прома. Паган с его храмами и монастырями, пагодами и дворцами был разрушен и предан огню. На территории, захваченной монголами, была создана административная единица Мяньчжун, вскоре преобразованная в зависимое от Юань государство. На трон в Пагане в 1289 году был посажен вассальный правитель Чосва, и был установлен размер ежегодной дани.

Источники

• «История Востока» (в 6 т.). Т.II «Восток в средние века» — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. ISBN 5-02-018102-1

Отрывок, характеризующий Монгольское завоевание Бирмы

На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.